ПРЕКРАСНЫЙ ТЕПЛЫЙ МАЙ. 1990 ГОД. МНЕ ДЕСЯТЬ ЛЕТ, и я ужасно напугана: я дома одна, мне никому не велят открывать, а ко мне рвется облезлая, уродливая тетка лет пятидесяти с хвостиком, — с очень толстой, пропеченной кварцем, увядшей кожей лица, волосами, сожженными химией, но в платье из ткани в веселенький летний рисуночек. И ладно бы в один заход, а то нажмет на звонок раз шесть, исчезнет на десять минут, и снова трезвонит! Детский вывод: бандитка! Но все-таки я ее перетерпела, пересилила, а вернувшиеся с работы родители нашли в двери записку: " Приходила врач." Какая, к черту, врач, кто ее сюда звал?!
И так продолжалось еще пять лет — эпопея, детектив. Приходишь домой из школы, записка, что "приходила врач". А в феврале 1994, когда я в самоволку пропустила целую школьную неделю (наверное, это был грипп, ни по каким врачам в подростковом возрасте я не ходила, а просто пропускала), в десять вечера (!) звонок в дверь, трогательный женский писк: " Я — детский доктор; разве вы меня не вызывали?!"
Но, как говорится, чудес не бывает. У нас был прописан мой дядюшка по мужской линии, Виктор, фактически, образовалась коммуналка с неразделенным лицевым счетом. В начале 1988 года он ушел и не вернулся (после в его немногочисленных бумагах мы нашли письмо в прокуратуру, что "квартира оккупирована"). Нет, мы знали, что он живет в деревне Образцово (Мальцевский сельский округ) с бабой в каком-то жутком бараке, даже работает, настрогал кучу белобрысых туберкулезных сыновей. От тубика лечился, вот нас и посещали эти гадкие фтизиатры — но объекта-то их интереса у нас просто не было! Сначала, уже в 1995-м, умерла "Кузя", — знаменитая щелковская алкашка (от "Кузминична", разумеется), мать сожительницы Нины, после — Нина, а уж в июле — он сам (открытая форма туберкулеза и ишемическая болезнь сердца). Похоронили его за госсчет в братской могиле на Гребенской горе. Нет, паспорт при нем был. После к нам долго ходили тетки из собеса, требовали забрать к себе его туберкулезных детей, лечащий врач со своим никому не нужным санитарным просвещением, а вот из милиции, в обязанность которой входит сообщение по месту жительства о криминальных травмах и смертях, криминальных и не обязательно, — шиш.
Я взялась за эту мерзкую тему, потому что щелковская административная печать лично мне уже всю плешь проела со своим туберкулезом. Вот пишет: "Результаты неутешительные... ". Что, "тубероза" уже всех выкосила? Ах нет, лишь четверть щелковчан в год удается запихнуть за экран канцерогенного рентгена! Все бегите, "врачи обязаны вас обследовать бесплатно!" Накоси выкуси, не догонишь. "В 2002 году заболело 86 человек вполне благополучных, а трое из них умерли!" Про одну такую "благополучную" я знаю, узнайте и вы, и не провоцируйте ненужным медицинским вмешательством — рак.
Наташа Столярова, по зашоренной, однобокой статистике проходящая "благополучной" туберкулезницей, умерла 3 февраля 2002 года в стационаре "Сукманиха" (есть такая деревенька в Трубинскоги сельском округе Щелковского района), — по словам его главврача, "единственного в мире", где берутся за лечение чахоточников, усохших до 25-30 килограммов, — в платной отдельной палате. От нее осталась роскошная громадная квартира в микрорайоне Солнечный, том самом доме, где у нас КПЗ (ИВС).
