СОЛЬ ЗЕМЛИ, НАВЕКИ БЛИЗКОЙ Лирический дневник

| | | | |
№18(545)
27-04-2004
Евгений Нефёдов
СОЛЬ ЗЕМЛИ, НАВЕКИ БЛИЗКОЙ Лирический дневник
О "бронхиальных лечебницах" в соляных шахтах знаю давно. Бывал в одной из таких на родной Украине, слышал и об уральских, и о кавказских, но вот насчет белорусской узнал случайно. Переключая один за другим похожие друг на друга вечерние телеканалы, увидел вдруг небольшой сюжет, исполненный в доброжелательном по отношению к Беларуси тоне, что, согласитесь, не очень привычно для официозного российского ТВ. Видимо, репортер на сей раз по-людски проникся нужной и важной для многих сегодня темой — лечением дыхательных путей — и дал белорусский материал без всякого словоблудия вокруг не любезного нашим либералам "батьки" и его государства… Итак, на слуху осталось название города — Солигорск, и я уже утром, обзвонив ряд друзей и в Москве, и в Минске, без проблем узнал необходимые для меня подробности. Да, такая здравница существует, калийные соли творят там с астматиками чуть ли не чудеса, методика испытана давно и надежно. Жители Беларуси проходят там трехнедельный курс лечения бесплатно, по направлению местных медучреждений, а все остальные должны внести за лечение, проживание, питание и за сеансы в подземном спелеоцентре определенную сумму. Она не копеечная, но и не запредельная для представителей и ближнего, и уж тем более дальнего зарубежья.
Более детально меня просветил по телефону уже главврач и создатель лечебницы Анатолий Степанович Богданович, добавив также, что для начала следует передать по факсу заявление на его имя и выписку из истории болезни, подтверждающую диагноз потенциального пациента. Он же, главврач, определяет и срок заезда, ориентируясь на свой график — всегда, как узнал я позже, достаточно плотный, но все-таки не без "окон" для тех, кто лечится за наличные: лечебница существует практически на собственные средства. Есть, увы, возрастные ограничения — их ставят специфика шахты и уровень нашего с вами кровяного давления…
Дорогу от Москвы до Минска не описываю — это есть в моем поэтическом дневнике. Скажу лишь, что выехал утром, "пятерку" особо не гнал, и вечером уже прибыл на место. С первых шагов — и в дальнейшем тоже — ощутил приветливость хозяев, их желание и умение сделать все для того, чтоб и в двухместной палате с удобствами, и в столовой, и в процедурных, спортзалах, библиотеке, сауне, в подземных "апартаментах" было тебе комфортно и хорошо — на то человек и приехал поправить здоровье, дыхание, нервы, сон, настроение. Собственно, с такой же доброжелательностью постоянно встречался и в самом Солигорске, современном и симпатичном городке горняков, возникшем всего сорок лет назад в ста тридцати километрах к югу от Минска. Открытость людей — будь это зал телефонных переговоров, обменный пункт, магазин, пост ГАИ (!), редакции местных газет и телевидения, где мне также пришлось побывать, — живо напомнила те не столь давние времена, когда мы вот так же общительно и спокойно жили во всей нашей огромной стране.
"Ты идеализируешь, — сказал старый друг и коллега Евгений Ростиков. — У нас в Беларуси тоже всего хватает. Просто ты не все видел". Не спорю, брат, но что видел — тем и делюсь.
Сама шахта меня, донбассовца, покорила, естественно, и подавно. Она, понятно, не угольная, но вся атрибутика — та же, разве что там, внизу, не черным-черно, а белым-красно. Ибо это и есть цвета залежей калийных солей. Первое впечатление от нежно-розовых, в серебряных искрах, стен, от подземных палат, от широких, комбайном прорубленных коридоров, — красота! Сразу же попытался найти слова, достойные этого редкого, чарующего видения, но подобные, тут же вспомнил, уже были сказаны до меня — в прохановском описании вечерней кремлевской стены под блестками первого инея… Зато атмосфера тут — это уже не город и даже не пригород: это свежая степь возле кромки моря. Дышишь вдруг так легко, что не сразу и понимаешь: а чего ты, собственно, мчался за тысячу верст и проваливался на трехсотметровый горизонт, если ни хрипов, ни кашля вроде уже у тебя и нет?..
