ТУРГЕНЕВ. ЧЕРНЬ. ВОЛКОВ.

32(455)
Date: 06-08-2002
Author: Николай Анисин
ТУРГЕНЕВ. ЧЕРНЬ. ВОЛКОВ.
Гектар заурядного суглинка в подмосковной Жуковке стоит миллион долларов. Гектар отменного чернозема в Чернском районе Тульской области оценивается сейчас в 500-700 долларов. На жуковском суглинке растет нестроевой лес с кустарником. На чернском черноземе при дефиците техники, удобрений и гербицидов в нынешнем году соберут с га по 50 центнеров пшеницы. Но животворящий чернозем в провинции в полторы тысячи раз дешевле бесплодного суглинка в окрестностях столицы. Таким вот рынком одарили нас Ельцин с Чубайсом.
В Жуковке в свое время была построена усадьба для писателя Алексея Толстого. Автору "Петра Первого" и "Хождения по мукам" Советская власть предоставила в пожизненное пользование почтенного размера лесной участок с трехэтажным особняком, отделанным мореным дубом и карельской березой, и домом прислуги. Доходы государства от продажи книг Алексея Николаевича намного превосходили расходы на строительство усадьбы, но писатель не потребовал передать ее ему в собственность.
Прошли годы. Пришел к нам рынок, и вместо творения "Петра Первого" навсегда въехал с женой, сыном и дочерью просто Петр, который ни по каким мукам не ходил, а прославился разорительными для России сделками по экспорту минеральных удобрений. Бывший ельцинский министр внешнеэкономических связей, а ныне президент "Альфа-банка" Петр Авен купил у государства усадьбу Алексея Толстого всего за 700 тысяч долларов. Это вызвало зависть-раздражение у отдельных акул бизнеса и в буржуазной прессе после того, как Авен с семьей справил новоселье, ему попеняли: потерял ты, Петя, партийно-капиталистическую скромность, пользуешься блатом в Кремле и, поплевывая на мнение общественное, беззастенчиво улучшаешь свои жилищные условия почти задарма — земля в толстовской усадьбе тянет более, чем на миллион долларов, цена же роскошному особняку в ней с мореным дубом, карельской березой, ледником и винным погребом — не один миллион, а ты все приобрел за 700 тысяч. На тому подобный упрек газеты "Версия" Авен ответил так: особняк был запущен и роскошным он стал тогда, когда я его отремонтировал.
Сколько банкир Авен вложил в ремонт, известно лишь ему самому. В самых же рядовых особняках под Москвой система отопления — это тысяч 30 долларов, кухонная мебель — тысяч 15. Десятки тысяч долларов для захапавших самую прибыльную собственность страны мистеров твистеров и их столичной обслуги — это не деньги. В тульском же райцентре Чернь на реконструкцию закрытого четыре года назад роддома собрали всем миром, со всех юридических и физических лиц пожертвований на три тысячи долларов в рублевом эквиваленте и в райбольнице — радость несказанная: можно начинать строительно-восстановительные работы.
На землях Черни подолгу жил писатель Иван Тургенев. Здесь у него было одно из имений, здесь он однажды, охотясь на тетеревов, заблудился под вечер и заночевал на Бежином лугу с пасшими лошадей в ночном деревенскими мальчишками. Случилось это 150 лет назад. И тогда, если верить Ивану Сергеевичу, он услыхал от крестьянского подростка Ильюши пророчество о пришествии Тришки.
Заглянем в тургеневский рассказ "Бежин луг": "И будет Тришка такой удивительный человек, что его и взять нельзя будет, и ничего ему сделать нельзя будет: такой уж будет удивительный человек. Захотят его, например, взять хрестьяне, выйдут на него с дубьем, оцепят его, а он им глаза отведет — так отведет им глаза, что они же сами друг друга побьют."
Первый раз предсказанный в рассказе Тургенева Тришка явился нам в 1917-м. Явился в образе пламенных революционеров из салонов Якова Шиффа в Нью-Йорке (Троцкий), из пансионатов Швейцарии (Ленин), из местечек Бердичева и Житомира (ленинская гвардия) и так убедил большинство хрестьян, что надо все до основания разрушить, так отвел им глаза, что между ними возникла бойня, в результате которой с 1918 по 1921 год погибло 10 миллионов человек.
Едва ухватившись за рычаги власти, пламенные революционеры приступили к экспроприации, к изъятию у ранее господствовавших классов недвижимости и всевозможных ценностей — от золота и валюты до драгоценной утвари и картин.
Изъятие проводилось под благороднейшим лозунгом: восстановить социальную справедливость — взять все у богатых и передать в пользу бедных. Но бедные, то есть русские крестьяне и рабочие от экспроприации у господ денег и ценностей ничего по сути не получили. А кто получил?
