Зная о страшнейших проблемах сегодняшней молодежи, я с благодарностью думаю о прекрасных воспитателях, которых имели мы, мальчишки военного и послевоенного времени. Не менее важную роль, чем школа, в нашем становлении играли кружки дома пионеров, книги, замечательные советские и трофейные западные фильмы. И конечно, одним из самых действенных воспитателей был спорт. Говорю этот отнюдь не для красного словца, не потому, что сегодняшний мой собеседник — выдающийся спортсмен.
В те годы единственным доступным для нас средством массовой информации было радио. Футбольные репортажи слушали по "тарелке", ну а когда появился приемник "Балтика", спорт приблизился к нам вплотную — куда там новейшей системе "Долби"! Правда, мы не видели игроков и мастерских финтов, но Вадим Синявский так вел репортажи, что ощутить себя стоящим у кромки зеленого поля было совсем не трудно. Мы подрастали, и уже появилась возможность прорываться на "Динамо". Естественно, не всегда это удавалось, очередь за билетами выстраивалась с ночи. Стадион "Динамо" был тогда центром спортивной жизни, уникальным творческим клубом. У вывешенной таблицы игр разгорались интереснейшие обсуждения — какие там были заводилы, корифеи, "профессора"! А уж пройти на трибуны и увидеть воочию своих любимцев…Для меня это началось с того знаменитого "Спартака", который был практически и сборной Союза. Защитники Масленкин, Огоньков, Тищенко, в полузащите Парамонов, Нетто, правый край — Татушин, Исаев, левый — Сальников, Ильин, в центре Никита Павлович Симонян, который потом стал заменяться Эдуардом Стрельцовым. Игра, в отличие от нынешней, была чем-то очень близким — как будто и ты участвуешь в ней.
Не то что мы могли сравнивать себя со знаменитыми спортсменами, но мы им подражали. Причем во всем, вплоть до одежды, прически — с нашими-то скромными возможностями! Советские спортсмены тогда получили возможность ездить за границу. Привезли первые плащи, туфли на толстой подошве. Я никогда не был фанатом, не бегал за автографами, но было интересно увидеть этих рыцарей, красавцев вблизи, выходящими из раздевалки. Сергей Сальников, Анатолий Ильин. Игорь Нетто шел пешком от стадиона к "Белорусской", за ним — десятки поклонников. Однажды кто-то заметил вслух: ишь, как важно идет "Гусь". Игорь со свойственной ему невозмутимостью только глянул строго на критикана.
Очень хотелось посмотреть, как тренируются спартаковцы, и как-то раз я своим ходом отправился в Тарасовку. На поле Парамонов, Татушин, Исаев играли в квадрат. Никита Павлович Симонян постукивал в ворота больному сыну. Сергей Сальников с первой своей супругой — загорелые, красивые, как с картинки американского журнала — играли в теннис. Я понял, что рыцари-то они рыцари, но еще и люди замечательные…
На матч "Спартака", а практически сборной СССР, с Венгрией в 1955-м прорвался чудом, такой был ажиотаж. Накануне венгры чуть было не выиграли первенство мира. Фамилии Пушкаш, Кочешь, Хидекгути, Цыбор, Грошич были у всех на слуху. Венгры в своей победе не сомневались, приехали как хозяева разбираться. В воротах впервые стоял Лев Иванович Яшин, игрок еще незнакомый. И вот три подряд сумасшедших выхода. Пушкаш бьет и уже вскидывает победно руки. Смотрит, а Лева лежит в углу с мячом. Пушкаш даже вынул амулет и перекрестился. И пошла игра не на шутку. Сергей Сальников с подачи Никиты Симоняна забил мяч головой. Венгры с трудом сделали ничью, что для них было равносильно поражению.
Незабываем и матч со сборной ФРГ, уже в Лужниках, когда наши проигрывали 2:1, но смогли совершить настоящий подвиг. Команда, возглавляемая Нетто, в едином порыве навалилась на ворота, буквально задавив противника.
