"ЗАВТРА". Насколько нам известно, ваше движение существует более десяти лет… Как вас потянуло под землю?
Вадим МИХАЙЛОВ. Гораздо более десяти лет. 24 апреля этого года мы отметили 27-летие. В те далекие времена про нас не писала пресса, мы не существовали для широких масс, но в своих кругах — среди альпинистов, среди спелеологов — нас хорошо знали… Надо сказать, что тогда диггерологии еще вообще не было — мы были у истоков этого направления. Мы как основатели стали легендой. И нас это вполне устраивает.
27 лет назад я совершил свою первую экспедицию. У меня отец тогда умер, и все это было затеяно в память о нём… Подземная тема у меня, что называется, в крови. Мои предки Михайловы, по слухам, были владельцами шахт и копей на территории дореволюционной России. Мой отец был машинистом метрополитена. Он был известным московским библиофилом, популяризатором трудов еще запрещенного тогда Игнатия Стелецкого, Онучина и Забелина, исследователем наследия Сытина. Он водил составы по московской подземке, удовлетворяя свой интерес к туннельному делу, и в очень редких случаях путешествовал по каким-то смежным системам. Вел записи и многое мне рассказывал. Иногда и меня брал с собой в кабину.
Помню, что во время поездки, где-то на границе света и тьмы, прозвучали его слова: "Знай, что исследование подземелий бесконечно и многогранно, в конце каждого туннеля ты сможешь увидеть свет. Это свет истины". На этом фундаменте моя философия и формировалась. Мне было 12 лет, когда не стало отца. И в память об отце я поклялся, что обязательно покорю подземку, подземку всего мира.
Начал я с подвалов своего дома. Как раз в день своего рождения через заброшенные склады института океанологии я с товарищами пробрался в метро. Мы шли через анфилады темных комнат. Не у всех были настоящие фонари, были самоделки — резинка прикреплена к лампочке и батарейке. Часть из нас сделала факелы из газет, свернутых в трубки.
Мы спустились под дом и увидели стеллажи. На них стояли банки в которых тускло отсвечивали заформалиненные морские существа: звезды, осьминоги, губки. Часть емкостей была разбита, видимо, кто-то до нас уже побывал здесь... Острый запах формалина и спирта разливался по подвалу, и один из ребят поджег лужу под ногами. Смесь вспыхнула. Стало жутковато и красиво: огонь во мраке подземелья.
Мы двинулись дальше, и нам навстречу подул ветер, и в этом дуновении я почувствовал то, о чем потом прочитал в текстах Пришвина — это был воздух метро, любимый запах креазота шпал. Факелы мгновенно задуло проносящимся составом. Это оказалась перегонная линия станции "Белорусская-радиальная".
В эту секунду я понял, какой огромный и интересный мир ждет меня здесь, какое широкое пространство для исследований впереди. Полное тайн и странное красоты пространство. Да, всё начиналось как игра.
В тот же вечер, полистав словари, мы нашли подходящее слово. Было решено называться "диггерами". Позже я узнал про социально-политическое движение диггеров, истинных уравнителей, которое было в середине XVII века в Англии во времена Английской буржуазной революции. Но мы не искали предшественников, просто нам понравилось английское "to dig" — копать. Digger — копатель… Тут же появился и герб — две скрещенные лопатки. Это позже появится другой знак — земной шар и диггер, выносящий на руках ребенка. По-настоящему движение следует называть “Диггеры Планеты Андеграунд”. Потом я философию диггерства довел до совершенства. Ее приняли копатели в других странах. Мы объединились в это движение во многих городах.
"ЗАВТРА". Что за 27 лет в этой философии изменилось, прибавилось, если она, как вы говорите, достигла совершенства? Какие поставленные задачи были решены, какие, может быть, в силу внешних факторов или каких-то личных причин, не были решены?
Вадим МИХАЙЛОВ. Мы росли, соответственно менялось диггерство. Мы определились, какую нишу должны занять. Эта ниша очень труднозанимаемая, это ниша в городской антропогенной динамике безопасности и в глобальных исследованиях андеграунда мира.
