ТЫСЯЧА ВТОРАЯ НОЧЬ. ЖИЗНЬ ПОСЛЕ СКАЗКИ

10(485)
Date: 02-03-2003
Author: Денис Тукмаков, Василий Александров (фото)
ТЫСЯЧА ВТОРАЯ НОЧЬ. ЖИЗНЬ ПОСЛЕ СКАЗКИ
ЗАКАТ ИМПЕРИИ В ГОРАХ
На главной площади Душанбе, носившей когда-то имя создателя Советской страны, уже два года стоит памятник другому герою. По громадному гранитному постаменту нисходит к людям двенадцатиметровый Исмоил Сомони — основатель первого государства таджиков. Осеняет свой народ семизвездным царственным жезлом. Гневно всматривается вдаль, за горы, выискивая врагов. За ним — сорокаметровая золотая арка, искрящая на солнце. Словно Сомони, полуцарь-полубог — творец таджикских ремесел, искусств и денег, — спустился с небес на землю, выйдя из своего небесного дома.
Его народ внизу справляет курбан-байрам. В нарядных одеяниях все от мала до велика высыпали на улицы. Дети заполонили парк с аттракционами, взрослые принимают у дверей домов гостей, старики собираются в кружки покалякать и погреть косточки на теплом февральском солнце. Над всем городом курится запах жирной баранины.
Ничто не засоряет прозрачной синевы небесной арки. Лишь пятнышко — то ли облачко, то ли птица — движется правильной прямой в волосах царя. Кто-то из прохожих отрывается от праздничного действа, чтобы всмотреться в птицу. "Русские", — почти беззвучно шепчут его губы, выдавая легкое подобие улыбки. Военный вертолет Ми-24 удаляется в невидимый север, прощаясь с долиной последним отзвуком винтов. Сливается с горами, превращается в точку. Исчезает посреди грандиозной золотой арки, словно его никогда и не было.

В Таджикистане я впервые прочувствовал кожей и легкими, что такое закат империи. Не в вампирической Москве, не в умерщвленной смоленской деревне и не на закоченевшем Дальнем Востоке, а именно здесь, в среднеазиатских горах, где в пейзаже, в лицах, в языке нет ничего русского, острее всего осознаешь, что такое рок, довлеющий над умирающей метрополией.
Я смотрел с возвышения на Душанбе и видел, как цивилизация оседлала эти горы, дала жизнь этой прекрасной долине. Провела дороги и линии электропередач, заковала в камень реку, накинула сеть бетонных кварталов на эти камни, разбила парки, напоила поля. С каким трудом и любовью было это создано! И тут же приходило понимание, что все это, выстроенное Советским Союзом, теперь уже не моя Родина. Чужая земля, другое государство, отделенное от России двумя границами. И что пройдет совсем немного времени, и укрощенные было горы, став совсем дикими, поглотят остатки далекой северной цивилизации, вернут людей к средневековым обычаям, оставив им лишь полусказочные воспоминания о жизни в необъятной стране меж трех океанов. И тогда сюда придут другие империи.
Россия уходит из Таджикистана, и уход ее тотален. Он проявляется во всем: в спешном выселении из центра Душанбе на дальние окраины 201-й российской дивизии и в бездарном поведении нашего посольства, в натовских самолетах на столичном аэродроме и в бедственном положении русских стариков, в упадке советской инфраструктуры и в убогости единственной православной церкви, в новых памятниках и в переименованных улицах города, целиком выстроенного русскими.
Только сейчас понимаешь, что в 91-м далеко не все было кончено. За эти двенадцать лет у России была масса возможностей не просто остановить свой уход, но и усилить свое влияние на Среднюю Азию. Даже сегодня не все потеряно — достаточно лишь проявить государственную волю, и ничто не сбросит нас с этих гор. Сами таджики в громадном большинстве своем до сих пор не верят, что социалистический рай мог закончиться столь резко и внезапно, и считают себя гражданами нашей общей Родины. Тем удручающее видеть, как Россия бездарно, добровольно, год за годом отказывается от собственных интересов здесь и уходит, теряя преданную республику.

"Французы всех боятся и никого к себе не пускают! — заявили нам охранники на пропускном пункте военного сектора аэропорта Душанбе. — Если им кто-то нужен, то они его в собственном автобусе к себе перевозят. По-другому туда и не попадешь!" Охрана оказалась права: чтобы пробиться к прославленному "иностранному легиону", нужно с неделю трепать себе и другим нервы, собирая десятки бумажек, согласовывая состав и цель делегации.
Французы появились в Таджикистане 5 декабря 2001 года, когда первая группа из сорока морских пехотинцев прибыла в Душанбе на двух военно-транспортных "Трансалях". Затем они улетели в Мазари-Шариф для охраны тамошнего аэропорта, а в Душанбе им на место прибыли еще 150 человек. Официально они нужны здесь лишь для того, чтобы время от времени принимать и обслуживать французские же самолеты, следующие транзитом через Таджикистан в афганский Баграм. Кроме этих французов, никого из натовцев на территории республики нет. Видимо, поэтому они всех боятся.