Так получилось, что я ни с кем из футболистов не был близко знаком. Да и не жалею об этом: иногда лучше своих кумиров наблюдать издалека, не мешая им. А потом в моей жизни, как и в жизни всего нашего поколения, появился хоккей. Люди постарше знают, что это были за матчи! Скажем, "Спартак" — ЦСКА, или выступления сборной СССР на чемпионатах Европы, мира, на Олимпийских играх. Вся страна будто вымирала. И стар и млад сидели у телевизоров. Советская хоккейная сборная — это, как русский балет, русский театр, русское изобразительное искусство. Она вписала такие страницы в историю Отечества, к которым еще очень долго будут обращаться новые поколения. Что же говорить о нас, счастливых очевидцах?
Играли мои ровесники, и как играли! Насколько острым было противостояние ЦСКА и "Спартака". С одной стороны — явная мощь армейского клуба, Анатолий Тарасов, знаменитый тренер, который мог себе позволить собрать в команде всех, кто ему понравится. И вдруг появляется хоккейный "Спартак". Я помню, как Тарасов кричал: "С кем играете? Посмотрите, это же не рыцари, не воины!". И вот эти "не рыцари", "не воины" выигрывают. Перечитывая книгу Вячеслава Старшинова "Я — центрфорвард", вспоминаю, какие действительно были удивительные люди в "Спартаке". Валерий Кузьмин — добряк, богатырь, который, может быть, и не отличался блеском Александра Рагулина, но за свою команду стоял насмерть. А вратарь Виктор Зингер. Конечно, Третьяк — гений, но поиграл бы он в "Спартаке" без Рагулина, Гусева, Кузькина. Виктор маленький, вроде щупленький, но творил чудеса. И, безусловно, был фанатом "Спартака".
Году в семидесятом мы с моим другом и земляком по детству на Павелецкой набережной Володей Васильевым, замечательным нашим танцовщиком, поехали отдохнуть в Алушту. Оказалось, именно там расположена база хоккеистов "Спартака". Спортсмены Володю узнали, мы познакомились, и как-то очень сблизились в то лето — тогда все проще было: не смотрели, у кого сколько денег. С того времени началась и продолжается по сей день моя дружба с Вячеславом Ивановичем Старшиновым. За тридцать с лишним лет много чего пережито. У каждого и радости были, и горе. Обычно дружба, начавшаяся за столом, там и заканчивается, если не скреплена она общими делами, помощью друг другу. Я всегда знал, что в трудную минуту могу обратиться за помощью и к Славе, и к его замечательной жене Рае. И еще меня очень привлекало, что Слава параллельно со спортом занимался наукой. Защитил кандидатскую диссертацию, потом докторскую, возглавил кафедру в Инженерно-физическом институте. А дальше пошла нелегкая жизнь. Распалась держава.
Я не сторонник тоталитарного режима, но то, что система давала и таких замечательных людей, как Старшинов, отрицать невозможно. Для нынешних спортсменов первый же успех — это шанс выпрыгнуть за океан, заключить выгодный контракт. 10 миллионов, 20, кто больше? Но цифры бешеных гонораров обладают побочным действием. Коммерция делает спорт механическим, лишает его романтики, души, искренности. Мой приятель, снимавший фильм о хоккеистах, спросил меня, в чем разница между спортсменами нынешними и теми, нашего поколения? Я сказал: "Извини за прямоту, но там были люди, а здесь банкоматы". Только очень немногим выдающимся мастерам, скажем, Роберто Карлосу, Зидану, Раулю, удается воспарить над механикой бизнеса.
Cавва ЯМЩИКОВ. Слава, ты теперь президент клуба "Спартак", и в возрасте мы с тобой солидном. Скажи, что в прожитой жизни считаешь самым главным? Будь то в спорте, в науке, в отношении к родителям, к жене. Какие вещи ценишь превыше всего?