В каждой стране существует отрицательная антропогенная динамика. То есть любой прогресс имеет свою обратную сторону. Но она не всегда видна на поверхности. А под землей этот регресс ощущается очень хорошо. Если еще десять лет назад по коммуникациям можно было ходить десяткам людей и не ощущать никакой опасности, то теперь там уже не раз погибали люди, дилетанты, да и профессионалы служб. Ветшает инфраструктура, изменяется идеология, трансформируется социум. Происходит огромное социальное давление мегаполиса на свои корни, и из недр возникает ответная реакция. Цивилизация создала у себя под ногами гигантский муравейник с колоссальным осадочным оползнем, часть из которого исследована, а часть превратилась в запретную зону, могильник, колоссальный некрополь, который неизменно и незаметно деструктивно воздействует на нас с вами. Геологические слои в конце концов возвращают нам наверх все отстойники цивилизации, по моей теории, копиризируя все отрицательное вовнутрь и возвращая на поверхность двойным “бумеранговым” ответом. Именно на основе этого формировались философия диггерства, наше отношение к подземелью, планировались те или иные действия. Мы очень сильно "позеленели", поняв, что поверхностный мир не готов принять экологию подземного пространства или принимает ее в извращенной форме и старается убрать в тень, а наши выступления сталкиваются с колоссальной твердолобостью чиновников. Появилось более важное — это осмысление глобальной значимости антропогенного слоя для общей геологической динамики Земли. Потому что физики, геофизики и геологи говорят одно, а диггеры и спелеологи начинают замечать совершенно другое, что переворачивает фундаментальные представления о строении Земли, о процессах, происходящих под землей, дополняет глобальную геологию.
По-видимому, общие аномалии на поверхности связаны с тем, что мы расшевелили недра. Бездумно расширяя города, внедряясь в донное пространство, выгребая минералы, металлы, уголь, выкачивая нефть и газ, мы разбудили процессы, силы которых не в состоянии ни принять, ни понять и уж тем более подчинить человеческому контролю. В мегаполисах пятна подземных пространств постоянно растут, ареал мегаполиса соединяется с пригородами. Это гигамегаполисы, сверхсистемы, чьи инфраструктуры постепенно наслаиваются на исторические пласты. Об этом можно рассуждать, только если ты внизу находишься и опытен в этом деле. Прочие научные и эспертные оценки являются абстракциями. Нет пока науки, которая исследовала бы и разрабатывала это направление. Например, воспринимать и обрабатывать информацию по антропогенным карстовым пустотам, по системам труб, туннелей бункеров, подвалов, хранилищ, шахт и т.п. По совмещению (осмосу), казалось бы, несовместимых объектов и слоев. Но это уже опасный и нездоровый осмос.
Любая шахта есть стакан, который вставлен во все слои, вплоть до материка, и гораздо глубже последнего. Эта вертикальная выемка грунта прерывает естественное пролегание геологических слоев. Вдоль шахты существует то, что никогда не существовало, — общность этих слоев. Изначально они были разделены, происходила фильтрация, но в зашахтной, затюбинговой зоне существует проницаемость между слоями. Городские смещения, на уровне канализационной системы, теплотрасс ужасны. Агрессивные супеси и воды сливаются в слои, где их никогда не было, и там возникают такие химические реакции, такие комбинации, что таблица Менделеева отдыхает.
Даже профессионалы, одетые в скафандры люди, не пренебрегающие техникой безопасности, включенные в замкнутую систему дыхания, погибают порою при непонятных обстоятельствах в подземном пространстве. Подземка стала очень ядовитой. Все потому, что развелось огромное количество производств, захоронений, бесконтрольных сбросов. В каждом городе мира с этим более-менее борются, у нас — меньше всего, поэтому Москва на себе несет определенное кармическое значение. Увы, она является моделью, лабораторией для всего мира по неправильному градоиспользованию. Под землей четко видны все просчеты. Легко отмываются на подземных пространствах все ошибки в строительстве, потому что под землю не заглянешь, простые граждане не могут оценить происходящее в полном объеме. Все засекречено, закрыто. Но это и общемировая проблема, проблема потерянного для людей.
"ЗАВТРА". Какие требования предъявляются к человеку, чтобы он был диггером? Как охарактеризовать представителя движения?