Сразу после завершения Гражданской войны в 1921 в Западноевропейское бюро Коминтерна было переведено из России 122 миллиона марок. В том же году 50 миллионов марок из нашей страны оказались в секретном Франкфурском фонде. Фактически деньгами за границей распоряжался дишь один человек — председатель исполкома Коминтерна Зиновьев-Апельбаум.
В следующем, 1922 году, Германскую Компартию Россия облагодетельствовала на 43 миллиона марок, Французскую — на 640 тысяч франков, Итальянскую — на 4 миллиона лир, Чехословацкую — на 8 миллионов крон. Всего в этом году всем Компартиям мира Россия выделила материальное пособие на общую сумму в 200 миллионов марок. Но поскольку у юной Советской республики с валютой было туго, то из Москвы в Европу, Азию и Америку тайно или по дипломатической, не подлежащей таможенному досмотру почте везли золотые изделия, бриллианты, коллекции произведений искусства и нумизматики. Реализовать их было отнюдь не просто. Поэтому за рубежом были созданы торговые советские корпорации, такие, например, как Амторг в США или Аркос в Англии, которые через местные частные фирмы успешно превращали накопленные столетиями российские ценности в наличную валюту. Но куда она уходила? Действительно ли на политическую деятельность зарубежных Компартий или на счета российских руководителей Коминтерна?
"Мне хочется вызвать тех,
Что на Марксе жиреют, как янки.
Мы посмотрим их храбрость и смех,
Когда двинутся наши танки."
Эти строки, написанные в 1923 году, Сергей Есенин вложил в уста своего поэтического героя, не смирившегося с властью пламенных революционеров в России. Есенин вряд ли тогда располагал сведениями о масштабах и тайных схемах переправки денег и ценностей за рубеж. Скорее всего, он чутьем художника просто угадал: за ширмой лозунгов Маркса о справедливом обществе и всемирном братстве трудящихся отдельные коммунистические руководители и их родственники по всему свету ведут, грабя Россию, очень успешный бизнес.
Выкачка из России валюты и драгоценностей якобы на дело мировой революции продолжалась более полутора десятка лет. Коллективный Тришка-революционер отводил и отводил глаза хрестьянам. Но не всем. Нашлись-таки политики-хрестьяне во главе с бывшим учеником православной семинарии Сталиным, которые покончили с обогащением ленинской гвардии и ее заграничной родни. В 1935 году финансирование Компартий за рубежом было прекращено, а в 1937-38-м пламенные революционеры, разжиревшие на Марксе, были поставлены перед выбором: хотите выжить или умереть без мук — верните государству ваши накопления за границей. Сколько из наворованного через Коминтерн, Профинтерн и Минвнешторг возвратилось в страну — тайна сия велика есть. Но точно известно: в предвоенные годы наши производственные мощности увеличились в несколько раз.
Раньше денег на заграничные станки и оборудование не было, и вдруг они нашлись — сразу после знаменитых судебных процессов над пламенными революционерами.
Оборотим снова взор к "Бежину лугу" Тургенева: "Ну и будет ходить этот Тришка по селам да по городам; и будет этот Тришка, лукавый человек, соблазнять народ хрестиянский…"
В начале ХХ века Тришка пришел к нам в образе коммуниста-революционера, в конце века — в образе революционера-демократа. Генетически два этих образа весьма близки. Революция 1917-го вознесла в члены коллегии Наркомата внутренних дел неведомого прежде стране Бориса Моисеевича Эльцина. Революция 1991-го сделала властителем России третьесортного чиновника Бориса Николаевича Ельцина. В революции коммунистической отличилась семья Склянских, революция демократическая неразрывна с именем внука Склянских — Егора Гайдара.
Тришка-коммунист объявил войну дворцам, мир хижинам и провозгласил: труд правит миром. Тришка-демократ, соблазняя народ хрестиянский, призвал к неограниченной свободе личности и потребовал поставить права человека выше прав общества и государства. Оба Тришки одинаково представлялись радетелями о благе народном, и оба одинаково народ обворовали. С первым, наживавшимся на распродаже национализированных драгоценностей, хрестьяне все-таки разобрались, второй, увы, спокойно вот уже второй десяток лет обкрадывает страну на десятки миллиардов долларов в год и никто ничего ему сделать не может.
Я вспомнил предсказанного в тургеневском рассказе Тришку, побывав там, где Бежин луг — в Чернском районе Тульской области.
Как живут ныне земляки Ивана Сергеевича Тургенева, думаю, ясно из названного уже выше факта: у 25 тысяч черненцев нет роддома, и в бюджете ни района, ни области нет денег на то, чтобы роддом открыть — его реконструкция ведется сейчас исключительно на народные пожертвования.
Главные беды земляков Тургенева происходят от коллективного Тришки-демократа, который сидит в Кремле, в Доме правительства РФ и позволяет кучке избранных присваивать общенациональные природные богатства. Макроэкономическая политика в стране предопределяет очень многое в жизни Черни. Но отнюдь не все.