Вячеслав СТАРШИНОВ. Без всякого пафоса для себя самого я это главное сформулировал бы так: делать людям добро. Как получается — другой вопрос, но если от моих действий другому человеку хорошо, то, значит, прожил не зря. Вот что всегда во главу угла ставлю. В молодости, может быть, подсознательно — в эту пору ведь всего хочешь сразу и сейчас. Но потом настрой на добрые дела стал более осознанным, да и семейное воспитание свою роль сыграло. Личность человека из многих компонентов складывается, но первый и главный воспитатель все-таки семья. Хотя меня в семье "китайцем" называли: был четвертым ребенком у родителей, а в то время каждый четвертый в мире был китаец. У меня три сестры старшие и я, "маменькин сынок", в женском обществе воспитывался. С другой стороны, папа мне привил настоящий мужской характер — делать все добротно, как бы тяжело ни было. Это второе качество, которое, я думаю, должно быть присуще человеку, если он хочет чего-то достичь в жизни.
Как раз поэтому я и не перешел в ЦСКА, команду-супер, команду-лидер. Если бы перешел, был бы 20-кратным чемпионом, медалей набрал бы не одну сумку. Но у меня была цель: достичь успеха самому. Бывает, заходит у нас теперь разговор с представителями того же ЦСКА, их больше всего было в сборной. Поскольку человек никогда не удовлетворен полностью, начинается недовольство: там-то обделили, то-то недодали. У меня на это один веский аргумент. Говорю: "Давай представим на секунду. Ты армеец, я спартаковец. Ты сколько раз чемпион?" — "6 раз, 7". — "А я — 3. Но давай, как теперь принято, посчитаем игровое время. Сколько ты, семикратный, провел на площадке? Даже вспомнить нельзя — значит, в основном протирал скамейку. Но у тебя вся грудь в медалях. А я только три раза чемпион за всю свою жизнь спартаковскую. Зато я знаю, что 50 минут из 60 был на площадке, знаю, что выиграл, и эту победу у меня никто не отнимет". В деньгах, естественно, другое соотношение. Вот, собственно, мое кредо по жизни.
Cавва ЯМЩИКОВ. Передо мной газетная заметка начала 70-х. Помнишь, вы с Раей приехали ко мне в гости в Кижи, отдыхали в деревне. Замечательная карельская газета "Комсомолец", которая славилась на весь Советский Союз, опубликовала интервью с Вячеславом Старшиновым, а для заголовка я выбрал слова из твоей книжки — "Рискнуть и победить". Риск и победа — вот чего всегда ожидали от спорта. Слава, у тебя все матчи замечательные, но как же вы рисковали и как побеждали, играя в меньшинстве! Выходил ты, потом Ляпкин, Шадрин. Втроем держали пятерку, и почти никогда вам не забивали. А какие матчи в "Спартаке", в сборной тебе самому запомнились на всю жизнь?
Вячеслав СТАРШИНОВ. Однозначно это игры "Спартака" с армейцами в 1961-1962-м, когда впервые в истории спартаковского хоккея мы стали чемпионами. В решающем матче "Спартак", по сути, играл против сборной СССР, за исключением нас троих. По всем объективным и необъективным расчетам, победить должен был ЦСКА. Но мы боролись — наперекор судьбе за ничью. Естественно, не взвешивали, как делают нередко сейчас: кому проиграть, у кого выиграть. Просто ситуация была такова, что нас устраивала ничья. Мы ее в итоге добились. Но какой ценой? Все последние минут пять игры мне пришлось быть на льду. Сначала мы играли в большинстве, потом они в меньшинстве, и мы проигрывали одну шайбу. Счет сравнялся, мы в меньшинстве, они в большинстве. Дальше — нас трое, их пятеро. Не знаю, какими усилиями, но выдержали, и мы стали играть полным составом. И, кажется, за полторы минуты до финала Евгений Майоров с моей подачи сумел забросить четвертую шайбу. Ничья, 4:4. А у меня уже и сил не было порадоваться. Пришли в раздевалку, все в душ, а я полчаса не мог даже раздеться. Такое состояние.
Cавва ЯМЩИКОВ. В то время я был в Софии, писал дипломную работу по реставрации болгарских фресок. Радио не слушал, но эту игру ждал. Купил на Русском бульваре "Комсомольскую правду" и с восторгом читал отчет. Радость такая была, что слезы подступали к горлу. Я понял тогда, что это за сила — ваш тренер заводной Новокрещенов, вся спартаковская команда.
