18(493)
Date: 30-04-2003
Author: Юрий Лощиц
ВИДЕНИЯ РОДИНЫ
Мы Родину, сколь помню, хоронили.
Был так задуман важный ритуал,
чтоб торжество присутствием почтили
все, кто пинал её и в клочья рвал,
все, кто молчал, когда она стенала.
Нас собралось на проводы немало:
все бывшеграждане бессчётные её
означили участие своё.
За катафалком, серый и согбенный,
великий в малом плёлся, неизменный
в своей привычке важное вещать.
Вот и теперь в кармане речь лежала
и в ней слеза уместная журчала
по той, которая была нам мать,
но вот, увы, слегка не дотянула
до славного всемирного загула, —
да стоит ли бедняжку укорять.
Ему на пятки чуть не наступала
колонна новорусского кагала:
плечища, шеи, лобики, зады...
Две синодальных сивых бороды
вослед за ними истово кадили.
Но жадных чрев смердящие плоды
тем паче жаркий воздух ворошили.
Чем дальше от начальства и от свиты,
тем откровенней шастал по рядам
гул облегченья: "Наконец мы квиты!
Все эти монументы-монолиты,
пора их в ямину как ржавый хлам!"
"Давно пора!" — им вторила сердито
мамоны цепкая правозащита.
"Идея патрии поизносилась.
Из всех учебников ее — навынос!
Из всех головок — хриплую шарманку!
Пора дышать и мыслить наизнанку,
без комплекса любви к своей мама.
По ком рыдать? Нам родина — тюрьма".
А вот и те, что значились в запрете.
Как много же меньшинств на белом свете!
Лихие наводители мостов,
они же сокрушители основ,
на полную катушку веселились:
оттягивались и при всех мочились,
и спаривались с резвостью ослов.
Как конюх от сдуревшего коня,
опасливо дистанцию храня
от ржущих содомитов, шли понуро
лавряты — сановитые фигуры —
витии гимнов, ораторий, маршей,
обласканные некогда мамашей,
как звали Родину в своём кругу,
но враз умолкли все, и ни гу-гу!
Мелькали феминистки, пацифистки
из комитета бдящих матерей,
что от "дедов" отчизну защищали
и потому под юбками держали
своих великовозрастных детей.
Вспухала полуденная жара.
Уже героев описать пора,
небрежно, но с иголочки одетых,
что сквозь толпу неслись в своих беретах
и, яростью бессильною дыша,
просили, по привычке, "калаша", —
тогда бы навели в стране порядок, —
но и рогатки не было в отрядах.
И к ним лепились полчища зевак,
охочих до истерик, склок и драк.
Шли ордена украдкой, точно лесом,
шли клубы, разделясь по интересам
к оккультным разным сферам,то бишь, к бесам.
И там и сям метались бестолково
те, кто надеялись услышать слово
подсказки, соучастия и веры,
но им одни словесные химеры
подсовывали лжехристы и маги,
антропософы и антропофаги,
гадатели на птичьих потрохах
и рериховцы с пеной на губах.
Порою кто-то вскрикивал гневливо:
"Что за поминики? Мы крепки на диво!
Бюджет растёт и рубль процветает.
Держава-мать почти что воскресает!"
А сзади всех клубились тьмы и тьмищи
тех, кто народом звался сотни лет,
но без вождей одряб и поослеп, —
тех, кто давно уже добра не ищет
ни в чём, кроме получки ли, подачки,
заначки, ежеденной тележвачки,
кроссвордов, "окон", пересудов злых
и сотовых термитных позывных...
Похоже, полушарье оползало
из были в небыль, из цветенья в хиль.
Толпа до горизонта пыль вздымала,
а там сама перемещалась в пыль.
Но чуть поодаль, под подошвой горной
искрился, будто снег, остаток скорбный:
младенцы, старцы, жены в белых платах;
их охранял строй юношей крылатых...
Казалось, то сама душа Отчизны
в истоме горести и укоризны
была готова отлететь куда-то —
в заоблачные звонные палаты,
но напоследок медлила...
Она уйдёт и унесёт всю славу,
всю стать и честь, добытые по праву,
все песни дивные, заветные преданья,
все алтари, все мощи, все рыданья
своих невинных чад,
рассветов алость, —
всё, что Святою Русью нарекалось,
и там до судного Христова срока
пребудет, жалостно вперяя око
в кромешный край неугомонной пыли,
где ей свои однажды изменили.
..........
И се — видение: Архангел на коне,
Врагов испепеляющий в огне.
1.0x
