Пока в Донецке на костях погибших шахтеров лениво воздвигали на пьедестал слепленное из угля и мацы поющее изваяние бога аптек и комсомола — в сумрачной дождливой Венеции с жаром шло обсуждение фильмов программы 60-го Венецианского кинофестиваля.
И каким-то боковым зрением, при помощи странного наития, к удивлению затравщиков мировой прессы, жюри назвало победителем русский фильм.
Речь идет о ленте, в прошлом автора короткометражных фильмов, Андрея Звягинцева. Пронзительная и мрачная картина об истории возвращения отца к своим незрелым сыновьям после двенадцати лет отлучки. Нелепые попытки отца наладить контакт с не помнящими его детьми, невнятная затея с походом семейства "в никуда", наконец движение на лодке к таинственному острову, где закопан непонятный сундук (ящик Пандоры?), неожиданная смерть отца — все это тянет на трагическую метафору сегодняшней русской реальности. Вводить "Возвращение" в явный историко-политический контекст — занятие весьма наивное, но некоторые детали фильма, да и сама цифра "12", заставляют вспомнить нас о 1991 годе, о навсегда упущенных возможностях, о нелепой и фатальной для героев попытке "отыграть назад". Повторяю, подобная интерпретация поспешно просмотренного мной на пиратской кассете фильма-триумфатора — это лишь первое, что приходит в голову. Однако, на мой взгляд, именно темный магизм этой ленты пленил европейскую киноэлиту. Венеция, ныне похожая на заблудившуюся лодку, приняла Звягинцева за своего. Предшествующая премьере смерть одного из юных актеров, сыгравших в ленте, странным образом легла фоном на этот печальный триумф.
В Венеции в каком-то смысле свершилось возвращение российского кинематографа на мировой экран. 12 лет спустя… Тогда, в 1991-м, на этом престижнейшим мировом кинофоруме победила "Урга" Михалкова, а еще раньше "Иваново детство" Тарковского… Сегодня такое свершилось в атмосфере упадка отечественной культуры и киноотросли.
Впрочем, связывать победу Звягинцева в Италии исключительно с теплыми отношениями между Путиным и Берлускони, возникшими в рамках единой проамериканской стратегии, на мой взгляд, ошибочно. Кино — это все же не футбол. Мы еще можем поразить самих себя (а за одно и весь мир) своими криком, слезами и тяжкими прозрениями…
Вряд ли в рабочем, многоплеменном Донецке, где недавно известный ваятель Примусов-младший, пользуясь общественным замешательством, установил памятник Ее величеству Пошлости, будут смотреть и обсуждать тонко зашифрованную кинопритчу Звягинцева. Однако, отраженная в фильме вселенская тоска и мучительное недоумение присуще сегодня и шахтеру, и колхознику, и "проклятому интеллигенту", живущему на 1\6 части суши. Приятно, что к этому зову, к гимну безотчетной тоске не остались равнодушны мастера европейского кино.
Занятно, как эту примечательную работу молодого "выскочки" Звягинцева примут отечественные мэтры кинематографии? Повлияет ли на них обаяние заграничной славы триумфатора или взыграет в их душах законная ревность? Впрочем, это неважно. Ведь то, что именуется "отечественной культурой", ныне представляет успешный фармацевт Кобзон, который недавно установил в Донецке монумент в память о себе как об исполнителе советских песен.