Вячеслав СТАРШИНОВ. Потерял я в той игре пять килограммов.
Cавва ЯМЩИКОВ. Представляю. Слава, а вот игра, которую я смотрел, когда мы с тобой еще не были знакомы, матч с ЦСКА 1969 года. Что бы ты об этом важнейшем матче сказал?
Вячеслав СТАРШИНОВ. Он не отличался накалом и романтизмом игр начала шестидесятых. Объясню почему. В 1969-м у руля кто стоял? Всеволод Михайлович Бобров. И команда у нас сложилась супер, как ЦСКА, приблизительно такая. То есть не было того контраста, когда "шпана" вышла обыгрывать сборную. Играли более или менее равные составы.
Cавва ЯМЩИКОВ. Якушев, Шадрин.
Вячеслав СТАРШИНОВ. Да-да-да. И поэтому драматургия матча совсем другая была, на самом высоком уровне. Как спектакль в Большом театре.
Cавва ЯМЩИКОВ. На чемпионатах мира, Европы, Олимпийских играх ты, Слава, был одним из основных добытчиков наших побед. А ведь у тебя, скажем, не было скорости Харламова, быстроты Мальцева. Даже говорили: вот у Старшинова низкая посадка, тихоход. Но ведь решающих голов ждали от Старшинова, верили, что он-то забьет. Никогда не забуду матч с чехами, когда три выхода вашей тройки, — и вы повели со счетом 3:0. Хочу спросить: что, кроме спортивного мастерства, тобой руководило в этой многолетней, трудной и, я считаю, блистательной карьере? Что двигало больше всего?
Вячеслав СТАРШИНОВ. Естественно, в спорте очень важно стремление побеждать, несмотря на то, что соперник сильный. Просто, если он очень силен, значит, больше желания победы, и концентрируешься на этом весь, без остатка. А второе, но может быть, оно первое, не знаю. Это, как ни банально, патриотизм, любовь к Родине, в хорошем смысле этого слова. Чтобы не посрамить землю русскую.
Ты заговорил о взаимоотношениях болельщиков и спортсменов. Я думал об этой связи и суть ее, по-моему, понял. Почему ты болеешь за "Спартак", кто-то за "Динамо" или персонально за Мальцева, Фирсова, Харламова? Потому что человек так устроен, что он не может проявить все свои лучшие качества и стремления — какой бы гениальный ни был. В силу каких-то обстоятельств не стал играть в футбол, не научился забивать шайбы, быстро бегать. Не получилось, не хватило времени или терпения, притормозил в этом направлении. Но, болея за того или иного игрока и команду в целом, ты его как бы идентифицируешь с собой. Он такой же, и у него получается. Вот это самое главное в болении, я имею в виду настоящее боление, где есть взаимопонимание и взаимодоверие. Ты верно заметил, что мы-то играли не только за себя, но за всю страну. А как иначе, если ночами миллионы людей сидят у телевизоров. Телеграммы, письма — мешками. Поэтому мы знали, что за нами Родина, отступать некуда. Вот, собственно, две силы, которые двигали.
Cавва ЯМЩИКОВ. Говорят, человек в зрелом возрасте носит то лицо, которое он заслужил. Я смотрю на твое лицо, видел и твоё тело. На них следы тех поединков. Меня всегда поражало, как ты, да и другие хоккеисты, терпели физическую боль? Она же для всех одинакова. Не верю я человеку, который говорит, что ничего не боится. Такого в палату № 6 нужно отправлять. Что помогало переносить эту чудовищную боль, играть с зашитыми ранами на лице? Что держало на льду?
Вячеслав СТАРШИНОВ. Опять-таки ответственность. Мой самый заметный шрам все из того же 69-го года. Я был капитаном команды, а в наше время, не знаю, как сейчас, капитана выбирали не просто по списку. Капитан — это лидер, вожак. И он чувствовал ответственность не только за свои действия, но и за всю команду. Капитан был связующим звеном между тренерами и ребятами. Не в смысле доносов, а именно как проводник идей, настроений.
