ПУТЕШЕСТВИЕ ИЗ РОССИИ В МОСКВУ

| | | | |
Денис Тукмаков
ПУТЕШЕСТВИЕ ИЗ РОССИИ В МОСКВУ
15 февраля, 8:00, Воронеж, центр. Утро, гостиница, последний день моего пребывания в городе. Вечером — поезд до Москвы, чистое и теплое фирменное купе, плавная дорога в сонной ночи. Но я задумал кое-что получше — проехать до Москвы на перекладных, межрайонными рейсами, автобусами и электричками. Как разведчик будущего народного ополчения, которое из славного города Воронежа двинется освобождать Москву от новой шляхты, я хочу пройти путь ее следования. Пометить на карте маршруты, города, пересадки на пятисоткилометровом пути до Москвы, хочу получше узнать, чем дышат люди и как живет моя страна на землях четырех областей.
Воронеж стоит на федеральной трассе М4 "Дон", дорога прямая, сроки я не ставлю. У меня под рукой карта; маршрут выстраивается сразу: Воронеж — Хлевное (это Липецкая область, там развилка) — Елец — Ефремов (это уже Тульская область) — дальше брать левее на Тулу, а оттуда хоть электричкой, хоть любым автобусом до Москвы.
Я четко знаю два правила, выведенных автостопщиками. Первое: не отклоняться от трассы — чем дальше от нее, тем меньше шансов куда-нибудь уехать. Второе: еще сложнее уехать на границах областей — весь транспорт в России движется центростремительно, а центр в России — это не Москва, а местная столица; и жителю окраинного городка Воронежской области нечего делать в Липецке или Тамбове — отсюда от окраины весь трафик, кроме дальнобойщиков и межобластных автобусов, движется только в Воронеж. Поэтому самое важное — перемахнуть областную границу: в новой области будут новые рейсы.
Собираюсь и еду на автовокзал.
9:00, Воронеж, автовокзал. За 38 руб. купил билет на рейс "Воронеж-Хлевное", на 9:50. Жду в полупустом зале ожидания. Единственный в городе автовокзал явно знавал лучшие времена: тут целых семь платформ и 6 касс. Четыре из них открыты, и очереди никакой. На всем вокзале — человек 70; для "миллионника" это плохой знак. Молодых тут совсем нет, если не считать 6-7 разрозненных солдат-срочников, едущих на побывку. Судя по заказам у касс, людям нужно попасть почти исключительно в райцентры и еще нескольким "туристам" — в Липецк; дальше не едет никто. Сложно представить, зачем этим бедно одетым людям понадобилось утром во вторник ехать за город. В обратную сторону — дело другое: из деревень народ валит в Воронеж, потому что только в городе можно отыскать работу. А в деревнях — глухо.
Погода плохая: очень много выпало снега. Динамик постоянно объявляет: "Такой-то рейс не выполняется ввиду бездорожья". Время уже 9:40, про мой рейс из динамика — ни гу-гу. Иду в справочную. "Нет, — говорят, — автобуса. Не придет, наверное". "То есть, если он опоздает, — спрашиваю, — то рейс будет позже?" "Если опоздает, то опоздает. А если не придет, то не придет," — слышу я загадочный ответ.
Начинаю подыскивать другие варианты. Пойдут ли следующие автобусы, тут тоже не знают. Иду к частникам. Эти стоят у автовокзала круглые сутки и готовы ехать в ночь, в буран и на Южный полюс, лишь бы платили и лишь бы можно было кого-то назад в Воронеж отвезти. Их такса — 14 рублей за километр. До Москвы — 7500 руб.
Можно двинуть прямым авторейсом до Москвы за 336 рублей — выйдет в два раза самого дешевого билета на поезд. Но ехать в автобусе 13 часов без перерыва — умереть можно. Полтысячи км за полдня — это значит ехать с черепашьей скоростью 35 км/ч — как и двести лет назад. Не наш это метод. Жду свой рейс.
9:50, Воронеж, окраины. Наш автобус, новенький белый "Икарус", подошел две минуты назад, загрузил пять человек, включая меня, и взял курс на Хлевное точно по расписанию. Московский проспект практически стоит из-за снега. Пару раз водила подбирает попутчиков, которые явно не успели из-за пробки на автовокзал. В итоге в шикарном транспорте желающих махнуть в соседнюю область набралось аж 11 человек.
