КОРПОРАЦИЯ ПРЯМОГО ДЕЙСТВИЯ

04(531)
Date: 21-01-2004
Author: Станислав Белковский
КОРПОРАЦИЯ ПРЯМОГО ДЕЙСТВИЯ (Заметки о стратегии левого движения в России)
Начало работы Государственной думы нового созыва не оставило сомнений: политическое значение нижней палаты российского парламента отныне равно абсолютному нулю.
"Единая Россия", тихим незлым голосом вещающая что-то про ответственность за всё и вся, из возможных геостратегических чувств вызывает, в первую голову, жалость: уж слишком "партия власти" напоминает дрессированного медведя с бумажной короной на голове. Мишка этот, двигаясь в такт аккордам цыганской гитары, что есть мочи пытается играть роль царя, но глаза у него всё-таки грустные-грустные: в глубине своей нечеловечьей души животное понимает, что царственный атрибут — не более чем элемент циничной дрессуры. Так и вожди "единороссов", конечно же, отдают себе отчёт, что никакой ответственности ни за что у них быть не может. Поскольку ответственность — это власть, а власти у "Единой России" как не было, так и нет. И никогда не будет.
Окончательная трансформация Госдумы в отдел производственной гимнастики администрации президента РФ (поднимаем руки — а-а-а-пускаем, раз-два) неизбежно логично приведёт к полной девальвации депутатского мандата. Сегодня корочка члена российского парламента значит уже не больше, чем приглашение на приём в посольство Свазиленда. Завтра, когда выяснится, что даже вожделенной неприкосновенности депутатство обеспечить не может — ибо решение о снятии таковой фактически будет, при необходимости, легко и быстро приниматься кремлёвским бюрократом средней руки — традиционные покупатели мест в списках партий утратят к думской карьере какой бы то ни было интерес. А те, кто в 2003 году заплатил за будущий депутатский мандат $1-3 млн., должны сейчас неистово кусать драгоценную материю Armani на бойких локтях: раздобыть маленький кабинетик в центре Москвы и не первой свежести служебную Audi можно было бы гораздо дешевле.
Не случайно главами комитетов Думы становятся даже разные крутые авторитеты. Они, наверное, думают, что такой пост по-прежнему чего-то стоит. Или просто хотят покрасоваться. В то время как столичные политические ветераны из олигархических структур уже поняли, что платить за думскую должность большие деньги бессмысленно, ибо не за что: даже серьёзного лоббистского ресурса такая должность больше не предоставляет. Не говоря уже о ресурсе политическом.
С содроганием приходится думать, сколь скучны будут заседания новой Думы, избавленные от всей и всяческой политики. Управлению делами нижней палаты стоило бы взять на вооружение идею совмещения зала думских заседаний и VIP-буфета: пробавляясь коньячком Hennessy под размеренный законоутвердительный процесс, народные избранники сэкономили бы кучу времени, а главное — избежали бы глубокой депрессии, неизбежной в условиях кричащего разрыва между их формальным статусом творцов истории и подлинной ролью ёлочных игрушек.
Впрочем, если кто думает, что умножение Государственной думы на ноль — вещь сугубо нехорошая, то это не совсем так. И даже совсем не так. Дума фактически оказалась ловушкой, а лучше сказать — братской могилой для сотен статусных политиков девяностых годов. После 4 лет тишайшего псевдопарламента, "работа" которого будет прерываться разве что пошловатыми шутками грузнеющего Жириновского, мы получим большую когорту обесценившихся рыбкиных. А значит, в публичной политике образуются зияющие ниши, появятся новые места.
Правда, пока на Охотном ряду идёт распределение подержанных иномарок, партии, неудачно выступившие на выборах-2003, начинают подготовку к выборам-2007. И рассуждают, что неплохо было бы, пока суд да дело, провести нескольких человек в нынешнюю Думу по мажоритарным округам, а там, глядишь, поднатужиться и через 4 года со свистом перепрыгнуть 7%-й барьер. И показать всему миру, что провал в минувшем декабре был нелепой случайностью, замешанной на кремлёвской нечестности.
Подобные рассуждения слышим мы и на левом фланге. Они подкрепляются неубиенным доводом, согласно которому КПРФ, сумей она правильно организовать предвыборную кампанию на безразмерные олигархические деньги, получила бы не 12,6%, а все 25% голосов.
Может быть, не спорю. Только что бы это дало КПРФ? Изменился бы её статус в парламенте? Изменилась бы логика работы самой Думы? Конечно же, нет. И если б у компартии оказалось не 52, а 100 или даже — страшно сказать — 120 депутатов, расклад сил в Нижней палате не претерпел бы изменений. И конституционное большинство всё равно было бы у "ЕдРа" (в крайнем случае, на паях с надёжной, как автомат Калашникова, ЛДПР). Правда, в такой ситуации, стремительно угасая вместе с никчёмной Думой, КПРФ считала бы, что почти выиграла выборы. И потому никакие существенные реформы крупнейшей левой партии стали бы невозможными по определению.