И потом у боязни, страха есть две стороны. Я вот с тобой на трибуне стою, а там, на льду, играют. И в определенные моменты я буду, как и ты, глаза закрывать — естественная реакция человека. Но как только переступаешь бортик, выходишь на площадку, страх остается позади. Как в свое время Александр Матросов. Потом, может быть, если бы Бог дал и он остался жив — осознал бы, как это было страшно. А когда идешь на какое-то действие, страх отключается. Это, мне кажется, самое главное. Если бы я заранее думал, что будет больно, конечно, убежал бы. Но я знал, что надо защищать ворота прежде всего.
Cавва ЯМЩИКОВ. И забивать.
Вячеслав СТАРШИНОВ. И забивать. Когда это случилось, то есть попали в меня, всё как в тумане. И все равно помнил, что я капитан, вожак. Поэтому превозмог себя и пошел. Пусть я играл не так, как хотелось бы, это другое, но ребятам показал, что все нормально, я "впереди на лихом коне".
Cавва ЯМЩИКОВ. Мы с тобой уже познакомились, стали дружить, когда, сначала в Канаде, потом в Москве, состоялась первая серия встреч с профессионалами. Ты в 1972-м, в силу возраста, занятости на тренерской работе, отходил от активной игры, но в одном матче, если не ошибаюсь, на лед выходил?
Вячеслав СТАРШИНОВ. Да, сыграл.
Cавва ЯМЩИКОВ. Участие в этом турнире спартаковцев Шадрина, Якушева, конечно, и твоих рук дело. Тренировал Всеволод Михайлович, ты был капитаном. Ребята, в общем, выросли под твоим покровительством. Что для тебя значили эти игры с канадцами?
Вячеслав СТАРШИНОВ. Должен заметить, что в Канаду я поехал, уже будучи главным тренером "Спартака", поэтому они были как бы моими подчиненными. А Всеволод Михайлович меня, Кузькина, Давыдова, если мне память не изменяет, взял как раз за предыдущее — сказать "спасибо", потому что мы десять лет пробивали дорогу к этим играм с канадскими профессионалами. Толя Фирсов, Царство ему Небесное, не мог играть из этических соображений. Он принял сторону Анатолия Владимировича. В Торонто мы, к сожалению, проиграли 1:4, а должны были, по меньшей мере, сыграть вничью. У нас моментов было в три раза больше, чем у канадцев, но у них четыре момента, они четыре шайбы и забросили. Очень досадные были эпизоды. Скажем, Мальцев однажды умудрился не забросить в пустые ворота, что с ним бывало крайне редко. Помню все хорошо, потому что принимал участие, а я проигрывать не любил и до сих пор не люблю. Но в целом, конечно, сама атмосфера была неповторимая.
Без сравнений не обойтись, и не потому, что у них все оказалось так уж здорово. Нет, но в любой ситуации хочется найти какое-то рациональное зерно. Если говорить про патриотизм, про любовь к своей стране, то надо было просто видеть и слышать, как канадские болельщики встречали своих кумиров. Каждому игроку овация на пять минут, стоя. Не важно, что потом мы их обыграли. Они не свистели, не кричали: "На мыло!". Промолчали, потому что всё случается. От любви до ненависти не было одного шага, как у нас, — то любили, то на свалку. И какой подход к соревнованиям, какой уровень! Премьер-министр шайбу вбрасывал. Я тогда как-то по-другому на свою профессию посмотрел — да, мы уже становились профессионалами, еще не были, но, во всяком случае, становились. Действительно, уважаемая профессия, но к ней надо и относиться соответственно.