Выехали на трассу… Она пуста! Навстречу — одна машина на двести метров. Все замело, ехать можно худо-бедно лишь по одной заснеженной полосе. Колея, снег вокруг и редкая машина на горизонте — вот что представляет собой федеральная трасса "Дон" в десяти километрах от миллионного города образца 2005 года.
Километров через пятнадцать от города трасса стала почище, но попутки исчезли совсем. Нас никто не обгоняет минут двадцать, хотя мы плетемся 65 км/ч. Дикое зрелище — пустое шоссе в центре Европейской России утром рабочего дня. Мысль добираться автостопом постепенно отмирает.
Смотрю на поле вокруг: если из-под снега торчат сплошь сорняки — значит, поле не возделывается. Таких пока процентов девяносто.
Пост ДПС. Видимо, все трейлеры, которые должны были быть на шоссе, торчат тут. Их штук тридцать в обе стороны. Не то их шмонают, не то просто не пускают в снежную бурю.
Проезжаем Галкино. На пригорках скапливаются по 2-3 трейлера — боятся съезжать по льду, словно это кавказский серпантин. Колея туда, колея сюда. Из-за этого машины движутся "кучками": передняя всех тормозит. Ощущение такое, будто это — новый способ передвижения по современной России — караваном. Лишь бы не в одиночку.
Деревни проплывают мимо — словно партизан укрывают: безлюдные, молчащие, закопанные по пояс в снега. Дома почти все из белого кирпича — их успели построить в последние советские годы. На границе Воронежской и Липецкой областей с полями чуть получше: обрабатывается примерно половина. Но это ведь возле самой трассы; что творится в глуши — Бог знает.
Заправки и даже мачты сотовой связи излучают гораздо больше жизни. Из операторов тут ловятся, кажется, все; а заправки сплошняком — либо ТНК, либо ЮКОС.
Водила треплется с коллегой из пассажиров. Разговаривают про скотскую жизнь. Про то, как в двух деревнях неподалеку почти одновременно изнасиловали и убили двух старух. Про снятых с должностей ментов. Про беспредел на дорогах, про безграмотных водителей — особенно "газелистов" в Воронеже (в Липецке, дескать, получше). Водила получает 4800 рублей, до пенсии ему — 2 года. Его более молодой коллега — безработный: выкинули за возраст.
Мы уже въехали в Липецкую область — и тут неожиданно сворачиваем с трассы влево. Что за дела? Водитель говорит: всегда так ездит, через Конь-Колодезь. Но кажется, это из-за того, что впереди — платный 28-километровый участок, и это на федеральной трассе! На транспаранте указано, кого пропускают бесплатно. Рейсовых автобусов в списке нет.
Трясемся по проселку — его на моей мелкомасштабной карте тоже нет. Ракеты тут у них стоят, что ли, раз шифруются так? Вроде и без карты нельзя, и с картой — пропадешь!
Почти сразу доехали до Хлевного. Автостанция: все выходят. Судя по недавнему указателю, до Москвы осталось каких-то 432 км. От Воронежа мы за полтора часа отъехали на 59 км.
11:10. Хлевное, Липецкая обл. Райцентру — 375 лет. Церквушка, мини-рынок в недостроенном промышленном ангаре, мебельный магазин "Перекресток", всё те же позднесоветские белокирпичные домики и явное присутствие пары перерабатывающих заводиков в допотопных малоэтажных корпусах. Автостанция тут — замызганный сарайчик размером с хорошую комнату. В нем и на улице — человек пятнадцать. Центр притяжения всеобщего внимания — два игровых автомата: "Числа удачи" и "Русская рулетка". Одна игра — 5 рублей. В кассу обращаются, только чтобы бумажки разменять.
Кассирши завтракают — попытки выяснить, идет ли что-нибудь до Ельца, вызывают громкие ответные отповеди. В расписании указано, что в 11:25 должен подойти автобус "Воронеж — Новомосковск". Новомосковск — город в Тульской области, километров в пятидесяти на восток от Тулы. По пути. Кассирши из-за обеденного стола орут, что продадут билеты "по факту прибытия автобуса": будет рейс — будут билеты. Местных маршрутов на Елец на ближайшие шесть часов нет. Есть на Липецк, но это совсем уж в другую степь. Вот тебе и "пересекли границу"! Неужели опять придется ехать на воронежском транспорте?
