ДОРОГА НА ЦХИНВАЛ

| | | | |
№12(539)
16-03-2004
Владислав Шурыгин
ДОРОГА НА ЦХИНВАЛ (Окончание. Начало в №№ 10, 11)
МИРОТВОРЦЫ В этот день российскому батальону вручали вымпел лучшего подразделения миротворческих сил России. Играл оркестр, развевались знамёна. У небольшой трибуны на столах высились горы подарков от спонсоров. Впервые за последние дни выглянуло солнце. По всему чувствовался праздник.
…Первое, что почти сразу бросается в глаза и во что поначалу даже не разрешаешь себе верить — столь редко теперь встречается — это порядок. Причём ПОРЯДОК с большой буквы. Не показушный лоск, за которым скрываются убогие руины, а тот спокойный, основательный порядок, который был присущ лучшим временам Советской Армии.
— Надо съездить в батальон. — Генерал Набздоров легко запрыгнул в кабину "уаза" и через мгновение он сорвался с места…
Комбат Сергей Денюков высок, жилист и упруг. Черты лица острые, почти цыганские. Несмотря на то, что закончил училище в 91-м, Денюков уже подполковник.
Мне комбат понравился. Есть в нём что-то основательное, надёжное. В присутствии начальства не робок, не заискивающ, спокоен, уверен в себе. И знакомство с его хозяйством лишь подтверждает первые впечатления.
В казарме — порядок и неуловимое, но хорошо знакомое военным ощущение "достатка". Тогда, когда у солдата есть всё для службы и жизни, и хозяйство это находится в надёжных старшинских руках. В расположении несколько телевизоров, "видики", музыкальные центры, спортивные тренажёры, теннисный стол. Одеяла и постельное бельё на солдатских койках — добротные, новые.
…В автопарке ряды машин и штатных "бээмпэшек". Все машины на ходу. За месяц до моего приезда в батальон прошли учения с марш-броском. Все задачи батальон выполнил. И это не первые учения. Боевая учёба идёт по плану. А ведь до приезда Набздорова здесь не было не то что учений, но даже стрельб из штатного оружия не выполнялось по причине отсутствия тира…
В автопарке Набздоров сразу зашёл в ремонтную мастерскую. Там механики возились с движком "Урала". Генерал выслушал доклад зампотеха о ходе ремонта. Что-то спросил, уточнил…
И по вопросам генерала было видно, что он в курсе проблемы, и зашёл не просто "показаться", а проверить ход работ. Меня это, честно говоря, удивило…
В казарме Набздоров заглянул в "кубрик" прапорщиков. Увидев сидящего на койке лейтенанта, строго сдвинул брови:
— Ты что здесь делаешь?
Лейтенант вскочил с койки, вытянулся.
— Сегодня в караул заступаю. Готовлюсь…
— Смотри! — В голосе генерала сквозанул металл. — Узнаю, что здесь живёте — накажу. Для вас специально отремонтировано общежитие.
— Так точно! — Бодро отчеканил лейтенант. — Там и живу, просто перед караулом уже не было смысла в общежитие идти…
— Офицер не должен жить в казарме, — пояснил Святослав, пока мы шли от казармы к автопарку. — Это неправильно. Солдат привыкает к тому, что командир всё время мелькает у него перед глазами. Вот он в полной форме, а через час уже с полотенцем на плече пошёл в умывальник, вот он после ужина в спорткостюме сел телевизор смотреть, вот пошёл в магазин, вот к нему друзья пришли… А в казарме всё это время идёт служба. Стоит дневальный, командуют сержанты, старшина, всё по распорядку.
Жизнь офицера не должна идти на глазах подчинённых, иначе солдат перестаёт воспринимать офицера как авторитет. Теряются дистанция, уважение…
По словам Набздорова, солдаты здесь служат не за страх, а за совесть. Причина такого рвения достаточно проста — батальон не является штатной миротворческим подразделением, а выделяется из состава одной из дивизий СКВО. Но по приказу, определяющему порядок прохождения службы миротворцев, служить здесь могут лишь "контрактники". Поэтому при назначении очередного батальона в состав миротворческих сил, со всеми "срочниками" заключается контракт на год — стандартное срок пребывания батальон в зоне конфликта. И если до заключения контракта солдат получал всего триста — четыреста рублей "на сигареты и конфеты", то сразу после прибытия в Южную Осетию он начинает получать шесть — семь тысяч рублей. Понятное дело, что служить фактически "срочную" службу, но за совсем не плохие для молодого, неженатого парня деньги, куда более интересно, чем делать то же самое, но даром.