Сегодня в чем еще беда нашего спорта? Мы никак не можем свести несводимые концы, хотим любительство связать с профессионализмом. А профессионализм — это прежде всего экономика, деньги. Но их-то и нет. Вот появилось название "Профессиональная хоккейная лига", а подход все равно любительский, как раньше. Начинаем законы какие-то немыслимые писать, прикидываем бюджет команды. Но она же не зарабатывает, хотя профессионалы зарабатывать обязаны. Сочиняем законы, а на местах спрашивают: как это преподнести губернатору? Он же спросит, откуда деньги взять на все эти клюшки с шайбами, если народ голодает? На Западе с этим все прозрачно, все ясно. Но это тема отдельного разговора.
Cавва ЯМЩИКОВ. Меня всегда поражало, что при такой занятости, измочаленности, измотанности тебя потянуло в науку. Как ты пришел к этому решению?
Вячеслав СТАРШИНОВ. А дело все в том… Надо переставить времена: я сначала учился, а потом уже играл. Учеба была на первом месте, я хотел стать преподавателем. Участвовал в математических и прочих олимпиадах, был отличником. Дома так и сказали: будешь играть, если будешь нормально учиться. Ничего другого не оставалось, как быть отличником. Но с каждым годом сочетать учебу и спорт становилось все сложней и сложней. Можно было бы поступить на заочное и так до конца жизни учиться. Я же учился в дневном вузе, Авиационно-технологическом, ходил на лекции, сдавал зачеты и экзамены. Может быть, мне повезло немного, потому что не было, как сейчас, тренировок каждый день, а то и по два раза в день. Когда я становился хоккеистом, мы тренировались через день. Можно было договариваться с тренерами и переносить тренировки на вечер, чтобы успевать в институт, словом выкручивались. Я сначала хотел быть технарем, год проучился в аспирантуре. Тема была смешанная, на стыке двух наук: влияние лезвия конька на скорость движения хоккеиста. К этому моменту я был и олимпийцем, всего в спорте добился, мне было 35 лет, самый расцвет. И я подумал: инженеров — кандидатов технических наук — пруд пруди, буду-ка лучше первым на деревне, чем последним в городе. И перешел на педагогику, причем педагогику, связанную с воспитательной стороной спорта. Меня до сих пор очень интересует влияние спорта на человека, столько наблюдений и мыслей накопилось. Вот это и привело к тому, что я стал профессором, заведующим кафедрой, президентом хоккейного клуба. У меня два любимых дела, но они пересекаются, я не жертвую одним ради другого. Они мне оба любы.
Cавва ЯМЩИКОВ. Видимо, Слава, тяга к педагогике и есть причина того, что ты один из активных участников и организаторов турнира "Золотая шайба". Знаю, как непросто вести это дело сейчас. Ведь тебе надо то в Сыктывкар поехать на матч, то вбросить шайбу в Вологде. Знаешь, почему мне это дорого? Потому что я большую часть своей жизни работаю в провинции и вижу, какие там спортсмены вырастают. Федоров и братец его, они же из Пскова. В городе и катка-то настоящего по сей день нет, а все равно такие ребята выросли. Что для тебя значат турниры "Золотая шайба"?
Вячеслав СТАРШИНОВ. Если можно определить одним словом, "Золотая шайба" — всё. Собственно, я ее родоначальник с 1964 года, когда мы стали олимпийскими чемпионами. Потом стихотворение даже написал, сейчас это гимн "Золотой шайбы". В этом году юбилей "Золотой шайбы", и все сорок лет я вместе с нею. Анатолий Владимирович Тарасов, который до своей кончины был бессменным президентом турнира, нас туда призывал не просто почетные шайбы вбрасывать, а чтобы проводили, как сейчас принято говорить, мастер-классы, семинары с ребятами. Сейчас я президент московской "Золотой шайбы", вице-президент российской. (С 22 по 30 марта очередные всероссийские соревнования на приз клуба "Золотая шайба", поеду в Салехард и в Воронеж — два возраста, младший и средний). Как коренной москвич, я хочу, чтобы Москва, наконец-то, тоже заявила о себе как о хоккейном городе. Ничего не имею против периферии — это правильно, что она развивается, но если нет сильных клубов в столице, то и у сборной страны, как правило, успехов не бывает. И я сейчас надеюсь, что спортивная Москва воспрянет. Юрий Михайлович Лужков катков настроил много, еще в плане есть. Думаю, вместе с "Золотой шайбой", детскими специализированными школами это даст мощный толчок развитию и московского хоккея, и в целом российского.
