| | | | |
Александр Проханов
"СВОБОДА ИЛИ СМЕРТЬ!" Отрывок из романа "Крейсерова соната"
Играла рок-группа, мотая немытыми космами, разбрызгивая пот, в кожаных безрукавках, блестя металлическими бляхами, цепями, нашлепками. На липких телах синела татуировка: звезды, серпы, молотки, автоматы, грудастые русалки, возбужденные пенисы, профили Маркса и Энгельса. Ударник в черных очках, похожий на фраера, лупил в яркую медь. Гитарист с бородкой Льва Троцкого не щадил струны, подбрасывал стенающую гитару к вершинам деревьев и, пока она кувыркалась, как желтая планета, смачно сморкался в пальцы.
Певец в красной косынке, белолицый, похожий на комсомолку тридцатых годов, страстно выдыхал в микрофон:
— "Мы на горе всем буржуям мировой пожар раздуем!.. Мы подымем красный флаг, демократов всех — в ГУЛАГ!.."
Толпа таких же, в кожанках, в татуировках, принималась яростно скандировать:
— Со-циа-лизм!.. Со-циа-лизм!.. Сталин, Берия, ГУЛАГ!..
В этой толпе были бледные юноши с аскетическими лицами странствующих монахов, яростные, застегнутые в кожу боевики, держащие дулами вверх макеты "Калашниковых", Колумбийские партизаны в беретах, с черными занавесками, скрывающими нижнюю половину лица, изможденные негры из "Фронта Полисарио" с муляжами гранатометов, сандинисты в широкополых шляпах, держащие пальцы на спусковых крючках "М-16". Над этим грозным, готовым к бою скопищем развевались красные знамена с белыми кругами и черной эмблемой серпа и молота. Качалось и подпрыгивало надетое на палку смешное чучело Президента, который был в дамских трико, сосал пустышку, был облачен в пиджак из американского флага. Было много девушек с измученными лицами, как если бы они днями и ночами таскали на себе гранитные надгробья. Некоторые из них целовались с подвернувшимися юношами, а некоторые — друг с другом…
Над толпою, словно вознесенный на руках, возник оратор. Было видно, что это Предводитель, ибо к нему потянулись все грозные, из папье-маше, автоматы, вокруг него заплескались все алые, пылающие знамена. Да и вид его выдавал предводителя. Он был в желтой цыплячьей блузе и в черном шелковом шарфе, в непомерных, раздутых галифе, которые покрывались кожаными шенкелями, переходящими в заостренные башмаки с серебряными шпорами. Грудь пересекала ременная портупея, на которой болталась огромная кобура "маузера". На голове красовалась клеенчатая "конфедератка", из-под которой ниспадали до плеч пленительные белокурые волосы, даже на большом расстоянии благоухающие духами. Голубые глаза хохотали и плакали одновременно. Правую щеку уродовал шрам, нанесенный гарпуном китобоя. Он походил на Нестора Ивановича Махно, на артиста Бориса Моисеева в период расцвета, и чем-то неуловимым — на щит, прибитый ко вратам Цареграда.
Все смолкли, стояли с благоговейно растворенными ртами, из которых слегка попахивало марихуаной.
— Мы — женихи одной невесты Революции!.. Пусть наши руки врастут в автоматы!.. Наши рты не устанут кричать: "Свобода или смерть!" Наша глаза вопьются в прицелы снайперских винтовок!.. Наши уши насладятся стонами умирающих врагов!.. "Красные ватаги" как возмездие промчатся на тачанках по улицам городов, где исчадие капитализма Роткопф погасил священные лампады Ильича. На темных улицах вновь вспыхнут фонари Свободы, и на каждом закачается банкир, в животе которого будет торчать финский нож!.. Наша музыка — рев гаубиц!.. Наша живопись — шрамы на лице воина!.. Наш театр — театр военных действий!.. Москва — родина Мировой Революции!.. — он выхватил из кобуры "маузер" и отстрелялся, норовя попасть в глаз каменному истукану с бородкой.
Его сторонники восторженно кричали, пускали в небо красные трассеры очередей. Рок-группа врезала марш испанских интербригад. Ударник остервенело грыз медные тарелки. Гитарист размозжил о ствол проклятую гитару. Несколько барышень тут же приковали себя цепями к деревьям. Миловидная девушка, напоминающая Фани Каплан, метнулась с букетом красных гвоздик и отхлестала по лицу проезжавшего в открытом автомобиле принца Чарльза. Несколько метких бомбистов метнули красные помидоры в наглого Рамсфелда, полагавшего, что НАТО уже продвинулось к Уральскому хребту. Юноши с головой Че Гевары на майках метали кремовые торты в представителей миссии ОБСЕ. Зарядов не хватало, и девушки, растянувшись цепочкой от гастронома, подносили боеприпасы. Облитое бензином, запылало чучело Президента. Чадно горело, опадая пылающей ветошью. Все терзали ненавистный манекен, топтали сюртук с американскими звездами. Юноши яростно мочились на предателя, отдавшего Родину в руки глобалистам. Подвиг юношей пытались повторить девушки, хотя и с меньшим успехом, опасливо приседая над жалящим огнем.
