АПОСТРОФ

| | | | |
Сергей Угольников, Андрей Смирнов
АПОСТРОФ
Александр СЕВАСТЬЯНОВ. “Время быть русским”. — М.: "Эксмо", “Яуза”. 2004, 896 с.
Собранные под одной обложкой и доработанные статьи разных лет приобретают сегодня даже большую актуальность, нежели в момент первого опубликования. Цель книги — не поссорить националистов и патриотов, красных и белых, а скорее остановить столкновения, способствующие рецессии, задать объединяющий фактор развития. Ведь апологеты "арийства", в крайних проявлениях — солидаризируются со Швыдким, евразийцы оправдывают азиатскую этническую экспансию, а уж очередь из СПСных негодяев за штампиком "патриот" — даже не смешна. Много ли русских коммунистов в рядах единомышленников Кагарлицкого, и не сподручнее ли последнему искать "национальный консенсус" с Ясиным?
В этой связи особый интерес для читателя представляет анализ и изложение автором того "идеологического богатства", которое синтезируется и тиражируется в "элитарных" учреждениях типа Института США и Канады. "Оригинальность и новизна" выпускаемых там монографий стремится к нулю, но наукообразие — удачно маскирует (погружает в тень) истинный смысл антирусских "передовых идей". Работа Севастьянова бьет врагов на их поле. Руководителям так называемого "Российского научного фонда" — еще долго будет икаться от труда недалекого элитария Раца, раскрывшего "инфернальную" цель аккумуляции средств в так называемом "стабилизационном фонде" задолго до намеченного "часа Х" (того момента, когда разнонаправленность нагрузок принудит к срочной эвакуации не только олигархат, но и его агентуру).
Недостатки доктрины Севастьянова являются продолжением ее достоинств. Несистемно выглядит предложение национализировать фонд Сороса: эта и подобная ей структуры могут функционировать только в антинациональном, межгосударственном режиме, WASPофобия свойственна им в той же мере, что и русофобия. Последовательный антисоциалист, Александр Никитич не использует тему "социального демпинга" как аргумент против притока мигрантов (и экономического фундамента последних для устойчивости Лужкова и прочих). А, к примеру, утверждение взаимосвязи прихода к власти националистов и падения цен на нефть — не является ли "уравниловкой и социализмом"? Приятно, что в своем исследовании автор не увлекся традиционным для патриотической охаиванием или восхищением молодежных порывов, но полное игнорирование энергетики резонансных возрастных страт снижает возможность оперативной реакции. Отнесем эти мнимые издержки на объективную невозможность объять необъятное. Самая длинная дорога начинается с первого шага, и достоинств в книге гораздо больше, остаться незамеченной ей не грозит. Даже старт внутринациональной дискуссии по отношению к "зонтичным" теориям "Гражданского общества" и оппозитного ему "Открытого" аналога — уже расширяет базис русской мысли. Всякий способный к генерации общественной деятельности интересен в динамике, и здесь с движением нации Александр Севастьянов совпадает (а зачастую и формирует) полностью.
Славой ЖИЖЕК. "Ирак: история про чайник". М.: "Праксис". 2004, 226 с.
"В названии книги речь идет о чайнике из анекдота, приведенного Фрейдом для объяснения удивительной логики сновидений: 1) я никогда не брал твоего чайника; 2) я вернул тебе его целым и невредимым; 3)чайник уже был дырявым, когда я взял его у тебя. Такой набор взаимоисключающих доводов, конечно же, доказывает per negationem то, что пытаются отрицать: я вернул тебе дырявый чайник…Не отличается ли той же противоречивостью оправдание нападения на Ирак в начале 2003 года?". Но, собственно, иракский "чайник" занимает в книге не самое главное место. Основная тема книги "подсказана" Жижеку Дональдом Рамсфелдом, пофилософствовавшим о соотношении известного и неизвестного: "Существует известное известное. Это вещи, о которых мы знаем, что мы их знаем. Существует также известное неизвестное, то есть вещи, о которых мы знаем, что мы их не знаем. Но есть еще и неизвестное неизвестное — те вещи, о которых мы не знаем, что мы их не знаем". Речь шла о неведомых цивилизации угрозах со стороны Хуссейна. Жижек предложил добавить четвертый член — неизвестное известное, соответствующее бессознательному Фрейда, то есть вещи, о которых мы не знаем, что их знаем. Именно не признаваемые убеждения и допущения и есть основная тема блестящей книги актуального словенского мыслителя. Жижек выявляет "неизвестное известное" не только в американской политике — Европа, либерализм, левое движение.
"Либеральная демократия признает политическую свободу за каждым… при условии, что совокупность не выраженных явным образом правил четко ограничивает возможности тех, кто действительно может быть избран".
Жижек яростно и убедительно разрушает фетиши современного политкорректного сознания, приходя к довольно неожиданным для европейского левого (и несколько провокативным) выводам, вроде "лучше худший сталинский террор, чем самая либеральная капиталистическая демократия".
Замечая, что сегодня классовая война вновь является главным структурирующим принципом, "сверхдетерминируя" все остальные формы борьбы, философ тем не менее в отличие от "принципиальных" левых, сторонников простых (и, увы, бессмысленных) рецептов, предлагает более сложную картину ситуации. "Отважиться выйти вовне", — радикально провозглашает Жижек, не скрывая своих симпатий к несанкционированному политическому поступку, к "пространствам утопический ожиданий"— саморганизующимся общинам. "Поскольку сегодня капитализм определяет и структурирует всю человеческую цивилизацию, всякая "коммунистическая" территория служила и служит — вновь, несмотря на все свои ужасы и неудачи, — своеобразной "освобожденной территорией".
"11 сентября обозначило конец утопии глобальной капиталистической демократии, возвращение к действительной истории новых стен конфликтов, последовавших за падением Берлинской стены". Будем соответствовать моменту, если хотим победить.