"Завтра". Эдуард Вениаминович, в рамках дискуссии о левой идее сегодня было бы интересно услышать ваше мнение как теоретика и как практика, создавшего яркую политическую силу, не укладывающуюся в привычные политические системы координат.
Эдуард Лимонов. С одной стороны, НБП создавалась как лево-правая партия, с другой, как явление новое, отстраненное от привычного понимания левых и правых — мы хотели создать партию, выйдя в основном на молодежь, естественно, со стороны эстетики, со стороны культуры, со стороны альтернативных образов жизни. В 1993 году, когда я выдвигался в Государственную думу в Твери, то насмотрелся на избирателей, крайне социально отсталых, неповоротливых. Мне стало ясно, что они никогда не выберут ни меня, ни вообще кого бы то ни было нового, оригинального. Тогда я понял, что нужно создавать партию скорее даже нового человека. Или точнее, оформлять — все-таки определенные национал-большевистские типы уже существовали, их надо было только собрать в единое целое. Изначально мы вложили в партию, несмотря на новизну, и традиционные левые и правые элементы. В этом ракурсе скорее левую составляющую представлял я, а правую — Александр Дугин. На наши двоякие призывы к социальной и национальной справедливости откликнулось довольно много людей. Возможно, живучесть партии и основана на изначальном рецепте. Есть еще один момент: часто те же правые взгляды не существуют в чистом виде, а замешены на красном. Я всегда любил подчеркивать, что мы — красные националисты. Но партия менялась и меняется за время своего существования. И когда Дугин ушел — некому было удерживать правый элемент в здоровом и энергичном состоянии. Мы постепенно все-таки сместились влево, хотя и остаемся национально-патриотической партией. Действия в защиту русских в Ближнем Зарубежье — от Риги до захвата поезда на литовской границе — это, безусловно, правый элемент нашей деятельности. Осеннее наступление НБП на высокопоставленных деятелей — акции против Касьянова, "Единой России", Вешнякова — это левые акции. Это месть членов партии большой политике за ту наглую игру, которую ведут эти люди, за обман народа. Путин адаптировал многие правые лозунги, для населения они звучат глуше. Сегодня в России мы наблюдаем очередное издание зубатовщины — у нас сейчас много организаций, выдающих себя за патриотические — "Единая Россия", "Идущие вместе" и прочие — усиленно используют национальные лозунги. В этих условиях умнее ориентироваться на левые, социальные лозунги. Но это не значит, что завтра, в случае изменения ситуации, мы не изменим нашу пропаганду. Возвращаясь к началу вопроса, могу сказать, что по большому счету эта шкала, созданная еще во Французском конвенте, когда депутаты расселись определенным образом, давно устарела. Но и по сей день живые явления пытаются втиснуть в прокрустово ложе. Глупо. Думаю, рано или поздно и политики, и аналитики потеряют привычку ориентироваться на это. Мы — абсолютно новое движение. Да, в девяностые, мы, как и вся Россия, получили доступ к истории великих революционных движений национального толка, к подлинной истории большевизма. Мы прошли эту школу, все, что надо, вобрав, и пошли дальше. Если бы я сегодня создавал партию, то, скорее всего, не назвал бы ее национал-большевистской. Это название все-таки несколько притягивает к прошлому. Тем не менее, менять его мы не будем никогда. НБП — раскрученный бренд. А расшифровывать можно по-разному: Ненависть — БесПредел, Нам Бог Помогает, Наша Боевая Партия. Как у Протея — многоликость, множество расшифровок и трактовок, это людей и притягивает.
"Завтра". Как создавалась, формировалась структура партии? Как возник этот уже знакомый атакующий стиль?
Э.Л. Мы не стали уподобляться ВЛКСМ и тому подобному. У нас и опыта не было — даже чисто биографически. Выходила "Лимонка", осваивала регионы. Нам приходили письма из областей с различными просьбами, вопросами, я читал, отбирал наиболее вменяемые, отвечал. Я открыл, что можно выуживать людей в провинции посредством писем. Иногда просто уговаривал возглавить отделение. В конце концов это принесло плоды. Изначально было всего четыре организации. С годами стали появляться другие. Вдруг мы обнаружили в конце 1997 года, что у нас уже 36 организаций. А в 1998 году у нас появилось 51 отделение. Мы решили подавать на общефедеральную регистрацию. В октябре 1998 провели съезд — увидели реальных людей из регионов, доселе в основном известных заочно. Был ощутимый прилив энергии партийцам. Вот она партия. И тут удар со стороны Минюста — нас не зарегистрировали. На данный момент нам отказали в регистрации уже пятый раз. Очевидно, что это происходит из-за нашего качества. Молодые, с дисциплиной — просто опасны.