Живут французские солдаты прямо на аэродроме, в отдельном секторе, между гражданской его частью и нашими "вертушками". В город практически не отлучаются, и вообще стараются по возможности не мозолить местным глаза. Если появляются в Душанбе, то только на автомобиле, с бешеной скоростью гоняющем по колдобинам. Однако их малочисленность и забитость ничуть не приуменьшают значения свершившегося факта: НАТО ничего не стоило при попустительстве России подмять под себя всю Среднюю Азию. При необходимости нынешнее военное присутствие Альянса может быть увеличено в десятки раз за считанные часы, поскольку сегодня на том же душанбинском аэродроме уже все готово для принятия любых воздушных грузов с восьмиконечной звездой на борту.

В чем сильнее всего выражалось присутствие России в Таджикистане все годы после крушения СССР? Конечно, в нашей 201-й мотострелковой дивизии, которая с советских времен прикрывала здесь границу с Афганистаном, базируясь в Душанбе, Курган-Тюбе и Кулябе. Именно серьезное военное присутствие России укрепляло молодое правительство Таджикистана и свидетельствовало о долгосрочных интересах России в этом ключевом регионе; и именно нынешнее плачевное состояние дивизии красноречивее всего доказывает обратное. Какой же была роль дивизии в последнее десятилетие?
В 1992-93-м годах, когда в Таджикистане шла гражданская война между исламистами-ваххабитами ("вовчиками") и Народным фронтом, де-юре пришедшего к власти ("юрчиками"), дивизии принадлежала ключевая роль. Собственно, в военные действия 201-я не вмешивалась: лишь один раз наша артбатарея обстреляла позиции "вовчиков". Но благодаря своему присутствию и авторитету дивизия подняла просоветскую таджикскую молодежь, которая, обучаясь на наших полигонах и воюя за "юрчиков", выкинула исламистов вон из страны. В том, что гражданская война больше не возобновлялась и у власти до сих пор находятся выходцы из Народного фронта во главе с президентом Э. Рахмоновым, целиком и полностью заслуга российской 201-й МСД.
После войны и до недавнего времени авторитет дивизии и ее командования в республике был необычайно высок. Если только где тронут находящегося в увольнительной русского солдата — на место тут же выезжали парни из разведбата и, что называется, разбирались на месте. В трудные времена дивизия была в прямом смысле очагом цивилизации для местных жителей, которые могли найти в ней хоть какую-то работу, чтобы не умереть с голоду. А на командиров тут просто молились. Такие комдивы 201-й, как Ашуров, Наумов, Набздоров, были не просто на короткой ноге с министром обороны республики, но и в кабинет президента входили как близкие друзья без предварительной записи... В целом в середине 90-х дивизия была самой передовой во всех Вооруженных Силах РФ: начиная со 100% укомплектованности и кончая тем, что с 92-го здесь служат исключительно контрактники. В 1998 году 201-я была признана лучшей дивизией России.
Однако начиная с этого года положение стало ухудшаться. Связано это было с несколькими вещами.
Во-первых, положение президента Рахмонова за последние пять лет несколько изменилось. Пользуясь поддержкой России и посредничеством таких международных организаций как СБСЕ, он сумел сделать, казалось бы, две противоположные вещи: договориться со вчерашними врагами, введя во власть некоторых исламистов вроде Саида Абдулло Нури и Тураджона Задэ и одновременно обуздать вчерашних союзников — полевых командиров-"юрчиков", которые, обретя власть на местах, творили у себя в горах все, что хотели. Нормализация обстановки действительно заметна: сегодня по крайней мере можно спокойно гулять по Душанбе ночью, чего еще пять лет назад невозможно было себе представить. Конечно, открыто порывать с такой силой, какой остается Российская армия, Рахмонов в ближайшее время вряд ли решится, однако теперь дверь его кабинета достаточно прочна, чтобы никто не мог отворять ее ногой.
Во-вторых, после американской операции по внедрению в Среднюю Азию войск НАТО Рахмонов получил возможность торговаться одновременно и с Россией, и с США, используя противоречия между ними, а дивизия получила серьезного конкурента: на виду французского "иностранного легиона" тут особо не разгуляешься.
Наконец, за все это время высшее руководство России так и не удосужилось решить для себя, что оно вообще хочет от 201-й дивизии. Во времена Союза все было ясно. В таджикскую гражданскую войну — тоже. Но теперь миротворческие функции с дивизии сняты, а новые цели так и не появились.
Формально МСД прикрывает наших погранцов на границе с Афганистаном. Но для чего это нужно теперь, после крушения режима талибов и после смычки официального Душанбе с "непримиримой оппозицией", неясно. Более того, сегодня миссия наших многострадальных пограничников в Таджикистане может превратиться в блеф. Наши заставы полностью ушли из района Мургаба, уходят из Ишкашима и скоро уйдут из Хорога; и даже между Московским и Калайхумбом сегодня зияют такие дыры, что пройдет кто угодно: от торговцев оружием и наркотой до целых бандгрупп. Прибавьте к этому абсолютно прозрачную границу Афганистана с соседним Узбекистаном, и вы поймете: ни от каких "афганских бед" Россия сегодня не защищена, несмотря на действительно героические усилия наших солдат и офицеров в Таджикистане.
