СТАЛЬНОЕ БРАТСТВО

| | | | |
Влад Смоленцев
СТАЛЬНОЕ БРАТСТВО
Михаил МАРКЕЛОВ:
"Все знают, все говорят между собой, все газеты пишут, что чиновники коррумпированы сверху донизу. Отсюда неэффективность, отсюда же недоверие к власти. К счастью, есть стратегический резерв: настоящие герои России, которые жертвовали своей жизнью ради сохранения целостности нашей Родины. Не за деньги, не ради острых ощущений, а из понимания высших целей. Мы с ними, как говорится, одной крови. Их пример вдохновляет нас сегодня, мы готовы идти до конца и верим в победу".
Сегодня всё чаще ведутся дискуссии о том, кто станет "революционным классом", который по-настоящему займётся обустройством России?
Где найти ту группу или общность, которая возьмёт на свои плечи ответственность за Россию?
Где та "преторианская гвардия", которая без страха и упрёка будет кропотливо и заботливо восстанавливать величие Державы?
Где пассионарии, способные стать рядом с президентом и разделить с ним ответственность за Россию, не требуя себе за это в награду куски её территории, её нефтяные поля и заводы?
Кремлёвские политтехнологи, умненькие и членистоногие, быстро сконструировали, собрали партию "Единая Россия", которая по всем признакам должна выполнить эту задачу. И "Единая Россия" — партия чиновников и крепкозадых аппаратчиков — накрыла Россию собой, как тяжёлой могильной плитой. Так, чтобы никто не пикнул, так, чтобы ни звука!
Но реальность курочит и разрушает эту плиту. Она идёт трещинами и бугрится. "Единая Россия" мала России как тришкин кафтан и, как бы ни пыжилась, ей никогда не удержать Россию в своих душных чиновничьих объятьях.
Но кто же тогда сможет взять Россию в свои руки? Кто примет на себя эту ответственность и кого примет она? Есть ли вообще такие люди и где их искать? Есть! И они готовы сделать это.
Период с конца восьмидесятых и до середины девяностых в Российской армии уже как-то стало принято называть "афганским". Связано это было прежде всего с приходом в высшие командные структуры офицеров-"афганцев". Напомню, что в конце восьмидесятых движение ветеранов афганской войны было весьма весомым в политике. Большинство тогдашних политических партий считали за большую удачу перетащить "афганцев" на свою сторону, подкрепить себя их авторитетом. Именно тогда в политику пришли такие "афганцы", как Громов, Руцкой, Очиров, Аушев, Бабурин и многие другие.
В армии же "афганцы" прочно утвердились с приходом на должность министра обороны Павла Грачева — также в прошлом ветерана афганской войны. Казалось бы, именно теперь, получив все возможности для перестройки Вооруженных Сил и полный карт-бланш на это, "афганцы" покажут, на что способны и наконец оправдают надежды, которые с ними связывались.
К сожалению, эти надежды не оправдались. Начался стремительный развал некогда самых могучих Вооруженных Сил. Разворовывалось, распродавалось имущество целых округов, полнокровные армии выдирались из живой плоти армии и "дарились" новоявленным царькам и президентикам. Боевая учеба заглохла, полигоны распродавались под дачные кооперативы. Танковые дивизии ржавели в полях под открытым небом, а по всем просторам России, как грибы, росли бесчисленные дворцы всякого рода "командующих", "заместителей", "начальников" и прочих военных "шишек".
Не лучше обстояло дело и в политике. Все помнят метания "афганца" Руцкого, умудрившегося побывать по нескольку раз и в "демократах", и в коммунистах. Другой "афганец", Аушев, став президентом Ингушетии уже через год грозил своему бывшему другу-"афганцу" Грачеву, что не пропустит "русские оккупационные войска" через свою территорию. Кстати, и генерал Дудаев тоже числился в "афганских" летчиках. Отказался от своей подписи под "Словом к народу" "афганец" Громов.
А в середине девяностых в движении ветеранов Афганистана вообще началась междоусобная война. Вчерашние однополчане взрывали и стреляли друг в друга так, словно находились по разные стороны фронта.
Как это ни горько признавать, но надежды на "афганцев", как на силу, способную принести России мир и процветание, лопнули, как мыльный пузырь. Причин тому много, но, пожалуй, основная в том, что за мифом об "афганском" единстве и готовности действовать в реальности никогда не было серьезной политической зрелости.
Являясь, безусловно, храбрыми солдатами, большинство "афганцев" были весьма наивными политиками, а уж идейная стойкость, идеологическая ориентация были вообще на зачаточном уровне. И это понятно.
Ведь когда они воевали, за ними стояло великое и могучее государство, которое требовало от них только одного — беспрекословного исполнения воинского долга, беря на себя всю морально-нравственную сторону этой войны. "Афганцы" на войне были вне политики.