Вадим МИХАЙЛОВ. Есть определенный слой людей, которые понимают, что такое диггерская культура, которая включает в себя и культуру конструкции тела, и определенную философию, и большой объем разнообразных знаний. Как правило, это достаточно подготовленные спелеологи, спортсмены, или даже те, кто сегодня занимается далекими от диггерства вещами, но все-таки осознают, что они диггеры. Это те, кто принял подземку, принял наше мировоззрение. Они уже никогда не отнесутся к подземелью с такой брезгливостью, как относятся наши чиновники. Убежден, что чиновничество — как формация, как состояние души рано или поздно вымрет, ему на смену придут новые люди, открытые и сильные. Мы, диггеры, конечно — не идеал. Мы — действительно кроты мира, охраняющие его, связующее звено между человечеством и подземельем. А чиновничество в идеале должно быть патриотичным и человеколюбивым...
"ЗАВТРА". Вид на Москву "снизу" не встретишь ни на одной открытке. Как из подземелья осмысляется феномен города? Эксклюзивные зарисовки самого подземного человека в мире.
Вадим МИХАЙЛОВ. Если взять сферу современной градостроительной политики в Москве — есть всем известная вещь — так называемое точечное строительство. Оно идет без проверок, без контроля и в таких местах, где просто нельзя строить. Чем всё это может закончиться — очевидно: проседания, провалы и разрушения. примеров слишком много.
Кристаллический чехол не вечен, в нем постоянно идут изменения, но они идут в пропорциях тысячелетия к столетию, а под городом — уже десятилетия к двум-трем годам. Ученые признаются, что город размывает осадочный чехол. На протяжении более чем 50 лет под одну только Москву ежесуточно уходила вода огромным кубометражом. Это не только массовые утечки из водопровода, канализации, подземных рек. Имеет место быть проникаемость коммуникаций, ливневых и дренажных систем за счет нарушения конструкций коммуникаций. Это прекрасно показал академик Ромейко в своих выступлениях в журнале "Трубопровод и безопасность". Большинство провалов и обрушений происходит из-за проблем в глубинных полостях, так провалился, к примеру, "Трансвааль-парк". Но прокуратура не интересуется ничем подобным. Подтверждает мои исследования и известный геофизик Ида Померанцева.
Нас порой критикуют за применение новой терминологии, но я считаю, что мы правильно назвали происходящее геологотехногенным процессом. Взрывы на предприятиях, смещение общих экологических параметров проще списать на халатность и бездеятельность "стрелочников", что те миллиметры смещений, которые могли привести к аварии, никто не станет фиксировать. Это большая геологическая проблема подземного пространства под городом, хотя, безусловно, многие проблемы в прямой зависимости от конкретных лиц и предприятий, не соблюдающих меры безопасности. Ведь сегодня неизвестно, что хранится на предприятиях и в строительных корпорациях. В этом мы не далеко ушли от Гватемалы или какой-нибудь другой отсталой страны, в которой не следят за развитием частного сектора. Есть проблема использования старых отстойников. Ведь надо миллионы вложить, чтобы эти отстойники нормально заработали. Когда старый отстойник переполнен современными химикалиями, происходит прорыв. И куда все это идет? Конечно, в городские коммуникации. Городские власти закрывают на это глаза: получается, что мы не готовы к катастрофам, подобным той, что произошла на хладокомбинате. Тогда все быстро локализовали, но поражение было значительным.
Система ЖКХ устарела во всех городах мира, другое дело, что где-то идет обновление, укрепление. А у нас вся система устаревает и устаревает.
"ЗАВТРА". Существует представление, что комплекс на Манеже изменил гидрологическую ситуацию около Кремля… Так ли это?
Вадим МИХАЙЛОВ. Безусловно. Интересно другое: при перестройке гостиницы "Москва" учитываются ли последствия того, что сделано? Мне кажется, что нет. Наших наблюдателей там нет, независимых гонят пинками. ФСО, правда, проснулась: им нужна экспертиза по Неглинке. Ведь если еще раз изменить ее русло — это приведет к вторичному изменению всей гидробалансовой системы Кремля, что уже случилось при постройке подземного “манежного комплекса”.
Первые провалы начинались со стороны огромных подвалов бывших Обжорных рядов. Они там в четыре яруса — и их просто засыпали. Через них текли подземные реки, провалы начались на Лубянке, возле "Метрополя". Происходит суффозионный процесс в виде оттока песка, и карстово-суффозионная аномалия протекает в виде образования воронок, псевдополостей, а потом они, естественно, открываются.