Будь в России нормальная власть, то она использовала бы 201-ю просто для того, чтобы застолбить в Таджикистане свои национальные интересы, сохранить РТ в нашей орбите, защитить оставшихся русских. Стоять здесь, чтобы больше не стоял никто другой. Но поскольку у путинской России никаких национальных интересов не наблюдается, 201-я дивизия сегодня болтается между небом и землей.
Не удивительно, что на межправительственном уровне Россия и Таджикистан так и не смогли, вплоть до нынешнего дня, договориться о статусе дивизии. Договор о создании на территории РТ российской военной базы, немедленно ратифицированный таджикской стороной, прошел нашу Думу лишь в 2001 году, когда все сроки были нарушены. В результате дивизия вот уже двенадцатый год находится в подвешенном состоянии; и если в обстановке гражданской войны неясность статуса была ей даже на руку, то в мирное время это нестерпимо.
Возможно, все эти усугубляющие факторы вполне можно было преодолеть, если бы у дивизии остался такой командир, как легендарный комдив Ашуров, генералы Наумов и Набздоров. В конце концов, разве в ельцинской России с козыревским МИДом было легче, чем сейчас? Но так уж случилось, что все беды дивизии оказались помножены на откровенно слабую фигуру ее нынешнего комдива, генерал-майора Ю. Перминова.
Я не знаю в точности, что именно должны внушать подчиненным командиры в мирной жизни. Но мне всегда казалось, что это особенная каста людей должна иметь особый характер и ход мысли, чтобы заряжать окружающих энергией, демонстрировать свою несгибаемую волю к битве, к победе, а не просто уметь наряды назначать. К сожалению, то, что приходилось слышать из уст некоторых офицеров 201-й МСД, никак не делало их похожими на политрука Клочкова. Это была смесь пораженчества, банальности и занудной политинформации.
Какой идеологический настрой царит в 201-й дивизии? Двумя словами, это подчинение "обстоятельствам судьбы" и "велениям времени".
В дивизии я узнал, что явное падение авторитета МСД в республике — "вполне закономерный процесс": ведь "если чей-то авторитет растет (имеется в виду президент Рахмонов), то влияние остальных сил, естественно, уменьшается". И вообще, "позиция силы никогда не побеждала". И то, что влияние России сокращается, — это нормально, ведь "прошли уже те времена, когда затворами щелкали".
Резкое сокращение численности 201-й, оказывается, только идет ей на пользу, поскольку "опыт Чечни учит, что время объемных военных действий закончилось". А скорая широкомасштабная война США с Ираком — это так, частности.
Я узнал также, что размещение войск НАТО в Таджикистане вовсе не стоит рассматривать как трагедию: "жизнь вносит свои коррективы". Оказывается, "мир должен жить всегда вместе" и "мы сообща боремся против мирового терроризма".
От одного офицера услышал я и такую вещь: "Сейчас на улице могут пристать к военному славянской внешности, если он пьяный. А мы ему говорим: не пей, поделом тебе!"
Другой же командир торжественно заявил следующее: "15 февраля, в годовщину вывода советских войск из Афганистана, мы обязательно возложим венки и выставим нашу гордость — "громовский" БТР, последним покинувший эту страну". Почему в его голове не зародилась мысль выставить, скажем, первый БТР, вошедший в Афган?

“ДИВИЗИЮ РАСКУЛАЧИЛИ”
Что же творится в 201-й МСД сегодня? первое, что сразу бросается в глаза, — вся дивизия сидит на чемоданах. Полным ходом идет переселение из Душанбе на новое место — в столичный пригород Гипрозем. По сравнению с прежней дислокацией — это небо и земля. Из обжитых, удобных зданий в центре города, утопающих в зелени, окруженных инфраструктурой — кое-где огородик разбит, где-то банька с бассейном приспособлена, — дивизия переводится на абсолютно голое место, без воды, деревьев и даже, временами, без электричества: последние четыре месяца каждые сутки свет в пригородах вырубается в среднем на 7 часов. Разумеется, за переселение и за строительство платит только одна сторона — МО РФ.
Новая территория — в 3 раза меньше старой. Все части ужимаются, привыкают к неудобствам, сетуют на "веление судьбы". Расформирован танковый батальон, сокращены почти все остальные части и службы, в том числе семь батальонов 3-го городка. Во всей дивизии остались 3 полка, причем сильно недоукомплектованные.
Как заявил сторож-таджик, стоявший там, где когда-то располагалась добротная дивизионная газета: "Их раскилачили!". Действительно, из приличного "среднеазиатского дворика" "Солдат России" вселился в какой-то неприличный сарайчик, а с формата газеты А3 скатился на А4. Еще у дивизии когда-то была своя церковь. Её с любовью собственноручно создавали солдаты и офицеры дивизии, в ней служил известный во всем Таджикистане священник отец Николай. При новом комдиве ее вообще без лишних разговоров снесли, а на новом месте помещения под нее не предусмотрели. Видимо комдив считает, что религия — опиум для народа и нечего солдату ею голову забивать! Пусть лучше думает об укреплении дружеских связей с НАТО. Обойдутся без церкви.