Сейчас, по крайней мере, очевидно, что КПРФ проиграла. И это само по себе — чрезвычайно весомый для левых сил результат. Он позволяет правильно оценить оперативную обстановку и понять: не надо больше готовиться к вчерашней войне. Политика отныне не делается в стенах органов представительной власти. Место для новой политики — улицы и площади российских городов.
Пока высоколобые аналитики рассуждают об удвоении ВВП (интересно, какая часть населения страны понимает, что означают эти магические слова), а в Охотном ряду продолжается медитация на тему "жить хорошо, а станет ещё лучше", на просторах необъятной России имеет место совсем другая история. В которой люди входят в лютую зиму без тепла и воды, учителя и врачи (с зарплатой менее $50 в месяц) существуют за чертой нищеты, а доктор физико-математических наук почитает за счастье устроиться вышибалой в казино — потому что только так можно выжить.
Что происходит там, в телевизоре, где сидит Государственная дума, эта Россия не понимает. Розовощёкие охотнорядцы говорят что-то про самый низкий подоходный налог в Европе, дебюрократизацию экономики и оптимизацию стандартов корпоративного управления — а нам-то до всего этого какое дело?!
Представительная власть больше не представляет народ. И не испытывает ни малейшей потребности в коммуникации с ним. Народ им — что невозможно жить, когда в квартире минус пять, а они народу — да-да, конечно-конечно, добьёмся в этом году экономического роста на уровне шесть целых две десятых процента. И ни одной десятой процента меньше!
В такой ситуации у народа остаётся единственный шанс воздействовать на политику — переходить к прямому действию. Выходить на улицы. Устраивать забастовки. Митинги. Пикеты. Проводить акции, которые начальство не может не заметить. И, главное, которым начальство не может сопротивляться.
Собственно, в этом и состоит концепция эффективной левой оппозиции. В ближайшие годы на левом фланге должна быть — в той или иной форме — создана Корпорация прямого действия (КПД). Основной ресурс которой — возможность быстрой и эффективной мобилизации народных масс (да простится мне это марксистско-ленинское словосочетание). Технологический ресурс, самовластно перерастающий в ресурс идеологический.
Корпорация прямого действия может работать под брендом КПРФ — если компартия перестанет заниматься исключительно аппаратными склоками и найдет в себе силы для радикальных внутренних реформ. Органичными партнёрами Компартии в КПД-проекте могут стать: 1) независимые профсоюзы (ВКТ, КТР); 2) небольшие (по сравнению с самой КПРФ) мобильные левые организации, уже накопившие опыт улично-площадной борьбы. Если же КПРФ продолжит растворение в виртуальной реальности думской "политики", Корпорация прямого действия всё равно будет создана — только в другом месте, на другой базе. И наиболее деятельные региональные структуры Компартии так или иначе примкнут к этой новой политической силе. И, если так случится, то не КПРФ, ещё вчера казавшаяся естественным монополистом, своего рода Газпромом левых сил, а альтернативная ей КПД через 2-3 года будет царить на левом фланге. Потому что одна серьезная забастовка значит гораздо больше, чем 150 дежурных реплик Геннадия Зюганова в программах Владимира Познера / Савика Шустера.
Как ни странно, Корпорация прямого действия существенно удешевит левую политику. Потому что КПД не нужны ни матёрые политтехнологи, привыкшие к освоению миллионов, ни мириады заказных заметок в сотнях нечитаемых СМИ. А значит, снизится зависимость левых от внешних финансовых ресурсов, от крупного бизнеса, прямая ассоциация с которым премного помогла КПРФ проиграть недавние выборы.
Корпорации прямого действия так или иначе потребуются лидеры из числа представителей сегодняшнего политического мейнстрима. И лидеры эти должны быть людьми идеологическими, а не политическими постмодернистами, которые готовы сегодня быть заместителями Зюганова, а завтра — Чубайса. Человек идеологический в современной русской политике — большая редкость. Впрочем, один такой человек хорошо известен — это Сергей Глазьев. Конечно, у него не хватает собственной команды политтехнологов, способной донести исповедуемую им идеологию до широких масс. Конечно, его, скорее всего, ведомство Вешнякова не признает собравшим необходимые для участия в выборах 2 млн. голосов. Но если чудо случится, и 14 марта в избирательных бюллетенях будет значиться фамилия Глазьева, то он, скорее всего, займёт на президентских выборах второе место и независимо от абсолютного количества полученных им голосов, официально станет левым политиком №1 в России.
Но основу КПД неизбежно составят люди, которых не было на авансцене политики в 90-е годы. Политики нового поколения, которые в состоянии вернуть словам и лозунгам их смысл. Если Компартия сможет отдать ключевые позиции таким людям сейчас — она останется хребтом левых сил. Нет — нет.