Начиная с 1998 года, с момента, когда нам прикрыли вход в большую политику, стало ясно, что надо о себе заявлять. Все началось само собой — люди искали выход из тупика: разрисовывались стены, устраивались особого рода митинги, агрессивные, шумные, звучащие. Сначала учились у "Трудовой России": как митинговать, как делать пикеты, как подавать заявки. Потом начали делать по-своему, как нам казалось правильней, энергичней.
Следом появилась тактика нападений на отрицательных символических персонажей. Начали с Михалкова. Его мы наказали за участие в выборах в Казахстане на стороне Назарбаева. За продажность, ибо позиционирующий себя как националиста человек за финансирование одного из своих фильмов продался. Несмотря на то, что русское население в Казахстане подвергалось дикому давлению. Мы выпустили листовку — "Михалков — друг палача". А само закидывание яйцами было спонтанным. Пришли нацболы на вечер, услышали очередные басни, возмутились.
Постепенно это выработалось в практику своего рода бархатного "терроризма". Это во многом творчество масс. Как правило, акции задумываются и проводятся без всяких на то указаний. Зачастую происходит цепная реакция. Заняли наши в Москве крышу Минюста. Пошли сходные акции в других городах. Появилась практика — люди ее развивают, модернизируют. Иногда используется и опыт западных левых, приспособленных к российским условиям. Те, кто бросают нам упрек в несерьезности подобных действий, не чуткие люди. Они не понимают, что подобные акции имеют колоссальный эффект при минимальном количестве жертв. Наталья Чернова, залепившая Касьянову яйцом в ухо, проторчала в Бутырке три недели, пока ее не вытащили.
Или Вешняков — 26 рублей — стоимость пакета с майонезом, а акция оказалась ярче всей предвыборной кампании КПРФ, как, по-моему, писало Агентство политических новостей. Мы живем в условиях полицейского государства — обольщаться не надо — и работаем в тех условиях, которые есть. Стараемся не подставлять людей, но карают нас тоже жестоко. За четыре года правления Путина — в тюрьме побывали около шестидесяти партийцев. Несколько человек до сих пор сидят. Власть выведена из себя, она потеряла нервы. Значит, нынешняя тактика верна. Однако она не стоит на месте. Если мы все время будем этим заниматься — будет неверно. Завтра — посмотрим. Сегодня мы работаем на острие ножа. Репрессии против НБП, осуществляемые ФСБ, по-прежнему продолжаются. Так, за последние месяцы были зверски избиты четыре члена ЦК партии: Линдерман, Тишин, Елькин и Бахур. Бахур до сих пор находится на излечении в 1-й городской больнице. Вечером 13 января его умыкнули вблизи штаба НБП на 2-й Фрунзенской ул., бросили в машину "Волга". Операцией руководил человек, которого опознали двое наших свидетелей как офицера ФСБ, присутствовавшего при налете на этот же наш штаб 11 декабря. Бахура вывезли за МКАД, жестоко избили, в какой-то момент били даже огнетушителем. А 14 января Дмитрий Елькин был остановлен на улице, подвергнут обыску, и у него был "обнаружен" пакетик наркотика "экстези", который ему подбросили обыскивающие его люди. Говорю это с уверенностью, потому что Елькин — действительно не тот человек, которого можно в этом заподозрить.
Еще 11 декабря помещение партии подверглось налету ФСБ и содействующей им милиции. Командовал тридцатью или более офицерами ФСБ невысокий лысый человек лет пятидесяти, с усами, предъявивший удостоверение на имя полковника Федеральной Службы Безопасности Фролова. Много десятков сотрудников ФСБ и милиции находилось в течение полутора или двух часов в нашем помещении. Половину этого времени они были бесконтрольны, потому что члены НБП, находившиеся в штабе, были вывезены в ОВД "Хамовники", а я один не мог контролировать действия многих людей на территории в 340 кв. метров. Не исключаю того, что в это время сотрудниками ФСБ были подброшены какие-либо запрещенные предметы, чтобы позднее они же могли "обнаружить" их при следующем визите.