Из почти 12500 человек, бывших в составе дивизии десять лет назад, сегодня осталось не более пяти тысяч. Текучка страшная, и три года, проведенные тут, уже дают право относиться к старожилам. Удерживает людей одно — здесь год идет за три. Прослужив шесть лет, офицер уже сможет получать военную пенсию. Только ради нее да выслуги лет в 201-й и остаются послужить немного. Но в последнее время им не дают и этого.
С приходом нового комдива людей увольняют налево и направо. Еще три года назад был принят закон о воинской обязанности и военной службе — согласно ему, из штата 201-й были уволены все те, кто не имеет гражданства России. Но то, что из московских кабинетов выглядит закономерным, в Таджикистане обернулось трагедией для сотен человек. Людей выкидывали на улицу, несмотря на их боевые заслуги и профессионализм. Каждый, кто бывал в тех местах, знает, например, о замечательных водителях-таджиках, для которых горные перевалы и опасные трассы над пропастями — дом родной. Теперь те из них, кто не имеет российского гражданства, в лучшем случае выведены за штат. А сколько уволено отличных таджиков из пехоты, которые — вам каждый офицер подтвердит это — гораздо боеспособнее всех прочих коренных народов Средней Азии!
Что такое увольнение из рядов ВС РФ на бытовом уровне в Таджике, можно себе представить. Это нищета и дикая несправедливость. Они честно служили России, проливали за нее кровь, а их за это попросту выкинули на улицу. В одночасье лишили нормальной зарплаты и будущей военной пенсии, на которые только и можно по-человечески прожить в Таджикистане. Ведь зарплата рядового — порядка 4500 рублей — буквально на порядок выше средней зарплаты в республике. Разумеется, увольнение бьет не только по самим бывшим солдатам и прапорщикам, но и по членам их семей: уволенные не имеют права на жилплощадь в домах, принадлежащих дивизии, а их дети уже не могут ходить в дивизионную школу.
Если ты таджик и родом из села, то худо-бедно прокормишься. Но ведь в число уволенных неграждан России попало большое число русских солдат. Дошло до казуса: единственный на всю дивизию герой России прапорщик Олег Козлов, в 1994-м в бою на границе уничтоживший 36 моджахедов, вплоть до декабря прошлого года был не гражданином России и по закону вообще не имел права находиться в рядах ВС России. Лишь пробившись по "телемосту" к Путину, он добился справедливости. Но тысячи других таких же солдат и офицеров так и остаются русскими, отрезанными от России.
Гражданство и национальность далеко не всегда идут рука об руку. Видимо, желая исправить подобное "досадное недоразумение", комдив Перминов совсем недавно перешел к новой кадровой политике. Теперь из дивизии вышвыривают уже граждан России, но таджиков по национальности. При нем развернулась необъявленная война против "инородцев". Увольняют боевых офицеров, имеющих заслуги и перед Россией, и перед Таджикистаном. К примеру, увольняют таджика-вертолетчика, гражданина РФ, верой и правдой прослужившего России 9 лет, — увольняют лишь для того, чтобы он, в соответствии с законом, не получил на следующий год причитающуюся ему квартиру в России. Разумеется, его тут же с огромной радостью взяла к себе таджикская армия, в которой гражданам России служить вовсе не возбраняется.
Иногда с этими увольнениями командование 201-й дивизии идет на явные нарушения закона. Так, начальник 109-го КЭО полковник А. Булыгин уволил порядка 60 таджиков — разрывая их контракты без объяснения причин, без выдачи расчета и отпускных. Причем за троих рядовых вообще рапорта писал кто-то другой, а это уже уголовщина.
Так и получается, что в таджикскую армию уходят опытные офицеры, а в 201-ю по всем окраинам России наскребают непонятно кого. Уже к концу первого года из очередного пополнения солдат в дивизии остается меньше половины. Но и те, кто остается служить, — далеко не профессионалы. Ради денег и выслуги лет, сюда все чаще нанимаются бывшие вэвэшники, моряки, военные строители и пожарные, то есть те, кто еще просто не знает, каково это — служить в Таджике.

За жаркой водкой, в пылу бессмысленного спора один майор навалился на меня:
"Да, мы уходим! Нас выселяют. А что Россия может еще здесь сделать, если она слабая? Где России взять силы, деньги? Смена правительства? Восстание? Да я Лимонова собственноручно пристрелил бы: сучонок и сучат плодит!
Это вы в своей Москве зажрались и все трендите: "Путина в отставку!" Ты здесь перемен хочешь? Давай, оформляй отношение — я завтра тебя к себе возьму. Вы, журналисты, приезжаете сюда с теплых унитазов и смеете нас учить! Да ты попробуй здесь послужить хотя бы комвзвода! Нет? Не хочешь Путину служить? Да ты России служить не хочешь, а еще меня поучаешь, как жить.