Какова была обстановка в России в начале реформ Ельцина? Власть отпускает цены и открывает границы. Поток дешевых импортных харчей душит нашего крестьянина (на Западе государство дотирует сельхозпроизводителя, у нас — бросает на произвол судьбы). Душит крестьянина и бешеный рост цен на энергоносители, технику, стройматериалы: стоимость хлеба и мяса ограничивается иностранными конкурентами, стоимость бензина, солярки и электричества повышается так, как вздумается их производителям. Для сельского Чернского района политика центральной власти в первую пятилетку реформ была крайне разорительной. Но, как ни странно, район выдержал удар и свой экономический потенциал не утратил.
Во второй же реформаторской пятилетке дышать крестьянину стало несколько легче. Особенно после дефолта в 1998-м, когда доллар резко подорожал и спрос на отечественные продукты значительно повысился. Тогда же правительство мало-помалу стало сдерживать рост энергетических тарифов, что так же было на руку крестьянину. Но в Чернском районе при всем том произошел не подъем экономики, а спад.
С 1995-го по 2001-й производство зерна в районе сократилось на 20 тысяч тонн, а молока — на 11 тысяч. Урожай свеклы уменьшился в 4 с лишнем раза, а сбор шерсти — почти в 3 раза. Рухнула в Черни и сельхозпереработка. В 10 раз меньше стали там производить сливочного масла, в 3 раза меньше — выпекать хлеба. На нет практически сошло строительство жилья, замедлилась газификация.
В первой пятилетке Ельцина политика центральной власти для экономики Черни была гораздо более вредной, чем во второй. А улучшение макроэкономической конъюнктуры в стране почему-то обернулось в районе разрастанием кризиса. Так почему же?
Как люди зависят от обстоятельств, так и обстоятельства в немалой мере зависят от людей.
В 1991-96-м главным действующим лицом в Чернском районе был Виктор Волков. Заметим: он не просто занимал первый пост, а являлся именно главным действующим лицом. То есть лицом, которое умеет изменять многие обстоятельства и может из ничего, казалось, бы сделать кое-что, а кое-что превратить в нечто.
Если рассуждать абстрактно, то нетрудно убедительно доказать: в условиях рынка роль отдельной личности во власти в районе — ничтожна. В конкретной же жизни получается: ушел Волков от власти в Черни в 1996-мм — и все там стало хуже, вернулся он на пост главы района в 2001-м — немалое в нем начало меняться к лучшему. Как бы сам собой, недавно новый мост в райцентре появился и новый многоквартирный дом для бюджетников невзначай как бы вырос. И сами собой вроде, нашлись у чернских крестьян деньги на то, чтобы увеличить посевы в этом году, и горючего на уборку урожая им хватит. Все чаще и чаще со вторым пришествием во власть Волкова приезжают в Чернь представители разных фирм, в том числе московских и питерских. Приезжают на предмет: а не вложить ли деньги в остановленный кирпичный завод, а не реанимировать ли переработку мяса, а не переоборудовать ли молочный завод, а не прикупить ли, не арендовать ли в районе землицы под сахарную свеклу?
У жителей и предприятий Черни — острейший дефицит денег. Но в стране то деньги есть и не все ж они подлецам достались. Если нормальные и небедные ныне русские люди, которые читали Ивана Тургенева и Льва Толстого. Так не уж то они не пожелают, чтобы их пусть и некрупные деньги крутились на производстве в окрестностях Бежина луга или Никольского-Вяземского, родового имения Толстых?
Неведомо пока как, но на развитие в районе производства Волков необходимые деньги найдет. Утверждать это смело можно потому, что он не раз уже доказал свою редкую способность — из ничего делать кое-что, а кое-что превращать в нечто. Типичный тому пример — реконструкция в Черни роддома.
Когда Волков заявил, что роддом будет восстановлен методом народной стройки, то у многих это вызвало улыбку. Но кто-то принес в фонд восстановления пять рублей, кто-то пятьсот, кто — тысячу, и набралось почти 100 тысяч рублей. Одно безденежное предприятие даровало на роддом кирпич, второе — цемент, третье бетонные плиты, четвертое — черепицу. Колхозы же взяли на себя обязательство бесплатно кормить строителей — и реконструкция роддома идет полным ходом. На прощанье Волков подарил мне брошюру-программу. В ней расписано — что и когда в районе будет сделано до 2005 года. Напротив некоторых пунктов программы уже можно ставить галочку: выполнено.
Тришка-демократ по-прежнему ворует, администратор Волков по-прежнему работает. Работает невзирая на дефицит финансов. Работает во имя и во благо своих земляков и земляков Тургенева и Толстого. И у Волкова, как ни удивительно, кое-что получается.