Сразу из нескольких источников мне стало известно, что в ближайшие дни, где-то около 5 февраля готовится провокация ФСБ против меня. Мне сообщили, что меня хотят "закрыть", подбросив мне запрещенные предметы, вероятнее всего, оружие или боеприпасы. Руководит операцией по "закрытию" Лимонова некто Ерохин. Предполагается, что разрешение на провокацию — "отмашка" — будет получена сразу после 5 февраля, то есть после ожидаемого в Арбитражном суде г.Москвы окончательного решения о выселении НБП из помещения на 2-й Фрунзенской, тогда сотрудники ФСБ смогут "законно" войти в помещение и "обнаружить" то, что они там, по-видимому, оставили 11-го декабря. Как в этом помещении, так и в моей квартире, или же положенные в мою машину или в мой карман, будут обнаружены по плану г-на Ерохина запрещенные предметы. Я написал открытое письмо на имя генпрокурора Устинова, в котором перечисляю данные факты и требую от Устинова взять под свой контроль эту ситуацию
"Завтра". Долгое время оппозиция, и вы, в том числе, занимали прогосударственнические позиции. Сегодня вы, "ястреб" первой чеченской, фактически пересмотрели позицию даже по Чечне.
Э.Л. Государство сегодня играет первым. Мы просто нуждаемся в климате свободы в стране, чтобы жить как партия, чтобы обращаться к человеку. Власть хочет, чтобы народ поверил, что “Единая Россия” и прочие — патриотические организации. Поэтому мы эксплуатируем левые лозунги и лозунги правозащитников. Было бы глупо сегодня выходить с прогосударственническими лозунгами. Государство сегодня превратилось в монстра, который жрет все подряд. И коммунистов, и либералов. Мы готовы сегодня сотрудничать с любой оппозицией. Сегодня задача состоит в том, чтобы добиться свободы и конкурировать с другими силами на политическом пространстве. Есть совершенно конкретные, ясные и актуальные задачи. Требовать роспуска Государственной думы как незаконно выбранной, требовать роспуска ЦИКа, отстранения Вешнякова, превратившегося в слугу режима. Абсурдный факт, что избирательная комиссия создана властью и контролируется властью. Избирательная комиссия должна быть создана на других основах — с представителями от правозащитников, от общественных организаций. Призывать к бойкоту президентских выборов, основываясь на итогах парламентских выборов. Ибо государство играет абсолютно краплеными картами. Это пункты борьбы, на которых могут объединиться все. Не надо пока затрагивать вопросы, могущие стать источником разногласий. Надо создать комиссию по расследованию захвата "Норд-оста" — почему погибло столько заложников? Надо настаивать на расследовании взрывов домов в Москве и Волгодонске. Сюда еще можно добавить пункт о прекращении войны в Чечне. Сегодня русские солдаты проливают кровь за Кадырова, за такой же, как прежние, режим. Они гибнут не за Великую Россию или национальную идею. Надо признать — никакой жизни у нас с чеченцами не будет. Я сталкивался с ними в тюрьме. Это очевидно.
"Завтра". Как вы расцениваете итоги выборов в Государственную думу?
Э.Л. Я в определенном смысле был доволен результатами выборов в Госдуму. Очевидно, что были подтасовки, ложь. Но для оппозиции итоги могут сказаться положительно.
КПРФ кто-то удачно сравнил с бронтозавром. Вот лежит такой огромный бронтозавр на лужайке — не обойти, не подойти. Ни с кем не хочет иметь дела, очарованный собственной огромностью. Мы же неоднократно предлагали проекты, союзы, пытались вступить в НПСР — нам отказали. Мы всегда были готовы — не на подчиненные, конечно, но союзнические отношения. Возможно, сейчас, когда бронтозавр стал меньше, получил рану, что-то сдвинется. Теперь "Родина" еще появилась — и для нас это тоже хорошо. Раньше лежало огромное животное, а все мы, как мелкие зверушки, вокруг прыгали. Теперь, я думаю, что пришло время более открытых отношений.