Ты правда изменить чего-то хочешь? Дежурный! ПКСМ сюда и двести патронов, живо! На, возьми. Иди на плац — делай перемены! Не знаешь, как собирать? А хрен ли ты, теоретик, выступаешь? Хрен ли ты приезжаешь сюда на три дня и учишь меня?
Да я в девяносто втором году восемь месяцев не мог в Душанбе из кишлака попасть — все дороги перекрыты были. Местные орали: "Русские, вон отсюда!" Я помню, как "вовчики" по телевизору в прямом эфире заявляли: "Все русскоязычные в стране объявляются заложниками!" Я все это пережил. И когда я увидел в этом говенном кишлаке военный КамАЗ с российским флагом, я целовать его готов был. И я до последней капли крови буду служить в нашей армии!
Это мотострелковая дивизия. Мы выполняем свою задачу — прикрывать государственную границу СССР. И успешно с этим справляемся. Что ты еще от дивизии хочешь? Хочешь ее в политику втравить? Тогда это будет уже не мотострелковая дивизия!
Я здесь России служу. Не просто России — я Советскому Союзу служу. На вот, мои медали советские — проверь на вес! Про 91-й вспомнил? Что значит, почему не защитили?! У нас присяга. Над нами — верховный главнокомандующий, министр обороны, начальник Генштаба, МИД и посол. Вот когда Рэмбо америкосовские начнут сюда с парашютами прыгать — тогда ты увидишь, что такое 201-я дивизия!"
…Видимо, когда от России ничего не останется, этот боевой майор будет все так же, отдавая честь Путину, защищать Советский Союз.

Незаконное изгнание контрактников-таджиков из дивизии, приобретшее при комдиве Перминове статус спланированной операции, — это еще цветочки. К сожалению, командование дивизии докатилось до банальных хозяйственных афер.
По нехитрой логике: жизнь в столице стабилизировалась, жилье в центре города подорожало, поэтому оставляемая территория 201-й становится очень лакомым кусочком, — спрос на огромное хозяйство, помещения и участки, когда-то принадлежавшие российской дивизии, а нынче почти ничейные, превышает сегодня все мыслимые пределы. Ситуация усугубляется полной юридической неразберихой вокруг статуса 201-й МСД. Так почему бы на этом не подзаработать?
Возможно, именно так рассуждало командование российской дивизии, сдавая в аренду дивизионную территорию и помещения то станции техобслуживания автомобилей, то бару с рестораном, то фотоателье. А несколько помещений общей площадью 2128 кв. м товарищ комдив вообще сдал в аренду не кому-нибудь, а итальянской строительной компании "Кодест Интернэшнл С.р.л.", которая подрядилась у таджикского правительства построить на высвобождаемой дивизией территории Дворец Наций.
Строго говоря, сам факт передачи в аренду того, что тебе формально не принадлежит, уже является беззаконием. Ведь по соглашению 1993 года между Россией и Таджикистаном все здания и сооружения Министерства обороны СССР, находящиеся на территории РТ, являются собственностью республики. Но поражает сам факт сдачи дивизионных помещений в аренду, в общем-то, натовской конторе. Тут надо сказать, что республика давно и прочно наводнена целым букетом иностранных разведок: американцами, китайцами, иранцами, англичанами и теми же итальянцами, которых не в последнюю очередь интересует все, что связано с российской дивизией. Возможно, в Российской армии сегодня — в порядке вещей впускать в свои части западные фирмы, да еще в обход закона, только мне кажется, что это не очень нормально.
Любопытна и такая деталь. По данным, содержащимся в объяснительных подчиненных комдива, сделка была оформлена через фирму "Рахне", которая контролируется известным полевым командиром Т. Газибековым. Не этот ли “бизнесмен” в 1996 году подставил начальника штаба командования миротворческих сил генерал-майора Ю. Вьюнова, попросив его перевезти на вертолете кое-какие вещички, при проверке оказавшиеся центнером с лишним кило опия-сырца?
За столь щедрое гостеприимство итальянцы расплачиваются, в сущности, пустяками. В счет остаточной стоимости арендованных зданий они обязались поставить дивизии строительные материалы: цемент, пиломатериалы, стекло и т.д. Вот только самой дивизии от этих подарков ни горячо, ни холодно. Командование предпочитает строиться отнюдь не в голом Гипроземе. В Варзобском ущелье на 21-м км дороги у командования — дачи-с. Этакий дом отдыха для комдива, не состоящий, естественно, на балансе дивизионных служб. Это, однако, не помешало несколько недавних месяцев вести там интенсивное строительство и ремонт: баньку подлатать, мост справить, бассейн починить и т.д., чтобы комдив в грязь лицом перед гостями не ударил. 35-40 солдат без всякого письменного приказа и, конечно, бесплатно каждый день горбатились на товарища начальника — в лучших традициях нынешнего российского генералитета. Стройматериалы покупались по бартеру в обмен на ГСМ или брались напрямую из дивизии, так что итальянские дары, надо думать, нашли себе применение.
