| | | | |
"ПАРТНЁРСТВО НАРОДОВ" (Барахолка как зеркало китайского "экономического чуда")
К СЕМИ ЧАСАМ ВЕЧЕРА СТАНЦИЯ Барабинск Западно-Сибирской железной дороги начала заполняться людьми. Они подходили каждую минуту, в одиночку и целыми семьями, и за полчаса тихий станционный вокзал вместе с перроном были почти полностью заняты народом, но его наплыв непрерывно продолжался. На маленькой площади ревели моторы: сразу вслед за горожанами появились сельские, подъезжающие на забитых до отказа машинах и мотоциклах. Торопливый трактор привёз целый прицеп казашек с большущими войлочными мешками.
ВСЮ СТАНЦИЮ охватило по-настоящему праздничное волнение, будто бы перед массовым митингом или парадом. Люди смеялись, шумели, щёлкали семечки — и все чего-то ждали. Некоторые нетерпеливо выходили на рельсы и вглядывались на запад, где в степном закате плавились железнодорожные пути. Однако при всей суете было заметно, что им к такому ожиданию не привыкать. А вот для постороннего всё выглядело довольно странно.
Самый надёжный источник информации — торговки пирожками. Они даже расписание поездов знают лучше начальника станции.
— Космонавтов встречаете или челюскинцев ждёте?
— Кого? Каких космонавтов?! — вопрос вызвал смех. — Китайцев!
Всё объяснилось просто. Скоро на станции остановится пассажирский Москва-Пекин. Он стоит тут пятнадцать минут по расписанию, но, как правило, минут на пять, на десять больше. Китайцы будут торговать шмотками, народ — торговаться с китайцами.
А станция уже просто забита людьми. Большинство из них занимают перрон и переход над путями, прицеливаясь, на какой путь подадут поезд, чтобы подоспеть к нему первыми". За это время местные пацаны подробно рассказывают о "китайских поездах", которых ходят два: один — до Пекина, другой — до Улан-Батора. Китайцы возят на них товары на московские барахолки, а на обратном пути по дешёвке скидывают нераспроданное.
Появляются они тут два раза в неделю, и в это время в Барабинск, как на ярмарку, съезжается чуть ли не половина Новосибирской области. В больших городах такую торговлю пресекают, здесь — нет.
Только входить в вагоны без билета уже нельзя.
В этот момент по толпе проходит движение. Мы стоим сверху, и поезда ещё не видно, но часть толпы срывается с места и со всех сторон устремляется на второй путь. Когда поезд под непрерывный гудок въезжает на перрон, большинство граждан находится в полной, так сказать, боевой готовности. В это же время, ещё на ходу, из окон всех вагонов начинают высовываться китайцы. В руках у них футболки, пластмассовая посуда, памперсы, куклы короля обезьян (героя ханьских народных сказок) и прочее разнообразное барахло. Толпа сразу же бросается под окна, расталкивая друг друга, на ходу высматривая приглянувшиеся шмотки и пробираясь в их направлении.
В этой давке начинается оживлённый торг. При этом китайцы крепко держат в руках вещи, периодически с громкими возгласами приподнимая их повыше вместе с вцепившимися руками.
Некоторым низкорослым приходится даже подпрыгивать, чтобы пощупать материю платьица или спортивных штанов, что со стороны напоминает игру с собачонкой, танцующей на задних лапках перед куском колбасы. Однако китайцы осторожничают не напрасно. Уже в первые минуты в стороне слышатся крики: пацанёнок с какой-то яркой тряпкой быстро перебегает через соседние пути перед самым носом у подходящего поезда. Это состав "Благовещенск-Москва". Он останавливается на первом пути, и наш перрон превращается в узкое ущелье, плотно забитое торгующимся, толкающимся, орущим народом, над которым проносятся мощные раскаты здорового сибирского мата. Кругом вещевой рынок крупного города, спрессованный в пятнадцатиминутный отрезок времени, втиснутый в пространство узкой полоски перрона, и каждая его черта проявляется здесь в концентрированном виде.
В передней части поезда, перед спальными и купейными вагонами, посвободнее, торговли там почти нет. Однако пассажиры, среди которых немало вполне славянских физиономий, также пялятся из окон. Они рассматривают проституток, которых мне ещё раньше показали местные ребята. "Девочки" в ассортименте — от шестнадцати до двадцати лет на вид. Их одежка, несомненно, куплена ранее в этом же самом поезде, а грудь некоторых поверх малиновых футболок украшают небольшие таблички. Что на них изображено, рассмотреть не сложно: какие-то иероглифы и родные арабские цифры, обобщённые интернациональным "price". В смысле, что сколько стоит, и суммы, надо сказать, не особенно большие. По окончании переговоров одна из девчонок вдруг подпрыгивает и несколько рук дружно втаскивают её в вагон. Через пару минут за ней следует вторая. Народ преспокойно торгует, проводник безмолвствует. А в соседнем вагоне несколько туземных барышень чинно и культурно проходят через двери. Все они доедут в "китайском" поезде до самого Новосибирска.