Второй позитив происходящих событий — это посадка Ходорковского. Как человек сидевший, я сочувствую всем, кто сидит, и ему в том числе. Но одновременно не могу себе отказать в тихой радости, что прежний монолит власти, состоявший из чиновников, олигархов, спецслужб, лопнул. Сегодня ни один имущий человек не может чувствовать себя в безопасности. Власть поедает своих. Пусть промышленники демонстрируют верноподданство — очевидно, что сегодня самые храбрые интригуют и измышляют, как бы свалить эту власть, которая им не дружелюбна. Все активные силы общества собираются на иной, по отношению к Путину, его ментам и чиновникам, стороне баррикады. Здесь сидят и либералы, и мы грешные, и КПРФ, и богатые тоже. Неизвестно, что там гипотетически с ними будут делать Зюганов или Лимонов когда-то. Здесь уже все делают, тем паче намекая на продолжение преследований олигархов, бросая прозрачные намеки.
Как ни парадоксально это звучит — политическая ситуация великолепна.
"Завтра". НБП околополитической публикой зачастую воспринимается как некий эстетский, сугубо европейский проект, этакое перенесение на нашу почву французских впечатлений.
Э.Л. Во Франции не было национал-большевизма. Единственным национал-большевиком был я. Возможно, те же процессы и сейчас там происходят — мне это неизвестно — но тенденция к объединению левых и правых радикалов существовала. Была попытка, скорее инспирированная массами, чтобы газета "L`Idiot international" стала авангардом нового движения. Когда на встречу с редакцией пришло около двух тысяч человек, руководство газеты несколько испугалось. Была молодежь с окраин, готовая к действию, были ветераны 68-го года. Они ожидали рождения новой политической силы. Но этого не случилось. И многие, как я видел, ушли разочарованными. А в дальнейшем нас просто разгромили.
Тогда вокруг газеты был круг ярких деятелей — от лидера новых правых Алена де Бенуа до высокопоставленных членов ФКП. Однако я не могу назвать это национал-большевизмом. К похожим процессам можно отнести альянсы, возникавшие при газете "День" и позже НПСР. Но это происходило на уровне организаций, во многом на формальном уровне.
На Западе, на мой взгляд, сейчас нет ничего, подобного НБП. Только в такой стране, живущей очень интенсивной жизнью, появляется нечто. Национал-большевизм — русский феномен. Россия сегодня — это горячая, кипящая точка. Какие-то схожие элементы протеста видны на Западе в виде движения антиглобалистов. Но у них оно менее политизировано — это скорее движение против западного образа жизни, нежели против политических основ. Мы же посягаем на многие основы. Сидя в тюрьме, я написал книгу "Другая Россия", в которой содержится масса критики различных аспектов современного российского общества, в том числе критика марксизма и капитализма как своего рода сиамских близнецов. Ведь в основе и там, и там — убогое соревнование за человека, которому предлагают блага. Только в одном случае это больше денег, а в другом что-то бесплатно. Мы живем в сильно вульгаризированную эпоху. Я вижу, что далеко не только материальные причины вызывают возмущение и протест, во всяком случае нашего партийного контингента. Очень часто это индивидуальное бессилие перед лицом безжалостных тупых сил, не позволяющих подняться, заявить свои таланты, социальная неудовлетворенность своим местом в жизни. Идеологии тоже устаревают — они не живут вечно. То, что было сформулировано Марксом в 1848 году, во многом устарело. Например, для Европы, где квалифицированный рабочий живет не хуже среднего буржуа. Мы идем в своих идеологических поисках далеко. Но подлинно новое всегда выглядит непривычно, вызывающе. Ибо оно находится в процессе непрерывного становления, строительства.
Сегодня протестная энергия в народе огромна. Просто большинство оказалось не готово к борьбе в таких условиях. Очень смешно было в тюрьме по телевизору увидеть, как казаки приехали к какому-то посольству протестовать, каждый достал по яйцу и кинул в здание. Имитация одного из наших методов. Это идет от отчаяния. Понятно, когда подобные действия исходят от пятнадцатилетних ребят, но когда от бородатых мужиков с шашками — грустно. Что-то им хочется сделать, но как — непонятно.
Мы же по-своему высказываем протест определенных слоев населения, которые тотально удалены от принятия решений. Власть относится к народу высокомерно, с презрением. На этом основании любой государственник сегодня должен уйти в оппозицию, и еще долго не думать о великом государстве. До той поры, пока сегодняшние властители не будут убраны с политической сцены. Когда шла борьба коммунистов и демократов, мы не заметили, как все к рукам прибирает чиновная братия. Они и выиграли в этой схватке. И всех вытеснили.
Это раздражает новые силы — людей, которые еще ищут свое место в жизни, а им бросают в лицо — вы никто, слушайте и подчиняйтесь. Эти люди хотят участвовать, влиять на судьбу своей страны.