По распоряжению министра обороны РФ, нашим военным запрещено вести капитальное строительство за границей. Причина тривиальна: раз мы все равно отовсюду уходим, так чтоб хоть врагу ничего не досталось. Несмотря на это, генерал Перминов, в духе великого Сомони, развел кипучую строительную деятельность, и древние города Куляб, Курган-Тюбе и Ляур пополнились двумя десятками построек, которые по закону еще вчера нужно было ликвидировать. Грустнее всего, что строительство полка в Гипроземе осуществляется при этом на кровные личного состава, с "полевых" и "вещевых" которого в обязательном порядке удерживаются от пятисот до пяти тысяч рублей с человека.
По идее, от подобных нарушений комдива должен страховать дивизионный цербер в лице Особого отдела 201-й дивизии и ее начальника подполковника В. Несвита. Но вместо этого его особисты заняты иными вещами. Не они ли ради галочки и сведения счетов выбивают из рядовых военнослужащих показания о выдуманных махинациях, без оснований задерживая их, часами удерживая под замком, требуя залог взамен свободы? Особый отдел в дивизии никогда не должен иметь финансовых отношений с самой дивизией, чтобы не впасть в зависимость от нее. Так до прошлого года было и в 201-й. Но разве не особисты под командованием Несвита получили 51 тысячу рублей, а также кое-чего из аудио-видео, из бюджета перминовской дивизии? В этом случае не удивительно, что сегодня Несвит и Перминов — лучшие друзья.
ЗА КОГО МЫ В ОТВЕТЕ?
В этой школе меня с порога поразили три вещи. Главный ее вход оказался наглухо заколоченным, и школьники входили сквозь боковые ворота, у которых стояли на часах два российских солдата. Во дворе школы одновременно находилось огромное количество детей славянской внешности, от чего я тут уже отвык. И все они были необыкновенно жизнерадостны.
Средняя школа №6 города Душанбе — особенная по многим причинам. Прежде всего, это единственная в республике российская школа в полном смысле слова, поскольку здесь и только здесь учатся дети военнослужащих 201-й дивизии. Из 915 ребят — 420 русских, 213 таджиков, а также дети 22 других национальностей. Учительский состав и того "гуще": из 68-ми преподавателей — 45 русских и лишь 3 таджика. Программа обучения — тоже российская. И главное, сам дух дивизионной школы: обстановка в классах, поведение отвечающих у доски, галдеж на переменах, рисунки на стенах в коридорах, библиотека с Пушкиным и Толстым, — все в этой школе устроено так, будто находится она в Рязани или Омске. Другой такой школы в Таджикистане нет и быть не может; и огромная заслуга в том — директора школы, замечательной женщины, прошедшей Афган, М. Т. Турсуновой.
Все это диктует особенные правила поведения. Начать с того, что ни один ученик своим ходом ни в школу, ни из школы никогда не идет. Каждого ребенка до уроков забирает, а после уроков подвозит до дома автобус и дежурная дивизионная машина. Раньше это было жизненно необходимо из-за гражданской войны и беспорядков на улице. Сегодня это мера применяется из опасения захвата детей в заложники: потенциальных бандитов интересуют не столько политические, сколько меркантильные соображения, ведь военнослужащие 201-й — это богатые, по местным меркам, люди. Отсюда и охрана на входе, и строгая пропускная система, и группы продленки, и настоящий культ водителей и сопровождающих военных среди детей.
Предчувствуя все это, я ожидал, что "прелести" осадного положения коснутся и морального духа детей и учителей: мрачные, молчащие коридоры, затюканные унылые ученики, казарменная дисциплина и поголовная военизированность. Ничуть не бывало! Такой атмосферы раскованности, уюта, всеобщей спаянности и задорного предвкушения чего-то очень хорошего, что обязательно скоро настанет, я не встречал ни в одной московской школе.
Единственное, что в какой-то степени совпало с моими ожиданиями — культ армии среди детей. В младших классах нет ни одного пацана, который не мечтал бы стать военным. Вместо октябрят и пионеров в школе созданы и соревнуются друг с другом "зарничные" отряды. А чего стоит одна галерея портретов маршалов Советского Союза, среди которых на видном месте — Генералиссимус СССР товарищ Сталин И. В.!
В этой школе мне впервые за командировку показалось, что лет через десять нас ждут далеко не самые мрачные времена.

Может быть, когда дети из дивизионной школы придут на смену отцам и сами станут служить в 201-й, все изменится. Пока же дивизия медленно, но верно умирает. За одиннадцать последних лет дивизия растеряла все свои функции пребывания в Таджикистане. Она давно уже не прикрывает наши позиции в Афгане, потому что таковых позиций нет. Она не защищает афганскую границу: последняя все больше превращается в "черную дыру", через которую в Россию и Европу идет бесконечный вал карзаевского героина и опия. С нее сняли миротворческие задачи и передали их КМС, который затем расформировали, и в республике, разодранной гражданской войной, мир соткан белыми нитками. Дивизия не защищает даже российские интересы в Таджикистане, потому что при Ельцине и Путине их просто не существует.