Недавно мы выезжали на Шаболовку. В насыпные грунты — "КамАз" ушел. Вытаскивали краном. Там очень опасный псевдопещерообразующий, оврагосодержащий, провалонесущий по грунтам район. А асфальт над ним лежит неравномерно. Надо бурить и смотреть, точно попадать в полости. Провал может открыться под любой машиной на высокой скорости, в него может провалиться ребенок. Этого хватает сейчас в Москве.
"ЗАВТРА". Ваши масштабные подземные исследования как используются при гидрологической экспертизе?
Вадим МИХАЙЛОВ. Возьмем Лефортовский тоннель. Экспертиза осуществлялась от мэрии Москвы. Все было отдано двум-трем фирмам, а отделочные работы, на фазе которых должны присутствовать и остальные технологи, отданы штампо-менталитетным людям. Потом щитовая проводка. Сверхгигантские щиты в Москве — мы всегда были против этого. Это залог смещения грунтов. По одной Дмитровке, которая стала язвой в центральном округе Москвы, можно судить о процессах, которые происходят. Я заметил, что чем отдаленнее от центра район, тем мощнее водосточные системы. Такие бы здесь, в центре, иметь, потому что в центре вода идет по рельефу. Потому, что дворники-немосквичи, отнюдь не патриоты столицы, сметают мусор в водосточно-дренажные ливневые решетки. Этих дворников завез известно кто, но не объяснил им, как надо работать. Но это уже показатель болезни Москвы.
"ЗАВТРА". А если взять более глубокий пласт? Москва вроде бы стоит на тектоническом разломе.
Вадим МИХАЙЛОВ. Здесь узел разломов. Они проходят вдоль проспектов, как меридианы. Кое-где задевают жилые районы, такие, как Крылатское, Бутово и Ясенево. Это тектонические разломы плит. Во многих местах узлы этих разломов со сдвигающимися субвертикальными трещинами, которые ведут к домам. В каждой стране мира есть те или иные разломы, те или иные пустоты. Мегапустоты, подземные моря, озера. Современное строительство не учитывает нагрузки на геотектоническую структуру и, распределяя ее вроде по всем нормам, правильно по грунтам, не учитывают того, каким образом эти грунты будут взаимодействовать с этой сложной инфраструктурой, которая протягивается вглубь. Она не имеет нормального взаимодействия с естественной геологической конструкцией. Потому что если мы сверхизымаем, создаем суперкотлованы, мы забываем снова создать геологические слои, то есть на суперизъятие отвечать суперзаполнением. За десятки лет там накопились линзы. Они сдвигают водосточные системы под поверхностью и простых, и отнюдь ненормальных вод за счет общих подвижек, а те, затапливая пласты песка, дают оседать городу. Причем разломы идут не только по плите, но и по бывшим морям, по бывшей зоне засыпанных погребенных надпойменных террас силлурийского и даже докембрийского периодов, не говоря уже о прочих эпохах.
Динамика оседания Рима, кажется, около — 0,02 мм, В Америке скальный грунт, там немного иные проблемы — геосейсмические. У нас — самая большая усадка. Москва — это сложный геоорганизм. Она находится на пойменных террасах, бывших и насыпных - нынешних, на валах, на холмах, которые были насыпаны и формировались по-разному и в разные времена. Поэтому Москва имеет особую динамику. Я мог бы сравнить Москву с Венецией по оседанию внизу — только Венецию в большей степени подтапливает. Мы же не имеем венецианских каналов, и нам легче видеть, что происходит. То один провал, то другой, то метро затопит. Мы каждый день фиксируем по 15-20 разных маленьких и раз в две недели обязательно бывает средний по величине провал, а крупные вы уже видели полтора-два месяца назад. Разговор идет еще и о заводах в центре. Тот город быстрее проваливается, который эти заводы усиливает, вместо того, чтобы выводить их за свои пределы или закрывать. Например, "Курчатова" надо убирать. Многочисленные мини-реакторы уже не нужны, но крайне опасны. Бочвара, Гамалея, значительную часть Капотни — вон из пределов агломерации жилых массивов.
"ЗАВТРА". Сегодня диггерскому движению чинятся препоны со стороны мэрии и многочисленных служб безопасности. С другой стороны, вы включины в московских систему спасателей. Какую социальную функцию, на вашь взгляд, должны взять на себя диггеры в будущем?