Cавва ЯМЩИКОВ. Слава, я по себе сужу. Для меня в моей профессии самое большое счастье, когда могу что-то дать молодому поколению и вижу, что это нужно, что они прислушиваются. Вероятно, и в "Золотой шайбе" так?
Вячеслав СТАРШИНОВ. Конечно, конечно. Потому что когда родители рассказывают о том, что было лет сорок назад, ребятам, конечно, тяжеловато воспринимать это. А здесь ты не только рассказываешь, но и показываешь. И они по-другому сразу смотрят и на тебя, как на бывшего спортсмена, и на то, чем сами собираются заниматься. Это очень важно.
Cавва ЯМЩИКОВ. Вчера, когда мы с тобой перед матчем встретились у входа, я наблюдал за этими мальчишками. Выходят в форме, осанка такая, взгляд. Чувствуется, они уже не пойдут распивать пиво на улице…
Вячеслав СТАРШИНОВ. Да, наверняка.
Cавва ЯМЩИКОВ. Они целенаправленны. Но вот что поражает. Зашел как-то в ваше кафе, где болельщики обычно собираются. Сидит молодежь, поклонники в майках с портретами своих кумиров. И друг друга спрашивают: а кто это там справа к воротам прошел? А тот пас, какой номер передал? Разве когда выходил на лед ты или Харламов, Мальцев, Фирсов, нужно было номер знать? Узнавали по одному движению. Или когда Саша Якушев загребал клюшкой буквально полплощадки.
Вячеслав СТАРШИНОВ. "Як-40".
Cавва ЯМЩИКОВ. Были яркие индивидуальности и, конечно, это сопрягалось с тем временем, когда штучные люди ценились очень высоко. Везде: и в спорте, и в балете, и в кино. Разве нужно было спрашивать, кто Сальников, а кто Татушин?
Вячеслав СТАРШИНОВ. Или кто Стрельцов.
Cавва ЯМЩИКОВ. Или Всеволод Михайлович. Разве его с Федотовым спутаешь? А Федотова с ним? Я считаю, что цена на индивидуальность падает там, где наплевательски относятся к патриотизму, где торопятся уничтожить памятник, переписать гимн. И конечно, удручает, как мало сейчас уважения к своему, народному достоянию. Живы же знаменитые писатели, ученые, артисты, спортсмены — таких людей только показывать и показывать. Ведь один фильм о Харламове воспитывает больше, чем все концерты попсы. А неуважение к прошлому, к гордости нации в конце концов приводит к взрывам в метро.
Вячеслав СТАРШИНОВ. Страшная трагедия.
Cавва ЯМЩИКОВ. Трагедия. Я включаю телевизор, а там по первой программе два часа вихляется бездарная поп-дива. В день трагедии! В Англии или во Франции закрыли бы все передачи.
Вячеслав СТАРШИНОВ. В Мадриде сейчас же отменили. Сразу.
Cавва ЯМЩИКОВ. Да. И поэтому, Слава, особенно ценно, что сохранилось ваше поколение. Вот я прихожу к вам, вижу тех же ребят на хоккее — Диму Китаева, Валеру Кузьмина. Им спорт дал жизнь не просто физически — он дал им возможность состояться. Конечно, кто-то не выдержал, сошел с круга. Все бывает. Но это исключения. Разве можно было в наши времена представить, чтобы у Саши Мальцева награды украли? Вся милиция поднялась бы, болельщики. Растерзали бы этого поганца.
Вячеслав СТАРШИНОВ. Мальцев ведь еще и из "Динамо", ладно бы из "Спартака".
Cавва ЯМЩИКОВ. Это, конечно, свидетельство того, что мы живем в тяжелую эпоху.
Вячеслав СТАРШИНОВ. В смутное время живем.