А сегодня 201-я дивизия теряет свою последнюю миссию, которая только и оставалась ей после великого кремлевского предательства — цивилизаторскую. Эта миссия исправно работала не только во времена СССР, но и еще совсем недавно. Когда дивизия была среди таджиков островком большой России, давала им работу, принимала в свои ряды, зарплатами своих солдат оживляла торговлю, создавала смешанные браки, внедряла в местную жизнь русские товары, язык, ТВ-сигнал, защищала стенами, БТРами и авторитетом самой России. Тогда 201-я для каждого таджика была главным синонимом слова "Россия".
Такая римская или советская, или, если угодно, имперская концепция военной базы во все времена была не только способом скорейшего установления своего влияния в регионе, но и единственной полезной функцией армии в периоды бесславных правителей.
Сегодня 201-я МСД переходит к западному формату "военной базы", когда куча вооруженных людей сидит в чужой стране за высоким забором и является в ней абсолютно чужеродным и оттого ненавидимым телом. Сократившись "в целях оптимизации" в два с половиной раза, добровольно втиснувшись в голый отстойник на окраине Душанбе, изгнав из своих рядов "чужаков", российская дивизия превратилась, по сути, в большую копию тех же французов, пугающихся на аэродроме каждого шороха. Если бы Россия решила создать базу где-нибудь в абсолютно чужом Свазиленде — это выглядело бы так же.
Как всегда, ее личный состав тут не при чем: они честно служат Родине в откровенной дыре и чертовски устают от работы и безденежья, жары и чужбины, чтобы еще размышлять о смысле своей службы. Вряд ли можно судить и старших офицеров 201-й: в конце концов, они выполняют приказы из Москвы и из своего Приволжского округа, и если завтра им прикажут сократить численность дивизии до роты для охраны французских летчиков, они добросовестно выполнят и этот приказ. Наверное, даже будь на месте бездарного Перминова другой комдив, он тоже вряд ли кардинально переменил бы ситуацию: может быть, Набздорову и Орлову сильно повезло, что их так вовремя перевели отсюда. Но больше, чем предательство Кремля и злонамеренность паркетных генералов из Минобороны, доведших прославленную дивизию до ручки, бесит тот общий фатальный настрой, с которым солдаты и офицеры лучше перестреляют друг друга или пустят себе пулю в лоб, чем перестанут покорно участвовать в глумлении над собой. Нет ничего более ужасного, чем вид огромного количества здоровых, сильных, мужественных людей, обреченных на заклание.
Довершает разгром российских позиций в Таджикистане наш доблестный МИД. Он бьет по двум последним вещам, через которые Россия могла бы даже в ее нынешнем состоянии как-то влиять на таджиков. МИД инициирует депортации работающих в России таджиков и попустительствует посольскому беспределу взяточничества за получение гражданства. И если широко разрекламированная депортация из России 150 таджиков в октябре прошлого года обернулась пшиком (эти торговцы как раз закончили свои дела и собирались на родину, куда их бесплатно доставили за российский счет), то 500-1000-баксовые взятки за гражданство означают для многих русских стариков, ютящихся в Таджикистане, однозначную смерть на чужбине.

Единственный в Душанбе православный храм Николы Чудотворца напоминает одну из нищенок, что сидят у его же ворот: изможденная русская старушка — в чем душа держится?! — сиротливо притулилась на обочине у входа на церковную землю в долгом ожидании случайного прихожанина, но подаяние в открытую не просит, а продает вязаные носочки. Видно, что голодна, но лицо не ожесточенное, мудрое, мягкое, и глаза удивительные. Лицо архетипической русской бабушки, в которую в конце концов превращается каждая наша женщина.
Вот такая же в Душанбе стоит русская церковь — старая, очень бедная, одинокая, по-мудрому наивная и чистая. На фронтоне — не иконы даже, а почти детские рисунки, с надписями на современном русском: "Святитель Николай спасает от смерти неповинных людей". Внутри — потрясающая беднота, ухоженность и нестойкий уют; иконы вперемежку с картинами. В обычный день здесь очень мало народу. На церковном погосте — старинные камни. Задний двор с хозпостройками и огородиком карабкается на горку и, не одолев и половины пути, кончается. Отовсюду веет ощущением оторванности: церковь здесь словно чужая. Кажется, будто попал в первые века христианства: маленький храм на земле другого бога, и наивные рисунки со Святителем призваны успокоить и замирить непросвещенных аборигенов.
Отец Сергий — единственный батюшка на весь Таджикистан, отсутствовал: он уехал в Ташкент, в епархию, за свечами и прочей утварью. Покупать все это он не в состоянии. У церкви нет щедрых спонсоров; гуманитарные организации обходят ее стороной, поэтому живет церковь дарами прихожан — таких же нищих, как она сама. Иногда случаются инциденты — в основном, воруют с территории. Людей приходит все меньше. Многие православные по необходимости ходят к корейцам-мунистам и к протестантам, так как там бесплатно кормят и лечат. Но, по словам служителей, когда надо не для тела, а для души — все тянутся сюда, в храм Николы Чудотворца. Свечку ли поставить или грех замолить, или же просто чтобы хорошо на сердце стало. И все-таки множество народу здесь бывает только на праздники: мусульмане сотнями идут за святой водой для лечения.