Но это, конечно, опять же — первое впечатление. Недуги наши коварны, настойчивы, и одной поездки в Солигорск, семнадцати плановых спусков в шахту, увы, недостаточно — это почувствуешь уже по возвращении домой. Чудес, к сожалению, не бывает, но стремиться к ним все же надо. Потому и сам Богданович, ученый и практик, и мой лечащий врач Таисия Захаровна Качур, и весь небольшой коллектив таких же, как они, энтузиастов, считают, что приезжать надо раза три, да и на одни только соли надежд при этом не возлагать. Тут не менее важен фактор психологический — уход в спокойствие, абсолютный отдых, даже некая отрешенность от суетной жизни там, наверху… Так, или почти так, кто-то уходит при необходимости в лес, в скит, а кто-то и в монастырскую келью…
Но у нас народ был вполне "мирской", незажатый, один или двое даже, увлекшись, спутали было больницу с домом отдыха — "расслабились" ради Пасхи, и тогда добрейший Анатолий Степанович беспощадно отправил их по домам до срока: ни пить, ни курить здесь не принято — это закон… Так что остальные дружно добыли свои три недели и спокойно разъехались кто в Беларусь, кто в Россию, кто даже к себе в Германию. На прощанье мы устроили вечер поэзии, и я прочел своим новым друзьям все то, что вы видите на этой полосе. А местные поварихи подарили мне "на дорожку" огромную миску с белорусскими драниками — фантастически вкусными маслянистыми картофельными оладьями, которыми я и лакомился весь путь, угостив еще и в Москве родных и друзей…
И последнее. Сегодня среди знакомых и не знакомых мне людей столько страдающих астмой, что я не считаю неправильным сообщить здесь адрес и телефон Солигорской здравницы: 223710, Республика Беларусь, Минская область, г. Солигорск, проезд Лесной, 3, Республиканская больница спелеолечения.
Тел/факс: 8-1037-517-10-3-81-74.
Будет нужда — поезжайте. Это здоровая страна.
В ПУТИ
По дороге от Москвы до Минска
Березняк сиренево дымится.
Только это, к счастью, не пожар,
А весенних почек урожай.
Вдоль дороги от Москвы до Минска
Тишина рассветная повисла,
Лишь поют вдали колокола,
Где сияют храмов купола.
Над дорогой от Москвы до Минска
Птичья стая пролетела низко,
А с лугов, как белые стога,
Светят ей последние снега.
На дороге от Москвы до Минска
Вдруг увидишь — как же это близко,
Как навечно — Русь да Беларусь.
Отчего ж тогда на сердце грусть?..
Ах, дорога от Москвы до Минска,
Ниточка надежды на единство.
Ты одна сегодня — без границ.
Сохранись, родная, сохранись.
СЛАВУТИЧ
Каких-то три часа по трассе
Из суеты столичных недр —
И вдруг, спокоен и прекрасен,
Ошеломил разливом... Днепр!
Здорово, друже! Я все годы
К тебе лишь в Киев приезжал —
А ты державно катишь воды
И по московским рубежам!
И по смоленским, могилевским,
По легендарным запорожским,
А сам исток твой с древних лет —
Истока волжского сосед.
Земля славянская, какое
В тебе величье широты!
Куда ни едешь — все родное,
Куда ни глянешь — всюду ты.
Не потому ль одни, другие
Шли овладеть тобой не раз,
Но находили только гибель,
Не одолев твоих пространств.
… Я зачерпну чуть-чуть руками
Днепра студеную красу.
Я вербы веточку на память
Его простору поднесу.
Река возьмет ее — и вскоре
Увидит южная луна,
Как прутик вербы в Черном море
Качает русская волна!
СОЛИГОРСКУ
Я знаю шахту: все же сам — донбасский,
И как моей душе не потеплеть
При виде коногонки или каски,
При входе в громыхающую клеть…
Но в этой шахте — не качают уголь,
Не гонят вагонетки на-гора,
А терпеливо лечат от недуга
Те мастера, чье имя — доктора.
Здесь чудо-соль пластами залегает.
И глядя на такую красоту,
Ты чувствуешь, как это помогает
Дышать и жить, когда невмоготу…
Подобно звездам, в штреке и в забое
Здесь так кристаллы свет несут, слепя,
Что ни задышки, ни душевной боли
Почти не остается у тебя.
… Напрягся трос,
подъемник вверх несется,
В моей руке — на память — соли горсть.