Ладно, ждем. А пока я разглядываю схему движения автобусов на автостанции Хлевное (Липецк. обл.). По сути, это "карта известного мира". Его центр — само Хлевное, перекресток путей. Налево (север) — Елец. Направо (юг) — Воронеж. Вверх — Липецк, вниз — Требуны. Это концы света: там дороги заканчиваются. Никаких понятий "Москва", "Россия", "Европа" или хотя бы "Тульская область" нет.
Автобус пришел вовремя. Кассирши все еще завтракают и билет не продают. Иду к водителю, тот наобум называет цену до Ельца — 40 руб. Сажусь. Салон провонял соляркой; у водителя над лобовым стеклом — кухонные часы с распятием на заводной цепочке. 11:26, поехали! В межобластном автобусе "Воронеж — Новомосковск" — 15 человек.
Почти сразу выбираемся вновь на трассу. Дорога — дрянь: четыре полосы и разделительная почти сразу превращаются в двухколейку, которая расширяется лишь на перекрестках или у постов ДПС.
Проезжаем поселок Стародубовский — он превращен в настоящий городок дальнобойщиков: кафешки, забегаловки, лотки и много трейлеров. Много — по меркам моего путешествия, то есть не более сорока машин. Убитый поселок превращен в оазис жизни благодаря какой-то случайности: тут ровная дорога и припарковаться есть где. Местные жители не нарадуются.
Снег всё идет, шоссе заметает. Мы трясемся на снежных колдобинах, нас ведет на горках и поворотах и делаем мы максимум километров 60 в час. Машин на трассе "Дон" по-прежнему нет. Минут двадцать мы соревнуемся с каким-то грузовиком: то мы его обгоним по встречке, то он нас. Грузовичок — и тот из Белоруссии. Навстречу жмут почти только трейлеры, с дистанцией в 300-400 метров. Около двенадцати я увидел первую за сегодня снегоуборочную машину.
Поворот на Гнилушу; где-то недалеко — село Хреновое. Некрасовские названия.
Проезжаем Уткино. Тут — заправка ТНК, на которой человек семь убирают снег, один — на тракторе. А ведь тут еще — кассиры, продавцы и какой-никакой начальник. В итоге на заправке работает, кажется, больше местных, чем в самом селе: заправка кормит всех.
Дорога стала чуть пошире, но снег все идет, асфальт виден редко, и небо со снегом — одинакового грязно-желтого цвета. О XXI веке здесь говорят разве что постоянно встречающиеся сотовые мачты. Между неведомыми Уткино и Задонском, в краю вымерших деревень и пустых шоссе, у МТС — полный прием.
12:05. Задонск, остановка. Мы опять свернули с трассы и подъехали на остановку, прокружив для этого минут десять по всему Задонску. Сначала по улице Крупской, потом по улице Советской — так мы въехали на автостанцию.
Задонск успел вырасти из статуса деревни, и поэтому дома тут похуже — какие деревянные, какие будто глиной обмазаны плюс несколько страшных панельных малоэтажек. По информации пассажиров, работы тут тоже нет.
На автостанции стоят человек 25 — либо совсем молодые ребята, либо старушки. Средний возраст — то ли на заработках, то ли на войне. Никто к нам в автобус не сел — чего ждут, неизвестно. Рядом — киоск "Роспечати" с обалденным количеством желтых глянцевых журналов на витринах. На съехавшей крыше автостанции — реклама сотовых операторов. Вот уж действительно, они да автоколонки — истинно имперские компании! Только они сегодня связывают пространства России, только они в каждой Богом забытой дыре вылавливают человеков.
Постояли семь минут, поехали дальше. По улице Коммуны выбрались на шоссе. Мужской монастырь неподалеку? Рост духовности? Реформы? XXI век? Сказано же — ехали по улицам Крупской, Советская, Коммуны…
Шоссе пересекает Дон. Река как река, в ширину метров восемьдесят — вся во льду и снегу. Эх, красивая церковь какая в селе Болховское! Можно и вылезти — да только уехать отсюда уже не сможешь, только если повезет. Дорога опять превратилась в двухколейку; от самого Воронежа не было ни намека на какое-то освещение трассы. Я сижу-дышу в оконную щель, чтобы передохнуть от запаха соляры, и размышляю, что мне делать дальше.