Сегодня из 470 тысяч русских, что жили здесь до развала Союза, осталось не более 70 тысяч. Конечно, это не Чечня и даже не Закавказье: над русскими местные националисты почти не издевались. И все же после 91-го уезжали русские массово. Без работы, без пенсии, без земли и дома предков в кишлаке, без российского гражданства жить им тут в одночасье стало невозможно. На сегодня из русских, не связанных с 201-й дивизией, с посольством или с каким-то одиночным коммерческим проектом, здесь остались лишь те, кто просто не в состоянии уехать в Россию и решил умереть здесь, вдали от Родины. И воистину, смерть их не заставит себя ждать. Достаточно сказать, что старики-граждане РФ в Таджикистане не могут даже получать пенсию: для этого они должны приезжать в Россию. А те из русских, кто так и не смог купить за взятку наше гражданство, влачат совершенно нищенское существование. Когда-то они бесплатно питались в кормежках, открытых международными организациями: чечевица на воде. В 2001-м закрылась последняя из них: там теперь ресторан.

Мы уходим, уходим, уходим. И все-таки мы должны остаться в этих горах во что бы то ни стало! Ведь из всех республик Таджикистан всегда оставался едва ли не самым преданным идее Союзного государства: народ прекрасно помнит, из какой нищеты их вытащила Советская власть и в какой оазис превратила эту землю. СССР вспоминают здесь не просто с ностальгией — таджики действительно искренне не понимают, за что Москва бросила их тогда, одарив никому не нужным "суверенитетом". Даже сегодняшняя, путинская Россия жизненно необходима республике, потому что она дает работу каждому третьему таджику; и не будет преувеличением сказать, что этот замечательный народ еще не умер от голода и разрухи именно благодаря этим заработкам. За неделю пребывания здесь я раз сто слышал, что, уйди 201-я домой в Россию и ухудшись жизнь, в Таджикистане случится второй Афганистан, так что, даже обкромсанная, дивизия остается главным гарантом стабильности.
Таджики — это наши люди. Мы в свое время притянули их к себе, поэтому мы в ответственности за них. Тем же, кого не особо трогают подобные "сантименты", скажу другое. Таджикистан — это не просто кладезь всей таблицы Менделеева. В первую очередь, это гигантские энергоресурсы — едва ли не самые большие в Евразии. Практически бесплатная электроэнергия за счет нескольких уже возведенных и сооружаемых ГЭС плюс залежи того же алюминия — это такие колоссальные прибыли, которые не снились нашим нефтяным олигархам. Почти вся инфраструктура построена еще при Союзе — осталось все это запустить. Достаточно вложить в это совсем малые средства — и на одном экспорте электричества в половину стран Азии Россия заработает миллиарды.

Все время, что я был в Таджикистане, меня неотступно преследовала мысль, которая не давала мне покоя и в России, но здесь обострившаяся: Советский Союз был убит на взлете, на финишной прямой, на расстоянии вытянутой руки до какого-то великого, фантастического будущего, в который должен был попасть каждый из нас и куда мы больше никогда не попадем. В России на эту мысль сильнее всего наводит фантасмагорическая мешанина социальных, экономических, политических несоответствий, в хаосе которых уже почти не проступают черты невиданного цивилизационного проекта коммунистических инженеров истории: лишь иногда, по каким-то косвенным уликам, догадываешься, каким сияющим и совершенным должен был быть Советский Союз времен третьего тысячелетия.
А в Таджикистане это великое советское будущее еще осязаемей, поскольку оно проступает через величественные примеры преобразования лица Земли в Рай. Завершенные стройки и законсервированные объекты неведомого, но явно необходимого предназначения. Усмиренные потоки, превращенные в водохранилища ущелья. Горные трассы, перевалы, мосты, путепроводы над пропастями. Линии электропередач, цепляющиеся за скалы и ледники. Бесчисленные насосные станции, орошающие горные склоны. Обсерватории и станции спутникового слежения у самых вершин, за облаками.
Это же щемящее чувство присутствует в сказках — когда герои путешествуют по миру и вдруг набредают на памятники канувших в небытие эпох: мегалитические сооружения выполнены в позабытой ныне технике, неясность их предназначения пугает, превосходство древних творцов приводит в трепет. Это же чувство можно поймать у Пирамид, у Великой Китайской стены, на развалинах индейских цивилизаций. И здесь, в Таджикистане.
Мир остановился для меня тогда, в Нуреке, когда я — песчинка на фоне гор и карлик перед стройками прошлого — стоял на исполинских развалинах одного из бесчисленных советских сооружений и смотрел, смотрел, смотрел, как в единстве первозданных скал и рукотворного моря красота рождалась из пены водосброса.