При полном обеспечении питанием и обмундированием траты у солдата самые минимальные. И при определённой экономии, вернувшись в часть, он может увести домой неплохую сумму для начала самостоятельной жизни. Поэтому больших проблем с дисциплиной и исполнительностью солдат здесь нет.
Но, конечно, не одни деньги обеспечивают порядок. По словам генерала, сегодняшний офицерский состав батальона — это крепкий, сплочённый коллектив профессионалов.
…Внешне служба миротворцев может показаться совершенно обыденной и даже скучноватой. Взрывы вреде бы не звучат, пули не свистят. Тишь да гладь…
Но именно за этим внешним спокойствием скрывается огромное напряжение, которое может очень быстро измотать самого сильного человека.
Взрывы не звучат и пули не свистят здесь именно потому, что между противоборствующими сторонами стоят российские миротворцы. И каждая из сторон очень внимательно и ревниво наблюдает за поведением миротворцев, каждая пытается исподволь перетянуть их на свою сторону, доказать, что правда на её стороне, что она самая пострадавшая в конфликте. И не дать втянуть себя в противостояние, не дать повода ни одной из сторон считать себя пристрастными — вот задача не менее важная, чем наблюдение за выполнением подписанного соглашения о прекращении огня и разведении противоборствующих сторон. Потому что утрата статута независимого посредника ставит крест на всех усилиях по поддержанию здесь мира.
Ведь кроме российского батальона, в состав миротворческих сил входят батальон министерства обороны Грузии и батальон МЧС Южной Осетии. Россия — старшая в этих силах.
Авторитет командующего в этом деле — первостепенен. И не всем по нраву его независимость, спокойное достоинство.
Набздоров командует группировкой уже год, но до сих пор грузинская сторона не ратифицировала его назначения. Для грузин Набздоров — "и.о." — исполняющий обязанности. Причина этого проста — Набздоров очень быстро проявил себя человеком независимым ни от кого, кроме буквы закона — подписанных соглашений и указов "смешанной контрольной комиссии".
И не раз грузинская сторона пыталась избавиться от непокорного генерала, заменить его на более "лояльного".
Бывают инциденты и с осетинами.
Так, на совещании в правительстве, куда Набздорова пригласили для обсуждения предстоящего празднования 23 февраля, на генерала вдруг буквально наскочил местный "министр по особым поручениям" Чочиев, который, перейдя на фальцет, заявил генералу, что тот должен был самолично, а не через начальника штаба, пригласить его, Чочиева, на вручение вымпела, и что генерал вообще подчинённый Чочиева и не должен забываться…
Было смешно и досадно…
СОЗИДАТЕЛЬ То, что Набздоров застал в Цхинвале, трудно было назвать "воинским контингентом". Скорее это был некий полувоенный "табор" людей, которые чувствовали себя "временщиками", которых непонятно для чего загнали за тридевять земель от дома. В российском миротворческом контингенте не было даже нормального штаба — дом, который был отведён под штаб, одновременно выполнял функции общежития. В комнате, где жил начштаба, — был строевой отдел, где жил начпрод — продовольственная служба, где жил зампотех — техслужба. Рабочий стол офицера был и обеденным, и игровым, и гладильным — каким угодно, в зависимости от обстоятельств.
На заставах люди ютились в полуразбитых вагончиках и "кунгах", "оружейки" и столовые были в старых и драных палатках. Не было даже бани. Помывку приходилось организовывать в городе.
Начинать пришлось почти с полного нуля.
Прежде всего Набздоров отремонтировал здание под офицерское общежитие, чтобы навести, наконец, наладить жизнь и быт офицеров. За ним было приведено в порядок здание под штаб. Отремонтировали, а точнее почти заново отстроили столовую. Одновременно с этим начали оборудоваться заставы, расположение батальона, автопарк и службы.
Последней точкой стала выстроенная баня, которая очень скоро превратилась в "культурно-разгрузочный центр", к походу в который готовятся заранее и с удовольствием.
