| | | | |
№19(546)
05-05-2004
Эрнест Султанов
НЕСТАРДАРТНЫЙ ГЕРОЙ
Чавес — нестандартен: своей искренностью он рушит клише политика, который должен быть иезуитом в светском костюме.
Когда я вижу, как Буш или Керри встречаются со своими сторонниками, — у меня холодок проходит по коже от омерзения: лживые, ничего не значащие рукопожатия, каменные лица с застывшей улыбкой из рекламы зубной пасты, похлопывания по плечу, взятие ребенка на руки, будто бы напрокат, и будто бы это даже не ребенок, а мокрая скользкая рыбина. Чавес обменивается с людьми не просто рукопожатиями — он обменивается с ними энергией, возвращая ритуалу приветствия мистический смысл древнего таинства. Он умеет выслушивать, как умел это делать революционный вождь Ленин, выуживая из крестьянина то самое заветное слово, ради которого тот проделал сотни верст. Он умеет острить, но не скользко и мерзко, а будто бы создавая из каждого, даже мимолетного знакомства запоминающуюся яркую картину. Известной аргентинской журналистке он может сказать, что с удовольствием бы протанцевал с ней всю ночь танго, но в отличие от нее связан узами... политическими.
Он напоминает скорее любящего, хотя и вечно занятого, отца, чем недосягаемого фараона. Поэтому, видимо, в отличие от современных потомков египетских царей, его не охраняют огрызающиеся на все бультерьеры. На досмотре тебя не унижают, не общупывают и не лазят по карманам, как это привыкли делать секьюрити на дискотеках в Лас Мерседес или Чакао.
Обычно во время исполнения гимна лидеры стоят с кислыми или умно-озадаченными, "что же у меня сегодня на ужин", лицами. Уго Чавес поет, причем очень вдохновенно, так, что сотни тысяч голосов подпевают ему во время публичных выступлений, которые редко продолжаются менее двух часов: "Да здравствует бравый народ, освободившийся от чужеземного ига". Он словно дирижирует литургией, в которой вождь и народ сливаются в одно целое: люди получают сокровенный смысл существования, а лидер заглядывает в потаенные мысли своего племени.
На его выступлениях, а также официальных мероприятиях, его сопровождает одна из дочек, а иногда и обе — хотя их, по-моему, у него больше. (С последней своей женой, очень красивая, кстати, была женщина, он развелся после путча. Видимо, потому что она предала его с оппозицией, предложив ему "ради нее и ребенка" отказаться от власти. И он сделал свой выбор, и с тех пор живет один. Пока. Хотя претенденток, слышал, хватает.) У старшей дочери есть маленький ребенок, которого Чавес на одном из последних выступлений взял на руки и начал ему рассказывать, каким он хочет видеть для него будущую Венесуэлу. Младшая дочь Мария Габриэла — потенциальная мисс мира с удивительно красивыми глазами. (У мулаток здесь обычно маленькие раскосые глазенки, у нее же большие и внимательные — даже кажется, что слушает она тебя именно глазами.)
Еще непонятно, когда президент спит. Один раз я присутствовал на встрече Уго Чавеса с иностранными сторонниками, которая продолжалась до двух часов ночи, после чего на следующий день президент уже выступал перед делегатами профсоюзного съезда, который начался с раннего утра. При этом он еще успевает читать по ночам. И насколько я понимаю, это для него правило — каким бы уставшим ни был, он обязательно читает, отнимая положенное на сон время. Затем во время выступления он обязательно что-то выдает из прочитанного. И даже если ты все это знаешь, история приобретает какой-то по-новому яркий оттенок. Например, я с удовольствием прослушал историю о том, как Александр Македонский разрубил "фарисейский" гордиев узел. Или сделанное президентом сравнение Венесуэлы с переходным обществом, когда "труп еще не успел остыть, а ребенок еще не родился", взятое им у автора "Тюремных тетрадей".
"Храни спокойствие, беседуя с царями; Будь сам собой, беседуя с толпой"... Он умеет говорить и с президентами, и с крестьянами. И при этом не чувствуется ни наигранности, ни высокомерной отстраненности. Он действительно всегда является самим собой — недвуличным или многоликим подонком, каким зачастую "должен быть" преуспевающий политик.
Чавес гармоничен в своей борьбе. Поэтому ему не нужны какие-либо дополнительные ощущения кайфа: будь-то автомобили, дворцы или алкоголь. Так, весь президентский гараж автомобилей, доставшийся ему по наследству, он продал с аукциона, а деньги передал в фонд бездомных детей и им же отдал один из своих дворцов — "я все равно не могу жить во всех резиденциях". Борьба не столько даже заменяет ему другие ощущения жизни, сколько сама и является наслаждением. Наслаждением, по сравнению с которым все остальное является "удовольствиями начальника железнодорожной станции".