Минуты постепенно уходят, базарный азарт несколько спадает. Некоторые китайцы выскакивают наружу, и по двое, стоя спина к спине, ведут торговлю на улице.
Проталкиваясь к одному из них, объясняющемуся с бабкой-покупательницей на ломаном русском, я полушутя задаю вопрос, выплывший из этого рыночного хаоса: "Господин, не подскажите ли, что там у вас, в Китае, полагалось спекулянтам во времена Мао?"
Разобрав повторяющееся несколько раз имя любимого председателя, китаец, очевидно, догадывается, о чём идёт речь, и, отскочив, выпевает что-то очень резкое и, очевидно, нехорошее. Это в наш с товарищем Мао адрес! Затем вдруг снова поворачивается ко мне и опять кричит что-то по-китайски, теперь уже весело, а в конце можно разобрать: "Нет Мао!".
Ну, это и без него, умного, видно. Тряпья всякого тьма, носки и заколки в ассортименте, а вот Мао — уже нет. Был, да вышел. В историю. Кончилась революция.
Другой китаец, господин Цю, только что распродал свои кружевные лифчики. Он доволен, вежлив и улыбчив. Прекрасно знает русский: учился в Хабаровске, стажировался в НИИ под Москвой. Не хочется озадачивать этого доброжелательного китайца стебом и провокационными вопросами. Ну, разве что можно поинтересоваться, как ему нравится всё происходящее. Не унизительны ли такие отношения — для российских и для китайских граждан?
В ответ пассажир поезда "Москва-Пекин" рассыпается в заверениях в любви к русским людям, "россиянам" и прочим проживающим здесь национальностям. Нет, всё это проявление честного партнёрства двух великих народов. И отношения, построенные на этом партнёрстве, несомненно, приведут к благоденствию обеих великих держав.
Партнёрство народов. Гм, господин Цю, геофизик, подзарабатывающий продажей нижнего белья, спешит в свой вагон. А поезд уже отходит, и это зрелище лучше всего наблюдать с эстакады верхнего перехода. Вагоны трогаются, но кое-где торговля продолжается на ходу. Происходит последний обмен деньгами, товарами и прощальными матюками.
Мимо медленно проходит одна из молоденьких проституток, казашка. Она очень расстроена. Маленькое, худое, тёмное лицо вместе с разбитой, усталой походкой жалуется: не взяли. Её грубо и громко утешает пожилой милиционер с розовым пушистым пёсиком под мышкой и вешалкой с детским платьицем в руке. Он тоже огорчён: невидимая рука рынка вытащила у отоварившегося стража порядка всю сдачу, "на пиво". "Китайский поезд" с грохотом исчезает в вечерней тьме. Идущий за ним ветер разбрасывает сотни полиэтиленовых пакетов на опустевшей платформе.
Геннадий Перевозчиков-Хмурый
Барабинск — Москва
НЕОБХОДИМОЕ ПОСЛЕСЛОВИЕ
Господин Цю, конечно, был прав. Партнёрство народов — трудно найти более подходящий ярлычок для происходящего несколько раз в неделю в городе Барабинске, да и, наверное, на других узловых станциях Транссиба. Государства-партнёры и их граждане, взаимно использующие друг друга всеми возможными путями и средствами, согласно необходимым условиям развития рыночной экономики. Некогда эти народы назывались братскими, а отношения между ними строились на "идиотских", с точки зрения "научного капитализма", то есть совершенно неприбыльным принципам взаимопомощи и совместного сотрудничества, позволявших наращивать колоссальные производительные силы, развивать национальную культуру народов, освободившихся от векового национального рабства. И эти товарищеские отношения служили общей дорогой в человеческое будущее, проходившей и по тропе Хо Ши Мина, и по орбитальным маршрутам спутников.
Сегодня же перед нами было настоящее "партнёрство": "китайский поезд", крохотный кусочек гигантского миллионного государства, так быстро и так доходчиво показал всю нехитрую суть "загадочной" китайской экономики, того строя, который называется китайскими властями "социализмом с китайской спецификой"... А такой социализм неизбежно заканчивается барахолкой.
А на станции Барабинск с утра снова стало людно: ожидался поезд из Улан-Батора. Алеет Восток.
1.0x