Я по земле иду навстречу солнцу
И говорю: — Спасибо, Солигорск!
БЕРЕЗЫ "ПЕСНЯРОВ"
Березовой сладкой капелью
Звенят Беларуси леса.
Как дивная песня, что пели
Щемяще ее голоса.
Летя на пределе высоком
Над отчей землею святой,
Та песня сама была соком,
Поившим сердца красотой.
Мы жили счастливо и трудно,
Своей не пороча поры,
Играли нам чистые трубы
И пели светло песняры.
На солнечных зябких полянах
Подснежники наши цвели,
Как будто Володя Мулявин
Рассыпал там ноты свои…
Восходит заря невесомо
В лесах Беларуси родной,
Я чашу с березовым соком
Держу, будто кубок хмельной.
В рассветном тумане белёсом
К нему я губами приник
И пью — за седые березы,
За вечную молодость их!
ВСПОМИНАЯ ВЛАДИМИРА МУЛЯВИНА
Белый аист летел
над славянским заснеженным полем,
Белым светом земля
под крылом расстилалась, как дым.
Белорусская песня,
молитва любови и боли,
Белым нимбом сияла
легко и незримо над ним.
Черный ворон кружил,
поджидая над миром поющим
Черных дней и ночей —
а когда подошла их пора,
Черный смерч пролетел
над родной Беловежскою пущей,
Черный пепел упал
на златую струну песняра.
…Черной вести удар
навалился обрушенной кручей,
Белый говор берез
заглушила кромешная грусть.
Черной далью объят,
через черную-черную тучу
Белый аист летит,
белый-белый, как Белая Русь…
ЕВГЕНИЮ РОСТИКОВУ
Мы встречаемся в жизни нечасто.
Вдруг — из Минска звонишь по весне:
"Нету счастья — поможет несчастье!
Приезжай подлечиться ко мне.
Под землей соляные богатства
Залегают такие у нас,
Что тебя задолбавшая астма
Убежит, посрамленная, враз!"
Сел, поехал я в странные гости
И по шахте брожу наяву,
Ощущая нутром в Солигорске,
Что и вправду — еще поживу!..
Сколько будет отпущено века —
Кто же знает. Но в душу вошло:
Мне легко в Белоруссии, Жека.
Мне в России — дышать тяжело…
ПОЛЕТ
В Солигорьи березовом
Рано схлынули льды.
За окном моим — озеро
Бесконечной воды.
Всюду тишь оробелая,
Но вдали, на волне
Что-то трепетно-белое
Так и чудится мне.
И не слушая лепета
Сушняка-камыша,
Вижу я: это лебеди
Там плывут не спеша!
На красу эту издали
Я гляжу, замерев,
Среди мира пречистого
На Пасхальной заре…
Вся душа моя ахнула!
А они уже в ряд
Над водой, словно ангелы,
Невесомо парят.
Растворяются в просини,
Где их кличет, маня,
Солигорское озеро —
Селигера родня!..
ВОСКРЕСЕНИЕ
Ночные волны стали глуше,
В них погружался мрака след.
По водной глади, как по суше,
Шагнул рассвет.
Но полутьма еще держалась,
Где был ивняк особо густ,
Не отступала и сражалась
За каждый куст.
Она бродила, тычась слепо,
В прибрежный ил, в росистый бор,
И загораживала небо
До крайних пор.
У дня и ночи на границе
Туман ютился, будто дым,
Но мир багряной плащаницей
Алел над ним.
То знаки солнца просочились
Из пробуждавшихся небес —
И силы вражьи расточились,
И Он — воскрес!
УРОК
Девушка полесская Алена
Мне, поэту "из самой Москвы",
Принесла стихи свои смущенно —
Что-то о любви неразделенной,
Первое, наивное, увы…
Дал урок я поэтессе юной:
Рифма, образ, построенье фраз…
Пошутил: а в час творенья лунный
Для кого ж рыдали сердца струны?
Но услышал тихое: “Для вас…”
Развожу руками удивленно —
Мол, прости, но твой ли я герой?..
И тогда взглянула не влюбленно
И прохладно молвила Алена,
Что стихи — фантазия порой!..
Что-то от Онегина с Татьяной
Было здесь, но как-то смещено,
Словно вдруг два действия романа
Кем-то ради смеха и обмана
Превратились в некое одно.