Cавва ЯМЩИКОВ. И мне хочется спросить, Слава, как переносишь это время? Ты сейчас президент клуба "Спартак", вы боретесь за выход в суперлигу. Что тебе сегодня, выражаясь штампом, помогает держаться на плаву?
Вячеслав СТАРШИНОВ. Вера, без нее совсем плохо дело. У меня и супруга верующая. Фундамент — это, конечно, семья. Если здесь все нормально, то, как бы тяжело ни было, прихожу домой, все нивелируется, и я опять полон сил и надежд. Что касается денег, к сожалению, сейчас эпоха накопительства. Пока не накопим, а мы, наверное, никогда не накопим, такое и будет непонятное вокруг происходить. Для чего нужны деньги, вернее их количество? Я считаю, для того, чтобы они не мешали тебе заниматься любимым делом. Не ради же накопительства, не в этом смысл жизни. И сейчас, какие бы тяжелые времена ни были, мне деньги нужны не для того, чтобы считать себя миллионером, а чтобы помочь клубу создать настоящий спартаковский коллектив. Вот, собственно, кредо мое на сегодняшний день. Что еще? У меня есть дача, мы часто проводим там выходные, я люблю очень природу. Не только ловить карасей, но и за грибами сходить. Охотиться вот не люблю, стрелять. Не воспитали во мне таких чувств.
Cавва ЯМЩИКОВ. Поразительно. Рыцарь и без ружья.
Вячеслав СТАРШИНОВ. Бывает. Да, природа помогает и, я бы сказал, философия. Мысли о вечном, о мирозданиии и о том, что же я собой представляю.
Cавва ЯМЩИКОВ. Слава, хочу поблагодарить за прошлогоднюю нашу поездку во Псков к 1100-летнему юбилею моего любимого города. Я понимаю, как сейчас трудно сняться с места, но я очень благодарен тебе, Михаилу Ефимовичу Николаеву, зампреду Совета Федерации, Вадиму Юсову, Георгию Степановичу Жженову, Виктору Правдюку, что мы таким десантом высадились во Псков, в Пушкинские Горы. Псковичи, пушкиногорцы по сей день в восторге от всех, но говорят, что особенно поразил Вячеслав Иванович Старшинов. Думали, просто спортсмен, боец, а он такие лирические стихи читал о любви. Для них это было открытием. Я-то знаю, что ты пишешь стихи и хочу, чтобы ты прочел.
Вячеслав СТАРШИНОВ. Есть у меня два таких философских на спортивные темы. Одно, "Хоккей", — о том, чем писатель, поэт отличается от прочих людей. А второе стихотворение про болельщиков, почему они мне близки. Я их так ощущаю, как каждый болельщик ощущает и своего любимца, и команду в целом. Оно и называется "Болельщики".
Я бы хотел закончить мыслью о том, что нам тоже за то, что живем в то время, в которое живем, чуть-чуть надо и потерпеть. Можно сказать: куда же больше? Но, тем не менее, без этого нельзя.
Cавва ЯМЩИКОВ.Будем терпеть.
Вячеслав СТАРШИНОВ. Будем терпеть, да.
Cавва ЯМЩИКОВ. И просить Бога о том, чтобы, как всегда, Его благодать снизошла на нас всех. Спасибо, Слава.
Вячеслав СТАРШИНОВ. Спасибо.
***
Вячеслав Старшинов. Хоккей
Всю жизнь мы посвятили спорту,
Тебе — единому — хоккей.
Послали остальное к черту,
Чтоб жили зрители полней.
Дарил ты нам минуты счастья,
Когда, ликуя, стадион
В порыве обоюдной страсти
Нас возносил на славы трон!
Ведь наш хоккей — творенье века.
В нём смесь и злости, и добра!..
Но — забываем человека,
Когда закончилась игра…
Уход из спорта грустно-труден:
Иным стал жизненный уклад.
Так будем же терпимей к людям,
Немыслим с совестью разлад!
Спорт соткан из противоречий:
Победы, беды — всё сполна.
Но нашим счастьем, жизнью вечной
Была хоккейная весна!
Фото: © ТАСС/Валерий Шарифулин