Когда же государство рухнуло, то вместе с ним была демонтирована и советская марксистская идеология. И большинство вчерашних соратников оказались растянутыми по различным идеологическим полюсам нового мира…
Но качественно иной была чеченская война. Армия, кинутая в кавказскую мясорубку, была практически с первого дня брошена своим государством на произвол судьбы и оказалась под мощнейшим психологическим прессом либеральных СМИ. Не была сформулирована идеология, отсутствовало морально-нравственное воспитание.
Все это заставляло "чеченских" генералов и офицеров самим заниматься и политикой, и дипломатией, и разработкой идеологических концепций.
"Чеченские" офицеры — офицеры новой формации. Их карьера состоялась именно на крайне тяжёлых и драматичных чеченских войнах. Ее неудачи, просчеты, драма и величие стали той самой инициацией, которая сделала их личностями.
Обожженные чеченской войной генералы и офицеры больше не желают повторения этой драмы. И потому не на словах, а на деле, стремятся провести военную реформу. Им, как никому другому, понятны и видны нынешние и грядущие угрозы России, все туже затягивающаяся вокруг нее петля. Именно "чеченский синдром" предательства и поражения оказался для них главным двигателем их дальнейших поступков и решений.
Новейшую историю России уже невозможно представить без "чеченцев". Трошев, Шаманов, Рохлин, Наумов, Павлов, Квашнин, Булгаков, Молтенской, Бабичев, Пуликовский — это имена, которые уже невозможно вычеркнуть из нашей истории. "Чеченцы" на своем опыте поняли, что означает "бумажная" армия, "секвестированная" оборона, и чем за все это потом приходится платить.
Солдаты чеченских войн очень быстро взрослели, политически и нравственно. Под улюлюканье прессы и телеканалов, под визг правозащитников и невнятное мычание полупьяного Кремля они выполняли свою тяжёлую солдатскую работу, не обманываясь на тему того, что жертвы их будут оценены и вознаграждены. Они просто понимали, что не могут уйти, все бросить — значит, сломаться, предать. Предать себя, предать Россию!
Их упорство, их ненависть, их боеспособность — это ответ на то, что они увидели и поняли, сражаясь в Чечне. Они поняли, что сражаются не за Кремль, не за Президента, не за министра обороны, а за спасение России. Ведь уйди они, уступи — и источенная "демократами" российская государственность посыплется, как карточный домик. Слишком много врагов тогда ожидало исхода этой войны, готовясь в случае победы Дудаева "взять суверенитета" до полного отделения от России…
Качественное отличие "чеченцев" от "афганцев" и заключалось в том, что первые прошли на этой войне не только суровую военную школу, но и закалились нравственно, духовно и политически.
Именно "чеченцы", объединившись, смогут стать той "преторианской гвардией", которая будет беззаветно и преданно служить России. Они — достойный кадровый резерв для всех уровней власти. Их верность и честь были испытаны тяжелейшей войной, позором поражения.
Их предавали и продавали, но они, несмотря ни на что, с честью выполнили свой долг.
Но сегодня не существует реаль
ной организации, объединяющей в своих рядах "чеченцев" — ветеранов чеченских войн. Есть исторические клубы, есть обычные ветеранские "собесы" и полукоммерческие объединения, но нет энергичной политической организации, которая бы открыто заявила о ветеранах Чечни как о реальной политической силе, способной прийти во власть и эту власть изменить.
Сегодня необходимость создания такой организации более чем очевидна. И так же очевидно то, что Власть боится объединения "чеченцев", и потому старается разобщить их по разным "собесовским" организациям, растягивает по партиям и движениям.
"Чеченское братство", скреплённое кровью и памятью, способно противостоять тому валу коррупции и казнокрадства, который буквально размывает страну.
Сегодня ни одна другая партия, ни одно другое объединение не имеют в своих рядах столько героев, сколько их среди "чеченцев".
"Чеченское братство" имеет практически сложившуюся идеологию. Идеологию боевого братства, служения Отечеству, верности долгу. Среди "чеченцев" есть целый ряд блестящих имён, способных стать лидерами чеченского братства. Есть свой святой солдат — мученик Евгений Родионов, принявший смерть, но не изменивший присяге и вере.
И та партия, которая сможет напрямую обратиться к "чеченцам", которая сможет их сплотить в своих рядах, которая открыто заявит о своей поддержке чеченского движения, получит не только неиссякаемый источник, но и доверие России.
Потому что многократно обманутая, преданная и проданная Россия сегодня с надеждой и доверием смотрит на своих ветеранов, верит тем, кто сражался за неё и проливал свою кровь.