Вадим МИХАЙЛОВ. В свое время мы устраивали подземные праздники, в которых принимали участие представители движения. Каждый старался проявить себя в каких-то художественных проектах. Все это происходило на подземных берегах Неглинки, пока нам на голову не стал валиться ОМОН дяди Юры Лужкова. Но несмотря ни на что, культура андеграунда развивается. В других странах она прижилась лучше, потому что в катакомбах Парижа уже была субкультура к тому времени, и они нашли с инспекцией карьеров Парижа взаимодействие. Это немаловажная часть истории диггерства, потому что мы подходим к политике, которая не принимает правды, не принимает патриотических настроений, ибо они всегда страшны для функционеров. Мало ли, что эти патриоты сделают? Хотя чиновники прекрасно понимают, что люди, принимавшие участие в штурмах и предотвращающие аварийные ситуации, практически лишены амбиций. Нет, лучше перестраховаться, запретить. Лишить возможности взаимодействовать со структурами правительства, или как это сделал начальник десятого отдела милиции, просто ударить в спину и пригрозить: «Пошел вон отсюда — я здесь командую!»
Мы всегда пытались работать в связке с государственными структурами, с властями. Однако нашей власти не нужны независимые специалисты. Мы пытались получить поддержку оппозиции, активно контактировали с КПРФ, однако всё заглохло, и не по нашей вине. Я думаю, что, начиная с осени мы, "Диггер-Спас", начнем самоорганизовываться в общественно-политическое движение. Если государство не хочет или не может сотрудничать с нами, мы будем развиваться как самостоятельная общественная инициатива. Нужно создавать фонды, готовые курировать исследования, жизненно важные для самого существования города и страны. И я верю, что придет время, когда меня и мои проекты примет президент России.
“ЗАВТРА”. Как вы интерпретируйте проблему терроризма в контексте московского подземелья?
Вадим МИХАЙЛОВ. Нас обвиняли, что мы открыли "школу открытых люков". Говорили так: "Вы показываете подземелье, и в каждой новой передаче вы стоите на рельсах метро, стратегического объекта". Да, я стою на рельсах метро, но я же не показываю, как я туда влез. Для главы метрополитена господина Гаева подтекст такой: "Михайлов ищет место под солнцем и делает пиар". Я вижу ситуацию иначе. Мы делаем дело, но не можем преодолеть твердолобости чиновничества. Мы писали в правительство записки по безопасности, но они тонули в бюрократических сетях. Эти записки не прочитаны до сих пор. Генералы, принимайте по ним решения, но не против нас, а против того, кто на самом деле может представлять опасность для Москвы. Да, там, внизу, под этой самой серой шкурой асфальта, может случиться страшное. Отстранение от подземки диггеров — подлинных патриотов России и Москвы, это удар по информированности, а значит, и по безопасности народа.
"ЗАВТРА". А не чувствовали ли вы на себе внимание спецслужб других государств?
Вадим МИХАЙЛОВ. Я, наверное, его не отследил, не понял. Я думаю, что это, скорее всего, происходит. Борьба спецслужб за моей спиной за меня же. Скажу так: напрямую никто не пытался подкупить. Хотя эмиссары "Аум синрикё" искали с диггерами контакты. Что-то не позволило нам влезть в это дерьмо, мы почувствовали что-то недоброе. Хотя российские официальные лица очень активно с "Аум синрикё" общались. Чем всё это могло закончится, думаю, понятно. Вообще на диггерстве определенно лежит величайшая миссия высвечивать весь тот негатив. который так выгодно скрывать, “отмывая” колоссальные средства под серой чешуей городского асфальта в любом городе мира.
"ЗАВТРА". Есть ли какое-либо мистическое наполнение вашей философии? К тому же низ в христианской оптике имеет довольно однозначное прочтение.
Вадим МИХАЙЛОВ. Мистики, конечно, много, но ведь церковь понимает эту мистику по-своему. Я много общаюсь с православными священниками, и некоторые из них очень хорошо к нам относятся. Один батюшка сказал: "Вы делаете хорошее дело — вы входите во тьму. Входите в нее и ищите в ней свет". Не всегда получается, но нужно помнить о том, что мы христиане и несем в царство тьмы свет своей веры, поэтому мистика вокруг нас — это миф, штамп псевдокультуры.