И всё это практически своими руками, с минимальным финансированием, на котором в той же Москве и сарая не построишь.
Поначалу не все были рады свалившейся на них работе. Привыкли некоторые жить кое-как, практически "бомжевать". Кто-то роптал, кто-то открыто говорил, что новому генералу просто заняться нечем. Но очень скоро, когда на глазах стали меняться условия службы, большинство солдат и офицеров поддержали командующего. И вот теперь, спустя всего год после его прихода, батальон получал вымпел лучшего миротворческого контингента Сухопутных сил. И в этом, конечно, огромная заслуга командующего…
Чего ему это стоит, знает только он сам.
Практически пятый год Набздоров в командировках. Сначала в 1999 году он был назначен в Чечню комендантом Ачхой-Мартановского района. Одного из самых бандитских и "антирусских" районов. Вотчины боевиков. Святослав принял район буквально через несколько дней после его освобождения. Когда он прибыл сюда, комендатуры, которую он должен был возглавить, не было вообще. Ни комендатуры, ни роты охраны — ничего! И с одним пистолетом в кармане, на старой "шестёрке" одного из чеченцев, который не побоялся открыто поддержать приход русских, Набздоров объезжал район. Колесил по станицам и аулам. Мотался по предгорьям и лесам, добираясь в самые дальние аулы, чтобы наглядно доказать — власть и порядок вернулись на эту землю. Как он уцелел, как не попал в руки боевиков — понять невозможно. Наверно, очень хорошо поработала армия. Так "зачистила" "ичкерицев", что они ещё долго боялись поднять голову.
В Ачхой-Мартане Набздоров создал одну из самых работоспособных комендатур.
Именно Набздоровым впервые с 1991 года была сформирована реально действующая местная администрация.
Именно Набздоров заново, после долгих лет дудаевского "средневековья", проводил в район электричество, газ. Получал и распределял тракторы, комбайны. Открывал школы и медпункты. Выплачивал первые пенсии и зарплаты.
Он, боевой генерал, посадил, вырастил и собрал здесь первый за пять лет урожай зерна. Причём рекордный, который район не знал с советского времени.
Но, пожалуй, главным итогом работы Набздорова стало то, что за всё время его пребывания комендантом Ачхой-Мартана, в районе, где в первую чеченскую кампанию сложили свои головы многие десятки наших солдат и офицеров, не погиб ни один русский солдат…
Но после Чечни ему недолго пришлось отдыхать. Началась военная операция американцев в Афганистане. И Набздоров, как один из лучших специалистов по Средней Азии, улетел в Душанбе, где стал заместителем начальника оперативной группы по Афганистану. Во многом благодаря информации и выводам именно группы, американцам не удалось втянуть Россию в эту войну.
Только пару месяцев пробыл он после возвращения дома, и вновь назначение — на это раз в Цхинвал. Можно было отказаться, напомнить, что который год он мотается по командировкам, сослаться на здоровье и семейные обстоятельство, но на беседе у главкома Набздоров, не колеблясь, соглашается.
…Все эти годы, наблюдая за службой и карьерой Набздорова, я не перестаю удивляться этому человеку и восхищаться им. Святослав из той редкой породы людей, которых правильнее всего было бы назвать "созидателями". Не умеет он жить и служить кое-как, закрыв глаза и заткнув уши. Если он принимает дело в свои руки, то можно не сомневаться — очень скоро всё будет работать как часы и сиять порядком.
В Таджикистане, на Дальнем Востоке, в Чечне и Южной Осетии — везде Набздоров оставил за собой тот добрый след, который ещё долгое время сохранит о нём самую лучшую память…
Для живущих здесь простых грузин и осетин миротворцы — главная и самая зримая гарантия того, что война заморожена. Пока здесь стоят миротворцы, война не может вернуться сюда. Любое перемещение вооружённых людей или боевой техники будет тотчас вскрыто заставами, выставленными на всех основных дорогах, и блокировано.