Кажется, совсем всё грустно. Но нет-нет, и промелькнет по дороге какой-то сгусток жизни. Вот открытая детская библиотека в Задонске, вот красивую церковь проехали, вот снова заправка живая, вот стоит у дороги бело-синий муляж милицейской "девятки", выставленный так, чтобы вся бочина видна была. Вот очередной городок дальнобойщиков Екатериновка, тут же детишки на лыжах вокруг школы ходят, да и поля тут получше, и машин вдруг побольше стало, и у водителя играет такая задушевная музыка…
Но потом от такой жуткой дефрагментации пространства, от такого рассеяния жизни в четырех часа хорошей езды от столицы становится совсем тяжко. Начинаешь видеть нечто совсем иное. Что менты поставили тут муляж, а сами спрятались в километре дальше по трассе, дерут с незадачливого водителя "Ауди" бабки. Что в трейлерском городке из женщин расхаживают исключительно шлюхи "плечевые". Что детишки на лыжах все разновозрастные, и со всей школы на урок физ-ры их наскреблось человек десять. И что музычка в салоне — сплошь блатняк, да и сам водитель какой-то "шансонистый": мрачно глядит в точку впереди и вот-вот заснет в этой непроглядной серой пелене.
Мы пересекли реку Сосну — такую же широкую, как Дон, только совсем мелкую — и почти сразу, не съезжая с трассы, въехали в Елец — но не в исторический центр, а на какую-то рабочую окраину. Потянулись пяти-, девяти-, двенадцатиэтажки — одинаково тусклые, серые, словно вымороженные. Вдоль дороги — длинные ржавые ряды гаражей, тут же — трубы теплоцентрали; с другой стороны дороги — хмурые полуразвалившиеся заводики: деревообработка, маслобойня, ПТС… Автостанция находится прямо тут, на шоссе.
13:08. Елец, автостанция. "Стоим три минуты", — заявляет водитель. Я выхожу: по моему плану, в этом автобусе я больше ехать не могу, буду пересаживаться. Автобус отъезжает; ощущение — будто последний пароход бросил меня на необитаемом острове.
"Пирожки! Блинчики!" — орут на сошедших пассажиров две торговки. И тут же, в сторону 4-5 кавказцев с баулами: "Во, черные приехали. Житья от них не стало!"
В самом здании автовокзала — человек 25. Опять злые кассирши: "Все-то ему надо знать — докуда доедет автобус, ишь!". Схемы или карты тут нет вообще, одно лишь расписание. Согласно ему, через полтора часа сюда заглянет автобус "Тамбов — Тула", на котором я могу доехать до Ефремова. А может, и не заглянет — все от снега зависит. Своих рейсов на Ефремов тут нет, только до Липецка. Чего еще я ожидал?
Кассирши спорят меж собой о пенсиях и общих знакомых — перемывают им косточки. Народ, как выяснилось, ожидает тут вовсе не междугородние автобусы, а городские — ПАЗики и ЛиАЗы, что ходят до центра Ельца в двух км отсюда. Ходят они раз в двадцать минут, и я не могу себе позволить двинуть на экскурсию: времени уже второй час, а до Москвы еще 384 км.
Слегка перекусив (чтобы купить белый хлеб, я обязан был сказать киоскерше слово "батон" — иначе она не понимала, о чем речь), я решаюсь что-нибудь поймать на трассе. Припаркованные частники просят до Ефремова (это километров семьдесят) 700 рублей. И тогда я решаюсь тормознуть трейлер, благо тут они проезжают пост ГАИ, и скорость невысока. Встаю на видное, удобное для остановки место, вытягиваю руку и…
Это только в "Брате" Данила Багров в три минуты на пустом шоссе дальнобойщика ловит. Тут же за сорок пять минут не остановился ни один. И все же мне повезло — водила длинного "МАЗа" притормозил метрах в двадцати от меня, выскочил на минуту к палаткам, где продавались запчасти, игрушки и шашлыки, а на обратном пути налетел на меня, чуть с ног не сшиб. Подвез бы лучше, говорю. А он в ответ: ну садись, сколько-то подброшу. До Ефремова можно? — спрашиваю. Посмотрим, говорит. Влезаю в кабину, время — 14:00.
Рассказчиком Алексей оказался никудышным, но тех историй, что я услышал от него за час бесплатной езды, хватит на газетную полосу. Про житье-бытье, про поборы гаишников и рэкет "контролёров", про дорожные случаи, про знакомые могилки, которые мы проезжали. Рассказал он и про примеры водительского братства, и про те дороги, где менты самые злые, про "плечевых" девок и про охрану. Он сказал, что подобрал меня только потому, что, во-первых, пустой шёл, а во-вторых, перед ним в получасе езды — еще четыре трейлера фирмы едут: он поотстал в Ельце покрышку поменять, а они обедать в Светлый поехали. А так, говорит, хрен бы кто меня к грузу подпустил.