"ЗАВТРА". Первохристиане спасались в пещерах…
Вадим МИХАЙЛОВ. Все оттуда вышло: и язычество, и тьма, и свет вышли оттуда. И земная судьба Христа связана с пещерой. Мифология диггерства пересекается с творчеством Гюго. Для нас Гиляровский — отражение Гюго, но он в меньшей степени этого касается, хотя "Трущобный мир и Неглинка" является ипостасью нашего мира, но это не настольная книга диггерства. Гюго пишет о подземелье: "По углам видите красный свет? Это сочится кровь Варфоломеевской ночи. Слышите шорох? Это работают метлой призраки, отмывающие в этом Стиксе плод своих работ". У нас то же самое. Мы видим кровь баррикад девяносто третьего года. До сих пор присутствует их дух восстания под Пресней. Мы там находим остатки ружей, патроны 1905 года... Вся жизнь, история отображаются в этих сумрачных водостоках, в наносных слоях подземной Москвы. Мы ощущаем эту мистическую, инфернальную карму города. Чувствуем то, что таится во тьме, вызывает массовые суициды, потрясения, сумасшествие. Подрядчик Мосводоканала, фирма "Мартин", в которой господин хозяин, совершенно не признавая русские традиции при строительстве "Мариотт-отеля" вел канализацию по гробам, весело выковыривая старопименовские черепа первых москвичей...
И разве нет двоякодышащих рыб? К сожалению, есть. Эти рыбы, мелкие зверьки и насекомые изменены. Ученые просто скрывают подобные явления. А эти твари уже вышли из водостоков на берега подземных рек. Эта первая волна мутаций, незаметная на поверхности, говорит о том, что Антихрист близок. Идет первая волна, но победа будет за Христовой верой.
Подземелье — это социально-общественное дно. Клоака имеет то необыкновенное свойство, что она не умеет врать. Она цинична и являет без стыда все, что в ней происходит. Мелкая поземная мутация показывает, как мутируют люди на поверхности. Подземелье — гигантская лаборатория, горнило цивилизации, мерило ее прочности. Индейские цивилизации Южной Америки, они не просто ушли, растворились, они именно провалились. На месте каждого их города находится в колоссальная яма, ведущая в подмир, их канализация ныне напоминает наше метро.
Цивилизация страдала и деградировала из-за заразных болезней, которые пришли снизу. Наверху вирусу очень сложно отстояться. Чтобы мутировать в особо жизнестойкий штамм, который к тому же будет крайне вирулентным и практически неуничтожимым и аэробным, как мы недавно только поняли, ему нужно попасть под землю, чтобы пройти “курс подготовки”, чтобы присовокупиться к цивилизации и подготовиться к атаке на нее. И когда из водостоков выходят чума, оспа и другие эпидемии, тогда цивилизация пожирают плоды собственного безумия. Я считаю, что от подземки зависит все. Сегодня — это наука наук, это философия философий, политика политик для каждой страны мира. И наш мир — мир диггеров земли, ее “атлантов снизу”, борющихся по-своему с грядущим Апокалипсисом.
Подземка — самое безграничное и неисследованное место. Если на поверхности все размечено, есть границы, есть строгий контроль, то под землей нет национальных и социальных границ. Там все едино. Мы, диггеры, отзываемся пафосно: "Мы идем сквозь туннели времени. Из мрака прошедшего в полную неизвестность грядущего". Это, действительно, реальный туннель, который объединяет людей. Помните: мы — всегда — под вами!
"ЗАВТРА". Вадим, что бы вы сказали в заключение нашей беседы читателям “Завтра”?
Вадим МИХАЙЛОВ. Нужно воспитывать патриотизм в людях, нужно заниматься молодежью, поднимать детей с общественного дна, где бродяги умирают и создают смрадные некрополи бомжей под землей. Сегодня строят элитный рай на костях, без перезахоронений. В парках надо ставить кресты, потому что парки разбиты на месте кладбищ. Мы ходим и попираем могилы предков. Будем все вместе изгонять дьявола современности из поколения, вычищать наши реальные “Авгиевы конюшни”.
Материал подготовили Андрей Куприянов, Андрей Смирнов, Андрей Фефелов
Рис. Вадима Михайлова