Но не только "чистым" миротворчеством приходится заниматься нашим солдатам и офицерам. Миротворцы наблюдают за пропускным режимом и поневоле вынуждены брать на себя и часть правоохранительных функций. Через миротворческий пост на машине без документов не проедешь и оружие в кузове не провезёшь…
Потому местные жители всегда готовы помочь и при любой возможности демонстрируют лояльность. Но жизнь — это не только служба, заставы, протоколы и дипломатия. Хватает всякого — и смешного, и не очень…
"БЕЛАЯ СМЕРТЬ" И ПОРОСЁНОК "ДОМИНО" "Белой смертью" в городке миротворцев прозвали торговку — хозяйку ларька напротив КПП миротворцев. Выбеленную перекисью молодящуюся даму "среднего возраста". Ещё совсем недавно её ларёк вообще нахально стоял почти у самых ворот и бодро торговал дешёвой водкой и сигаретами, которыми можно было смело убивать лошадей. Причём цены "белая смерть" держала такие, что местный народ обходил её лавку по "большому кругу".
"Бизнес" процветал. Особенно после того, как хозяйка изобрела свой оригинальный способ заработка. Торговлю в долг "по записи". Не всегда у солдата или офицера была в кармане нужная сумма, и "добрая" хозяйка без вопросов давала в долг, записывая в "гроссбух" сумму. Понятное дело, что не каждый запоминал, сколько он остался должным маркитантке, тем более, что обращался к ней не раз и не два. В итоге, когда подходило время расплаты, то сумма, которую солдат был должен, вдруг оказывалась такой, словно он весь месяц поил и кормил целый взвод в ресторане. Но возражать было бессмысленно. Записи говорили сами за себя. И постепенно солдаты просто втягивались в долговое "рабство", когда, отдав в первый же день всю зарплату за долги, они были вынуждены тут же открывать очередной кредит уже под следующую зарплату.
Предыдущее командование это, видимо, мало волновало. Но Набздоров, очень скоро узнавший о том, как беспардонно обирает маркитантка солдат, возмутился. Вызвал к себе торговку и категорически запретил ей торговлю в долг, попенял на цены. Но жадность всё пересилила. И маркитантка вновь взялась за своё.
Тогда Набздоров проявил "командирский характер". Выбрал самых отпетых должников из числа тех, кого давно за слабость к спиртному надо было отправить домой, и в один день откомандировал их в ППД — пункт постоянной дислокации. В день зарплаты растерянная маркитантка начала нарезать круги вокруг части в ожидании должников. Но ей очень скоро объяснили, где теперь её должники и куда ей надо ехать, чтобы многотысячные, по её словам, долги вернуть… А ещё через несколько дней, после предупреждения о том, что палатка за нарушение правил торговли будет закрыта, она сама подобру-поздорову перебралась на другую сторону дороги, где торговля уже не такая цветущая.
Это, так сказать, "бытовые трудности". Но бывают и просто смешные ситуации. Так, несколько раз Набздорову попадался на глаза местный поросёнок "спортивной породы", который повадился ходить "столоваться" на помойку военного городка. В очередной раз, увидев нахального поросёнка, генерал пошутил, что хозяин его теперь точно половину туши должен военным на шашлык и надо пометить свою половину. Кто же думал, что одному из тыловиков эту фразу передадут как категорический приказ. Разыграют…
И каково же было удивление командующего, когда буквально через день на глаза ему попался поросёнок, одна половина которого была выкрашена в "радикально чёрный цвет", а тыловик на полном серьёзе отрапортует о выполнении приказа…
СВЯЩЕННЫЕ КАМНИ Совершенно случайно узнал, что до Гори всего двадцать километров. Побывать в Грузии и не посетить родину Сталина — было просто непростительно. И вот я уже шагаю по улицам Гори.
По всему чувствуется, что в советское время это был не просто уездный городок, а огромный пантеон ЕГО. Вдоль центральных улиц — дома знаменитой "сталинской" архитектуры. Сами улицы — необычайно широкие. Словно специально задуманные для парадов, прохождения строгих "коробок" воинов-победителей, воздающих честь ЕМУ. И, конечно, центр всего — музей Сталина. Огромный замок в мавританском стиле. Прямо перед ним укрытый в полуоткрытый каменный "саркофаг" — небольшой старинный домик. Здесь родился и вырос Сталин…
В музее зябко, словно в подземелье. Вобравшие в себя холод зимы камни ещё долго будут отдавать его музею. И, кажется, это само время дышит здесь холодом вечности.