Он гармоничен, как может быть гармоничен только полноценный человек. В нем нет трещин, через которые бы могли проникнуть неверие, отчаяние, слабость. В противном случае, он бы не выдержал этой политической борьбы. И не столько даже борьбы с открытыми врагами (он все-таки имеет профессиональный опыт кшатрия — десантника, обязанного принимать удары неприятеля), сколько предательство близких. В самые тяжелые моменты, во время путчей, он раскрывал для себя смысл рубай Омара Хайама: глаза своей души открой на самых близких; увидишь с ужасом — тебе враги они. Многие из тех, кому он безоговорочно верил, оказывались предателями и агентами врага. Однако точно так же, как Иисус лишь укрепил свою веру с помощью Иуды, Чавес не изменился. Возможно, это совершенно нормальное свойство чистой незатемненной натуры. Просто сегодня, в "темное время", самые нормальные вещи уже кажутся нам чем-то потусторонне нереальным.
БУШ — опасный психопат.
Характерно, как боится его Буш. Несколько лет назад венесуэльский президент участвовал в саммите ООН в Канаде. Чавес сидел в одном конце стола, а Буш в окружении Критьена (тогдашний канадский премьер) и Фокса, с другой. Буш, выступив, облил грязью "кубинский режим", а Чавес решил этого так не оставлять. (Вообще, он очень уважительно относится к Фиделю, называя его "человек с большим сердцем".) Однако, когда пришла его очередь, оказалось, что микрофон почему-то барахлил. "Я обращаюсь к Критьену, очень порядочному человеку, и произношу только одно слово САБОТАЖ, после чего канадский премьер, улыбаясь, уступает мне свое председательское место. В этот момент, когда я приближался, Буш начал покрываться серыми пятнами. Я сел и резко обернулся к нему”. — Президент Чавес, вспоминая про это, улыбается — "Он чуть не падет со стула, и тут я начинаю рассказывать, как много Куба для нас сделала". "С тех пор" — продолжает Чавес — "он остерегается оказываться рядом со мной". Вообще, Чавес — это, наверное, один из немногих лидеров, который может так говорить о "самом большом террористе в мире". Причем, говорит он очень психологически верные вещи: "Буш — очень комплексующий человек, и от этого еще более опасный".
ВОЙНА
Еще президент Чавес не боится говорить о своей симпатии к иракским повстанцам. Об этом наверняка думают многие политики в мире, однако сказать открыто "кишка тонка". При этом он же открыто обвиняет американцев в том, что только они могли поставить Ираку оружие массового поражения, "ведь именно Вашингтон натравил Саддама против революции имама Хомейни". Американцам здорово, видимо, не нравятся его заявления. Поэтому, видимо, они и готовят свое нападение на Венесуэлу. Для этого они используют Колумбию. Буш заявил о необходимости вдвое увеличить контингент в Колумбии, а его бывший партнер (его партия уже не является правящей) Азнар начал поставку Боготе тяжелых танков. "Это против нас они поставляют эти танки, ведь не за повстанцами же по джунглям они собираются на них гоняться".
РОССИЯ
О России президент отзывается всегда очень положительно. Любит произносить слово Ленин, искренне жалеет о том, что Советский Союз не победил в “холодной ("которая на самом деле была очень даже горячей") войне”. Еще он говорит, что очень бы хотел увидеть "белые ночи" и даже спрашивал, когда и где их лучше всего наблюдать. Я (хотя, честно говоря, не был в Питере) сказал, что в июне — июле, просто, видимо, мне очень хотелось, чтобы он побыстрее приехал в Россию, и чтобы у Москвы с Каракасом что-то получилось.
ВЕРА
В мечетях Каракаса не встретить человека, который бы не считал Чавеса "своим". Его уважают, считая, что он гораздо больше делает для борьбы с "американским куфром" — абсолютным злом, многобожием, чем даже многие "мусульманские режимы". На встречах с мусульманскими лидерами он обязательно говорит "Ассаламу алейкум", а своим соратникам на празднование партийного юбилея недавно приказал не пить, поскольку лучшая выпивка для мужчины — это политическая борьба. Вместе с тем, он заявляет, что считает себя сторонником учения Иисуса, которое он противопоставляет фарисейской католической церкви. "Если бы Иисус оказался бы сегодня в Венесуэле, то он бы обязательно очистил церкви от этих лицемеров и лжецов".
НАРОД он сравнивает с десятью миллионами тигров, приготовившихся к прыжку: спокойных, уверенных в себе и ждущих нужного момента. Народ, сотни тысяч людей на мгновение застывают, буквально не дыша. И создается ощущение, что если он скажет еще одно слово, все эти тигры действительно бросятся на врага.
Он с большим удовольствием вспоминает о каждом достижении в рамках начатых социальных миссий. Например, к концу июля в Венесуэле не должно остаться неграмотных людей. Причем это приводит зачастую к казусам. Люди, научившиеся читать и писать, засыпают президента письмами. А одна "сеньора в семьдесят лет научилась писать и на радостях пригласила меня на свидание, и вот, я не знаю теперь, как же мне ей ответить, чтобы, не дай бог, не расстроить пожилого человека".
1.0x