Раньше, в СССР, большие деньги можно было заработать на стройках Крайнего Севера и районах, приравненных к нему. (И сейчас, между прочим, все точно так же — приглашают на вахтовый метод на нефтепромыслы Урала и Сибири на буровые, электромонтажные, трубопроводные, сварные, монтажные, строительные, подводные, летные и офисные работы, зарплата более 25 тысяч рублей, но информация стоит 110 рублей). И двадцатидвухлетний Никита Кудилов, электротехник, житель деревни "Шелково-за-рекой", ныне превращенную в микрорайоны Заречный и Солнечный, уехал в Норильск зарабатывать деньги на собственный дом. Прокладывал линии электропередач, — в сорокаградусный мороз все они, взбираясь на опоры, чтобы дышать, закапывали в нос винный спирт. Привез по окончании на малую родину 18 тысяч советских рублей (умножьте на 36, коэффициент перевода 2003/04 года, и узнаете, сколько это сейчас) и убогонькую, страшненькую жену с двумя детьми. Не своими.
Женщин на северах было мало, и ему попалась бухгалтерша. Элла Ивановна, мордовка, старше его на пять лет. На свадьбу из приглашенных шестидесяти пришло лишь двенадцать — ровно пятая часть, как мы можем судить из школьных уроков арифметики. И жених впервые на свадьбе узнал, что у невестушки — двое разнополых внебрачных детей, — спрятаны в деревне у мамы в Пензенской области. Но брак протянул до серебряной свадьбы; впрочем, нас не мелодрама интересует, а туберкулез.
Старшую дочь, узкоглазую Наташу, Элла родила семнадцати лет, — в отцах у нее определенно был казах или киргиз. Ученье в голову не лезло, воровала. Первого ребенка родила, как и мама, в семнадцать лет, хотела оставить в роддоме (ему и принадлежит ее квартира, ныне ему пятнадцать, учится в дебильной школе). Угрожала: " Если не будете давать мне денег, я вам ребенка рожу!" И рожала каждый год, — Никита отказался кормить "е...тину", и всех их, кроме первенца Ванечки, "продали за границу", — ну, вы знаете все эти сопли о бездетных семьях. Вообще-то, жалко было, "Саша — такой мальчик хороший", но...
Работать никогда нигде не работала, мозги к учебе не приспособлены, правда, очень хорошо шила. Однажды нашла надомную работу по пошиву сумок, сшила все, и с товаром своим пропала. К отчиму приходили крутые ребятки:" Мы ей дали ткань, где она?" Исчезла. Кто-то сказал, что вроде видели ее в Потапове, частном секторе на восемь автобусных остановок на два маршрута, все равно, как два произвольно выбранных бронха на оба легких. Все прочесали, нашли домик у околицы, у самого Шелкова, семь, у леса. Соседка увидела их и закричала : "Уходите, там туберкулезники!!!"
Отыскалась кровинушка, а у нее — открытая форма! (Жила с уголовником, который умер раньше). "Ах, Никитушка, — сказала мать мужу, — надо ее к моей маме в деревню, она там отопьется парным молоком, поправится на сельском воздухе!” И младший брат Алеша, в котором подозревался чеченец, отвез ее обычным поездом, в общем купе, а не в герметично запаянной ампуле, в Пензенскую область. Но там стало хуже. И уже после попала она на лечение в Сукманиху. Ругалась: "Плохо кормите, мясо давайте!" Она была еще и наркоманкой, и чтобы облегчить ломку, ей отчим покупал медицинские наркотики. И когда умерла, все, даже мать, вздохнули с облегчением.
Да, Наташа Столярова была из "благополучных" (фу, какое гадкое лживое слово): все родственники работали, много зарабатывали. Простите, если получилось менторски. Ведь просто хотела, чтобы вы не верили пропаганде. Сейчас объясню.
Туберкулезные бактерии способны оставаться в воздухе, в который выдохнул углекислоту какой-нибудь бедолага, годами. Но если вы даже малообеспечены, но спите не в сырости, моетесь, питаетесь,то макрофаги и Т-лимфоциты иммунной системы обезвредят палочку Коха, воздушно-капельным путем попадающую в каждый организм.
Наши правительства, в том числе, местные городские головы, а особенно приснопамятная Щелковская администрация, не любит свой народ. Если она и готовит какие-то санитарные программы, то причины здесь только две: глисты забеспокоились, организм погибает, или же путем рентгеновского облучения им нужно выполнить сатанинскую программу по увеличению случаев рака и лучевой болезни.
№22(549)
25-05-2004