Музей впечатляет. Галерея залов — это путешествие по жизни Сталина. Лица его родных, друзей, противников, врагов. Вся история страны здесь, на этих стенах и под стеклом витрин, и последний зал — погребальная камера Красного Фараона. Круглая колоннада вокруг всего одного предмета — посмертной маски Сталина, установленной на небольшом постаменте в центре зала.
На выходе из зала к нам подходит пожилая грузинка, напоминает, что за фотографии необходимо заплатить. До этого внизу билетёрша уже говорила об этом.
— Сами посчитаете, сколько раз фотографировали и скажите, — доверчиво напутствовала она.
…Мне почему-то становится пронзительно стыдно перед этими пожилыми грузинками. Последними хранительницами этого Храма. Я торопливо киваю. Конечно, помню. Заплачу.
— Вы можете мне отдать деньги, — кротко добавляет хранительница.
Я лезу за местной валютой "лари", отсчитываю нужную сумму.
— Вы только той, внизу, не говорите, что мне деньги отдали. — В глазах музейщицы вдруг вспыхивает алчность. — Скажите, что ничего не снимали…
И сказка рушится! Даже в этот Храм уже давно проникла скверна…
Я выхожу на улицу и уже совсем другими глазами смотрю по сторонам. И вдруг замечаю то, что не увидел до того. Бесконечные лавчонки, оккупировавшие подвалы и первые этажи. Ряды каких-то убогих ларьков и палаток. Нищие побирушки на углах. Непрерывный блошиный рынок, над которым в скорбном молчании возвышаются величественные минареты эпохи Сталина и средневековая цитадель, давно уснувшая на горе над городом.
И возникает странное ощущение, что нынешние жители Гори — это какой-то пришлый чужой народ, карлики, занявшие брошенный великанами город. Освоившие его подвалы и клети. Не знающие ни его истории, ни сокровенного смысла этих священных камней.
Так когда-то варвары обживали руины великого Рима…
Я пытаюсь спросить дорогу к автовокзалу у молодого парня, катящего перед собой тележку с какими-то мешками. Вместо ответа он бессмысленно улыбается и, бросив телегу на дороге, тянет меня за рукав куда-то за угол. Иду за ним. Он подводит меня к лавке, которая торгует военно-охотничьей амуницией. Радостно указывает на вход.
Я смотрю на него. Лет двадцать — не больше. По-русски не понимает ни слова… И ощущение потери целой эпохи становится лишь острее. Варвары обживают руины великого Рима…
Увы, но за ближайшие полчаса мне пришлось с грустью убедиться, что большинство молодёжи практически не понимает русского языка. Это и есть "новые грузины" — продукт эпохи Гамсахурдиа — Шеварднадзе. При этом Гори ещё считается достаточно "русифицированным" городом, где осетины и грузины используют русский язык как средство общения. В грузинской глубинке всё куда запущенней…
Грузия, Грузия, что с тобой сделали?!
На автовокзале у рынка в небольшой лавочке торгуют вином и чачей. Два пожилых грузина, узнав, что я из Москвы, щедро угощают меня своей продукцией. Один из них в прошлом учитель русского языка, другой художник.
— Бог покарал Грузию за гордыню! — говорит художник, разливая из пластиковой бутылки по стаканам едкую чачу. В углу лавки огромный мешок с разнокалиберными пластиковыми бутылками. Сбор их и помывка — отдельная статья в бюджете бедняков. Пластиковые бутылки — товар ходовой, это самая распространённая тара под вино, чачу, молоко и масло…
— …Нэужели эти тбилисские идиоты нэ понимают, что бэз России Грузия паралытик на коляскэ? — горячится он.
— Ми, как братья. Нас невозможно раздэлить. — Убеждает меня учитель. — Русская культура создавалась грузинами. Андроников, Окуджава, Данелия, Шангелая, Лордкипанидзе. Россия и Грузия — одно целое…
Наконец, подходит транспорт. Я смотрю на опустошённые пластики из-под чачи и вина и вспоминаю, что хотел взять с собой литровую бутылку. Спрашиваю, осталась ли ещё чача, мол, хочу с собой в Москву взять.
— Обыжаэшь! — Художник вытаскивает из-под прилавка полную пластиковую бутыль.
— Дэсять лари…
Москва — Владикавказ — Цхинвал — Гори — Москва