50(473)
Date: 10-12-2002
Author: Анна Серафимова
НАEМНАЯ РОДНЯ
В этой семье Лариса проработала домработницей почти десять лет. Ее, медсестру поликлиники, приходившую делать уколы, хозяева переманили к себе хорошей зарплатой, оценив трудолюбие, покладистость, сноровку деревенской девушки — новоявленной москвички. Оклад медички был действительно невелик, но подработка уколами на дому являлась хорошим подспорьем. Пойти к богатевшим на вывозе древесины из страны людям Лариса согласилась и была довольна, хотя приходилось работать и по 12 часов в день, и по выходным, готовя, стирая, убирая, сторожа слесарей... Без всякой дополнительной оплаты она и ухаживала за заболевшими членами семьи, и ездила с ночевкой на дачу, обихаживала ее после зимы, засаживая участок... Своего ребенка ей, живущей без мужа, приходилось то подкидывать соседям, то оставлять дома одного, даже если болел. Зато она щеголяла в вещах, отданных ей хозяйкой за ненадобностью. Лариска модничала в платке от "Шанель", красила губы остатком помады "Кристиан Диор", донашивала туфли "Балли"…
— Они меня членом семьи считают, — говорила с гордостью, затрудняясь объяснить, почему только один "член семьи" моет унитазы и стирает всем трусы. В чем это почетное для нее членство проявляется?
— Всегда с праздником поздравляют (в качестве подарка вручают фирменные календари и ручки под аккомпанемент присказки "дорог не подарок — дорого внимание”.
Когда заставляют ночевать на даче, не интересуются, с кем оставлен ребенок. Родственница как-то с гордостью сообщила, что ее отправляют отдыхать в Турцию. Сына, правда, взять не разрешили даже за свой счет, зато дали в спутники престарелого отца, сиделкой к которому она и задумывалась. Здоровье папу на отдыхе не подвело, бодрый старик даже извел молодую женщину приставаниями, коварно заманивая ссылками на недомогания в номер и обращаясь к "члену семьи" с недоуменным: "А кого ты из себя корчишь? Что за недотрога?"
Но и такие детали находили у Лариски объяснения-оправдания, что, мол, хозяева не отвечают за "боевитость" выжившего из ума отца.
— Не все новые русские плохие, — без устали повторяла она свой адвокатский спитч.— Мои хозяева очень хорошие, душевные люди. Ко мне — как к родной.
Родной не повышали много лет зарплату, и из довольно высокой она превратилась в такую, что если бы не подачки с барского плеча, ходить бы ей голой, да и трудовая была невостребованной, т.е. о пенсии "родни" никто не заботился. Если в семье кто-то заболевал, то само собой Лариска и уколы делала, и по ночам оставалась: как же? Родные люди!
И вот как-то к ней, вешавшей шторы, стоявшей на стремянке под высоченным потолком, подкрался неугомонный любвеобильный дед и полез под юбку. От неожиданности Лариска дернулась, свалилась, сломала правую руку в двух местах, вывихнула левую. "Родную душу", получившую травму на производстве, вытурили, сразу рассчитав, пообещав в успокоение, что примут после выздоровления обратно. Но рука срослась неправильно, в гипсе несчастная провела почти полгода, не получив никакой компенсации, никакого больничного. Разумеется, не имея сбережений, бедствовала с ребенком, но не была ни разу навещана "прекрасными людьми". А когда позвонила сама и попросила помочь из-за полной нетрудоспособности, услышала, что у них не богодельня и что это — ее проблемы. На ее место взяли другую, да она бы и не смогла там работать: рука осталась частично неподвижной. Уже и медсестрой не может работать. Устроилась за гроши в регистратуру. Ее ужасно жаль. Округлив глаза, она недоуменно восклицает: "Кто бы мог подумать, что они так со мной поступят?! Мы же, как родственники, были!"
Бедные мы, бедные родственники! Пока нас жареный не клюнет, мы и представить не можем!
1.0x