15:00, Светлый, харчевня. Здесь, у большой корчмы "Домашние обеды", мы припарковались рядом с несколькими другими грузовиками с одинаковыми контейнерами, раскрашенными под цвета фирмы. Алексей сказал, что обедать они будут долго, мне же посоветовал ждать тут автобус — многие водилы с межобластных рейсов останавливаются тут, чтобы перекусить.
Так и вышло. В 15:25 я сажусь в переполненный автобус "Тамбов — Тула", которого не дождался в Ельце. До Ефремова водила взял все те же 40 руб. В автобусе ехали вперемежку гражданские и человек двадцать солдат, которые достали, кажется, всех, своими "дедовскими песнями за жизнь". В 16:00 мы въехали, наконец, в Тульскую область, а еще минут через пятнадцать остановились у ефремовской автостанции. Я вышел…
16:20, Ефремов, мрак. …И, видимо, "попал". Черт меня дернул выскакивать из тульского автобуса! Следующий до Тулы пойдет только в 19:10. Три часа ждать! Слава Богу, тут есть и железная дорога. Беру дежурившего у автостанции частника и за магические 40 руб. еду до ж/д вокзала.
На секунду бросаю взгляд на схему движения автобусов на стене внутри автостанции. Все почти как в Хлевном: изображен один только Ефремовский район, от него в разные стороны, как от мини-Москвы, расходятся паучьи ножки с остановками. Когда дорога выходит за пределы района, в необозначенную terra incognita, расстояние между пунктами резко сокращается: Тула и Москва изображены, но между ними, по схеме, такое же расстояние, как между местными деревнями Кукуй и Трусово. Как выяснилось, эта схема — полное отображение "картины мира" жителя города Ефремова начала Третьего тысячелетия: Тула, Москва и Париж — где-то в одном недосягаемом месте за пределами "ойкумены".
Это мне подтвердил и частник. Еще сказал, что и в "ойкумене" жизни нет — всё стоит, а что не стоит — принадлежит москвичам, платящим гроши. Ничего не строится, кроме двухэтажных коттеджей, на которых зарабатывает местный олигарх.
Центральная дорога Ефремова — вся в снегу, но водителя это устраивает: так хоть не очень скользко. Центр городской жизни — два "супермаркета" — оба на улице Ленина, естественно. Один — "Большая медведица" (торговая площадь — полсотни кв. м), другой — "Семейная копилка". Все первые этажи, выходящие на улицу, переделаны под магазины и фирменные аптеки, салоны или парикмахерские; их неоново-пластиковые панели сидят на облупленных пятиэтажках, словно разноцветные навозные мухи. Люди ходят по снежным улицам, как зомби. На столбах развешаны листовки, одну я запомнил: "Кандидат в главы Муниципального образования "Город Ефремов и Ефремовский район Тульской области" Долбаносов". Он хороший человек, наверное: первые слова его листовки (дальше сорвали) — "Хватит терпеть!"
Ефремовский вокзал уже третий год на ремонте, пахнет больницей и затхлостью. Отремонтирован только кассовый зал. В нем — 5 человек. Тут я узнаю, что до Тулы до утра не идёт ничего. А что идёт? Да только дизелюха до Узловой (это рядом с Новомосковском) — старт в 17:20. Ещё будет поезд на Москву — в 22:30 не то из Анапы, не то из Баку. Предыдущий был утром. Всё.
17:20, Ефремов, ж/д вокзал. Купив за 68 руб. билет на электрич… тьфу, на дизелюху, я медленно отплываю в сумерки. Ж/д дорога тут не электрифицирована; плестись "чугунка" будет медленно. Но я выбираю её — у меня теплится смутная надежда, что от Узловой можно будет по ж/д добраться до подмосковных Ожерелья и Каширы. Да и потом, нужно узнать, что это такое — дизель-поезд. Это четыре длинных вагона с деревянными скамьями (для 2,5 и 1,5 пассажиров по обе стороны от прохода), которые первые километры плетутся 30 км/час.
В моем втором вагоне — человек пятнадцать. Пьяный спит, старушки молчат, подвыпившая компания травит анекдоты, детишки играются с сотовыми. Я хоть убей не понимаю, откуда телефоны у этих деревенских подростков, ругающихся, как сапожник, и лузгающих семечки прямо на свою скамейку, чьи родители уже несколько лет сидят на безденежье. Вот вошел бомж, расположился рядом, и меня постепенно охватывает "ощущение вшей".