…Уходила медленно Алена
В лоно расцветающей листвы
По апрельской просеке зеленой,
Свой урок вполне определенно
Дав поэту "из самой Москвы"…
РУКИ
Л. КОЗЛОВОЙ и У. ЖАРКОВОЙ
Как же так, Людмила и Ульяна?
Колеся по свету много лет,
Не бывал доселе, как ни странно,
Я на вашей Витебской земле.
Минск и Брест нередко привечали,
Солигорском запросто иду,
Только к тем, чье имя — витебчане,
В гости я никак не попаду.
Кто-то мне толкует о Шагале…
А я слышу тихий ваш рассказ —
Сколько на веку вы прошагали
По родной землице в ранний час…
Командирши двух сельхозартелей,
Что мне о Шагале вас спросить?
Там герои — в воздухе летели,
Вам — кирзой торфяники месить…
В бороздах лежат на километры
Камни, преграждая всходам путь.
Осень астматические ветры
Вам швыряет и в лицо, и в грудь.
По весне — святое время сева,
Ну а вы — такая вот беда —
У больничных капельниц присели,
Лишь мобильник рядом, как всегда…
Медсестра слыхала о Шагале,
Но она иное видит вдруг:
Как же от работы повзбухали
Вены этих добрых женских рук!..
В тех руках — коровы, овцы, гуси,
В них — пшеница, бульба, сено, льны,
В них извечный образ Беларуси,
Знак труда, любви или войны…
Что же мне в Москве певец Антонов —
Вроде бы из ваших земляков —
Не поет про двинские затоны
И про диво витебских лугов…
И тогда, чтоб песня рассказала
О земле, с которой вы в ладу,
Вы под сень "Славянского базара"
Песняров зовете раз в году.
И поете с ними под баяны
Самую заветную свою…
Милые Людмила и Ульяна,
Я еще вам тоже подпою!..
ПИСЬМО ДОМОЙ
Мне земля эта вся — отрада,
Я на ней — как в родном дому.
С полуслова и с полувзгляда
Полюбилась — но почему?
Да, прекрасна, но это все же —
Не открытие для меня.
И другие неплохи тоже,
Отчего же она — родня?
Разобраться пытаясь в чувствах,
Я набрел на простой ответ:
Твоя бабушка — белоруска.
Так не в этом ли и секрет?
Пусть и дочь ее — украинка,
Пусть и русским отец твой был —
Белорусская та кровинка
Не пошла в тебе на распыл.
Отложилась душа народа,
Стала сутью твоей земной,
А за долгие наши годы —
Поделилась ты ей со мной.
Вот такое случилось чудо.
Мир чем далее — тем родней.
И люблю я тебя отсюда,
Оказалось, еще сильней!
ОТПУЩЕНИЕ ПУЩЕ
Сокрушалась угрюмая
Беловежская пуща:
"Я и думать не думала.
Что у них, проклятущих,
На уме — не гуляние,
Как при сборе семейства,
А такое деяние,
Что страшнее злодейства…
Были с виду обычные,
Чарки хлопали лихо,
Но смотрела набыченно
И шушукалась тихо
Та безбожная троица,
Что из грязи — да в князи.
Так убийцы готовятся,
Выбрав жертву для казни.
Гильотина застольная
Разрубила полсвета.
И вошла я в историю
С этой черною метой.
И позор мой нечаянный
Мне не будет отпущен…" —
Говорила печальная
Беловежская пуща.
Не горюй, ненаглядная,
Вся в цветении вешнем.
Грех измены не падает
На чело Беловежья.
Ни вчера и ни в будущем
Беларусь — не предатель!
Кто же знал, что иудушки
Собрались в твоей хате…
Их не сребренник — доллары
На сей раз искусили.
Но места уготованы
Им на той же осине…
Не навеки даровано
Лиходеям везенье.
А распятая Родина
Обретет Воскресенье!
СПОР
"Новый белорус", сдувая пенку
С банки пива, жаловался мне:
"Не дает свободы Лукашенко.
Лишь его портрет по всей стране!
Что в киоске, что в универмаге,
Что на почте — море этих лиц!
Всех размеров. На любой бумаге.
Просто культ и авторитаризм…
Сколько перемен за эти годы
В целом мире! Тут же — ерунда.
Дальше будет хуже. Нет свободы.
Вот у вас, у русских — это да!"
Я подумал весело и грустно:
Где же среди наших воротил
Этот парень вдруг увидел — русских?!