...Он вновь оказался среди пугающего многолюдья. На пустыре, приготовленном под новостройку, толпились множество крепких парней: бритые наголо, яйцеголовые, тесно сдвинули бугристые, отливавшие полированной костью черепа, производя впечатление птицефабрики по производству страусиных яиц; кто был в спортивном костюме с эмблемой любимой футбольной команды и эмалированной брошью, на которой красовался кумир болельщиков, центральный форвард Олег Соколов, в просторечии Сокол; кто в камуфлированном облачении спецназа, в тяжелых кожаных бутсах, иные же в просторных разноцветных рубахах навыпуск, с трехцветными длинными шарфами, которые они повесили на шеи, как полотенца. Было много голого тела, мускулов, красочных татуировок. Превалировали кельтские кресты, свастики, мертвые головы со скрещенными костями, молнии дивизии СС, рунические символы, под некоторыми из них приводились их приблизительные русские расшифровки. У одного гологрудого парня был наколот у самого горла "Железный крест", а под левым соском — венок из дубовых листьев, карабин с примкнутым штыком и орел со свастикой — почетный знак пехотинца, участвовавшего в рукопашном бою.
И здесь было немало знамен и штандартов: дивизии "Адольф Гитлер", мотострелковой дивизии "Мертвая голова", штандарты Мантейфеля, Роммеля и Гудериана, стяги полков, отличившихся в боях за Грецию, Норвегию, Польшу, флаг горно-стрелкового батальона "Нахтигаль", полотнища воздушных армий Геринга и элитных эскадрилий "Люфтваффе", а также древние кельтские флаги, хоругви буддийских монастырей, черные, шитые серебром плащаницы "Ананнербе". Казалось, эти полотнища были собраны бритоголовыми знаменосцами у подножия Мавзолея сразу же, как завершился парад Победы и Генералиссимус Сталин отправился в Георгиевский зал произносить тост в честь русского народа. И здесь, как и в недавней толпе, было немало оружия: "шмайсеры", фаустпатроны, противопехотные ружья с длинными деревянными ручками, поношенный крупнокалиберный миномет, сеявший смерть среди русской пехоты, не первой новизны танк "Тигр" с полустертым крестом на башне, а также опытный образец ракеты "Фау-2", найденный следопытами в дюнах Пеемюнде; но были и просто мечи, палицы, копья. Горели дымные смоляные факелы. В гранитной домне авгур держал огненно-красного петуха над рассыпанным золотистым ячменем, собираясь гадать на зернах. На костре, где тяжело пылали сырые поленья, на кованом железном вертеле жарился кусок мяса. Воняло паленой щетиной. Капал липкий огонь. И если приглядеться, то можно было вдруг ужаснуться, узнав в отрубленной голове хасида, приехавшего договариваться с министром культуры, балагуром и матерщинником, о передаче рукописей Шнеерсона...
Фюрер картинно оглядывал доведенных до экстаза сторонников.
— Теперь же, — он повел над головами рукой, и толпа стихла, — мы совершим мистический обряд очищения нашего Президента от сионистской скверны. Вырвем его из паучьих мохнатых лап жидомасонского заговора… Начинайте!..
Над толпой появился пластмассовый манекен, какой обычно выставляют в магазинах женского нижнего белья, — очаровательная обнаженная дама с головой Счастливчика, на которой красовалась ермолка. Все ее грациозное пленительное тело было изрисовано красными пятиконечными и желтыми шестиконечными звездами. Цветными фломастерами знатоки масонской символики начертали на груди, спине, ягодицах пластмассового Президента каббалистические знаки, гербы розенкрейцеров и альбигойцев, числовые криптограммы и изображения Соломонова храма.
— Долой знаки иудейского бога!.. — прорычал Фюрер, указывая перстом на оскверненный манекен. Тут же появилось ведро с водой и щеткой. Веселый малый с жестами мойщика окон стал окунать щетку в ведро, поливать манекен, счищать с него нечестивый орнамент. Потекла цветная вода, и через минуту Счастливчик был нежно-розовым. С него сорвали ненавистную ермолку. Рыцарского вида бритоголовые красными и черными спреями стали наносить на манекен другой орнамент — свастики, кресты, меандры, руны; надели ему на голову стальной шлем, найденный под Старой Руссой, и, воздев над толпой, понесли.
1.0x