Через часок подростки (две девочки и пацаны лет 13-15), доспорившись, пошли в тамбур "мериться, чей палец больше". Думал, идут курить — как бы не так. Пацаны сорвали стоп-кран и спрыгнули недалеко от станции с англоязычным названием "Турдей".
Пытаюсь смотреть в окно, но ничего не видно. Поездная торговка уже в шестой раз проходит мимо, предлагая нехитрую снедь. Спрашиваю, почем орешки. — Шесть рублей. — Дайте один пакет! — Берите два за семь! — Не надо, говорю! — Надо: все равно распродать нужно. — Вот, возьмите 12 руб. — Не возьму, отвечает. — Возьмите за два пакета! — Тогда вот вам пирожок! Ну тогда мороженое! Ну тогда семечки!
Отдал семечки бомжу — тот расчёсывает гриву деревянной расчёской. Орешки оказались сделаны во Вьетнаме.
20:00, Узловая, Тульская обл. Приехали. Ни на Тулу, ни на Ожерелье уже ничего не идёт. Как заметили в закрывающейся кассе: "Ночь на дворе, какие электрички!" Ближайшая "чугунка" на север — поезд "Волгоград — Питер" — в 0:05! Вездесущие частники просят до Тулы 400 руб. (это сорок километров). Тогда я сажусь в маршрутку до близкого Новомосковска и за десять минут и 8 руб. доезжаю до города, через который, как мне казалось, должно много чего идти как на Москву, так и на Тулу.
20:20, Новомосковск, авто — ж/д вокзал. Всё куда грустнее. Поездов ни до Тулы, ни до Москвы тут не пойдет до утра. Маршрутки в Тулу на сегодня кончились. Частники просят 700 руб. до Тулы и 1500 руб. до Каширы. Правда, в 23:00 будет еще автобус до Москвы — если полегчает со снегом. Весь основной транспорт заработает только утром.
Приглядываюсь к гостинице в 50 м от вокзала. Переночевать в одноместном номер тут обойдется в 400 руб.
Решаю ждать автобуса до Москвы. У меня — два с половиной часа. Как бездарно проходит время! До Москвы по трассе тут меньше 200 км. Это два часа нормальной езды на тачке. Но эти два часа мне нужно будет бегать вон от тех ментов, которые проверяют документы уже у пятого подряд прохожего. Что я им скажу? Что путешествую по России на перекладных? Я бы на их месте не поверил.
Время 21:20. Где-то в это время мой "законный" поезд отправляется с вокзала Воронежа: занавесочки, чаек в подстаканниках, книжка под свет ночника… Я не выдерживаю в этом пустом холодном зале ожидания и иду в соседнюю забегаловку "Три пескаря" — там пьют человек восемь, включая негра. Беру пива, картошку-фри, гляжу как официанточка с пластиковым подносом в ожидании заказа машинально пританцовывает под турецкую музыку по "Love-радио". От готовности наших барышень без разбору пускаться в турецкие "танцы живота" становится грустно — есть в этом что-то генетически-невольничье.
Без десяти одиннадцать — автобус пришел! Я рад — нынче ночью я буду в Москве. Что я там буду делать в четыре утра, меня пока не беспокоит. Со мной садятся человек двадцать, но две трети выходят в первые двадцать минут езды.
Наконец, уже к полночи, мы выбираемся вновь на трассу "Дон". Тьма-тьмущая, пространства не видно, будто мы поднялись за облака. Москва, словно черная дыра, тянет нас к себе, вытягивает все соки — чем ближе к ней, тем быстрее, не отклоняясь, несется во тьме автобус. Двести километров ночного однообразия — что будет здесь на рассвете, когда взойдет, наконец, наше русское солнце? По этой ли дороге пойдут освобождать Москву полки народного гнева — навстречу рекам беженцев, бросивших злосчастную, оккупированную столицу, навстречу вражеским позициям, навстречу долгожданной, неизбежной русской победе? Автобус подъезжал к Москве, тьма свистела под колесами, свет фар разрубал мертвое пространство, страна лежала в забытьи у обочины трассы, а водительское радио пело тепло и тихо, одними губами: "Я люблю тебя так, что не сможешь никак ты меня никогда, никогда, никогда разлюбить".