Хоть бы телевизор покрутил…
Ты поменьше слушай всяких сказок,
Все, браток, навыворот совсем:
Вы — свободны от чужих указок.
Мы живем — как скажет дядя Сэм.
У кого ж тогда свободы нету?
Что — свобода? Батька при усах —
Тот хоть на открытках и портретах.
Наш-то вон — на майках и трусах…
Вот о чем подумай хорошенько.
Ну а дальше — только и всего:
Коли вам так много Лукашенко —
Вы в Россию дайте нам его!
ШАХТЕРАМ
В соляном забое горняки
Мне сказали про мои стихи:
"Все, конечно, верно про Донбасс,
Но пойми, не легче и у нас.
Там пласты, возможно, и сильней,
Только тут они — посолоней.
Ты выходишь в угольной пыли,
Я — как мукомол из-под земли.
Что черна работа, что бела —
Главное — пахать. И все дела".
Белорусам говорю в ответ:
"Разницы тут, может быть, и нет.
Что черна работа, что бела —
Важно, братцы, чтоб она — была!
А в Донбассе шахты — что скрывать —
Выгодней кому-то закрывать…
Вижу, небогат народ и тут,
Но на полку зубы не кладут.
А у тех в кармане — голый ноль.
Там — "реформы".
Вот, сябры, в чем соль…".
ЩИТ
В. ДОМАШКЕВИЧУ
Друзья заклятые из НАТО
У белорусов под окном
Расселись, вроде так и надо.
Да и на русский смотрят дом…
И что ответить им на это,
Коли в безумные деньки
Москва советские ракеты
Пустила тут под резаки…
Но что-то все-таки осталось
Для настоящего огня?
…И поглядел ракетчик старый
С улыбкой грустной на меня.
Потом, вздохнув, добавил строго —
Мол, всем известно, мы добры.
Но это — если нас не трогать,
А так — добры мы до поры…
Конечно, техника покруче
Смотрела раньше в небеса,
Но кое-что хранят на случай
И ныне верные леса…
Я не просил открыть секреты,
Но утвердился в мысли тут:
У Беларуси — есть ракеты!
Они Россию берегут…
СОЮЗ
"Друзья мои, прекрасен наш Союз!" —
Как не сказать про Беларусь и Русь,
Когда на трассе между двух столиц
Не видишь ни таможен, ни границ.
Но… не спеши навстречу тем мечтам,
А поживи, товарищ, тут и там —
И ты увидишь, как мечта пока,
Увы, от воплощенья далека…
В Москве при власти — прежняя "семья",
А в Минске власть — народная, своя.
Россия компрадорами полна,
А здесь — почти советская страна.
Над нами — "реформаторов" орда,
А Беларусь — земля людей труда.
У нас — борьба нечестная за трон,
А тут в почете "батька" и закон.
И чтобы о Союзе говорить,
Бог видит — важно не перемудрить,
Дабы кагал "российских" воротил
Тут по привычке все не прихватил…
И чтоб в России были у руля
Славяне, а не "партия Кремля".
Тогда и скажут рус и белорус:
"Друзья мои, прекрасен наш Союз!"
Поскольку он напоминает тот,
Где сердце русских все еще живет,
А белорусы, более того,
Как будто и не вышли из него!
БЕЗ СЛОВАРЯ
Я знаю с детства языки
России с Украиной.
Меня учили старики
Их ясности былинной.
Мне в жизни чешский помогал,
Я пел среди словаков,
Я сербов сердцем постигал,
Умел понять поляков.
Но белорусскому впервой
Сегодня я внимаю,
А он язык настолько свой —
До звука понимаю!
Что значит общая для всех
Родной души основа.
Что значит верное навек:
Вначале было Слово!
И вавилонской нет грозы
Для нашего слиянья:
Одна земля, один язык,
Один народ — славяне!
САМОЦВЕТ
Чудо-слиток в ярких искрах
На ладони я держу.
Соль земли, навеки близкой,
Теплотой твоей дышу.
Спрессовались в пласт калийный
Алый цвет и белый цвет,
Обрамляя древней глины
Малахитовый просвет…
Фосфорическим букетом
Восхититься не грешно:
И сияет самоцветом —
И врачует заодно!
…Взял домой кристалл соленый,
И с тех пор в его цветах —
Красном, белом и зеленом —
Белорусский вижу флаг!
Беларусь
Апрель 2004 г.