Авторский блог Валерий Легостаев 03:00 4 марта 2001

Генсек кровавый

(Окончание. Начало в № 9 (378))
"Если ты встретил змею и предателя,
первым убей предателя".

Аз выживания

6
В связи с ухудшением здоровья Брежнева, о чем Чазов в 1975 г. проинформировал Андропова, возникла опасность, что на предстоявшем в феврале 1976 г. ХХV съезде КПСС произойдет смена генсека. Перед лицом этой перспективы, не сулившей лично ему ничего хорошего, Андропов употребил все имевшиеся в его распоряжении силы и средства, чтобы обеспечить сохранение Брежнева у власти. Решая эту задачу, а, может быть, и еще раньше, Андропову удалось установить почти партнерские отношения с Устиновым, на тот момент секретарем ЦК и кандидатом в члены ПБ (Политбюро).

Дмитрий Федорович Устинов был человеком-легендой. Сталин доверил ему руководство Наркоматом вооружений СССР ещё в 1941 году, когда Устинову было только 33 года. С тех пор вся его жизнь была связана с оборонной промышленностью. Он был великим инженером, выдающимся организатором оборонного производства, замечательной цельной личностью и никаким политиком. В разные периоды и в разных обстоятельствах он, по непонятным для меня мотивам, неоднократно оказывал решающую поддержку Андропову. Интересно, что сам Андропов, прийдя в 1982 г. к власти, первым делом позаботился об ослаблении позиции Устинова в ПБ.

В составе ПБ связка Андропов — Устинов обладала заметным политическим весом. Однако, стремясь ещё больше укрепить свои позиции, Андропов направляет с деликатной миссией в Киев друга Чазова. Ему поручается переговорить с руководителем украинского ЦК Щербицким на предмет подключения его к сотрудничеству с Андроповым, разумеется, в интересах Брежнева. Именно этот ход представляется мне наиболее серьезным просчетом Андропова из всех, которые он так или иначе, но все-таки, наверное, допускал в своих комбинациях. Ведь не ошибается только тот, кто ничего не делает. А Юрий Владимирович, несмотря на все его тяжелые болезни (последние 20 лет жизни он страдал почечной недостаточностью, нефритом, гипертонией, сахарным диабетом и чем-то еще), был человеком деятельным. Чазов исполнил поручение. Открыв Щербицкому глаза на болезнь Брежнева, он от имени Андропова пригласил его перебраться в Москву, чтобы поддержать генсека перед съездом. Щербицкий внимательно выслушал гонца, но ответ дал резко отрицательный: "в этой политической игре я участвовать не хочу". Андропов был шокирован постигшей его неудачей. Ведь теперь, помимо всего прочего, Щербицкий оказался в курсе того, что председатель КГБ ведет втайне от ПБ свою игру, формирует собственную команду. И что главный кремлевский врач Чазов находится у него на службе.

Неизвестно, как распорядился Щербицкий полученной информацией. Однако известно, что со времени, предшествовавшего ХХV съезду партии, температура личных отношений Андропова и Щербицкого пошла на понижение, пока не опустилfсь в конце концов до уровня холодного взаимного неприятия. Тогда же перед съездом стали налаживаться неформальные контакты председателя КГБ Украины Федорчука с заведующим Общим отделом ЦК КПСС Черненко, пользовавшимся репутацией личного давнего друга Брежнева. В свою очередь, генерал-полковник Федорчук был доверенным человеком Щербицкого и отличался твердым характером. По словам автора весьма содержательной книги "МВД в лицах" Владимира Некрасова, на Украине Федорчук в качестве председателя республиканского КГБ "себя поставил в отношении центрального аппарата КГБ (читай: Андропова. — В.Л.) достаточно независимо". Со временем отношения Черненко и Федорчука перерастут в подлинную дружбу. А в короткую бытность Андропова генсеком изобретательный? по части диагнозов, Чазов публично обвинит Федорчука в том, будто бы это именно он отравил Черненко на отдыхе в Крыму. Но все это ещё впереди.

7
Наверное, кое у кого мелькание по тексту всех этих полузабытых ныне фамилий вызывает вопрос: какое, собственно, отношение они имеют к Горбачеву, заявленному главным героем настоящего повествования? То-то и оно, что имеют. Сами увидите. Знаете, как бывает иной раз в шахматных партиях. Стоит на краю доски какая-нибудь никчемная пешка, бесполезная во взаимном смертоубийстве белых и черных. А приходит час, и она-то оказывается проходной. О вознесении такой не скажешь всей правды, не рассказав сначала о расчистившем путь для неё предварительном смертоубийстве.

Накануне ХХV съезда КПСС Андропов ни в коей мере не котировался на роль возможного преемника Брежнева. Хотя разговоры о преемственности уже шли, причем на высоком уровне. Так, советский премьер Косыгин в ходе официальных контактов со своим итальянским коллегой Дж. Андреотти счел целесообразным предупредить последнего: "Несмотря ни на какие слухи, основной фигурой в будущей политической жизни СССР будет Г. Романов". Аналогичная информация поступила и некоторым другим европейским руководителям. Григорий Васильевич Романов, на тот момент кандидат в члены ПБ, первый секретарь Ленинградского обкома партии, имел в партии репутацию предельно честного, абсолютно не коррумпированного человека, жесткого, умного технократа, склонного к социальным новациям и экспериментам.

Сейчас многие мемуаристы, в их числе и Горбачев, и Чазов, сокрушаются: как было бы хорошо, если бы Брежнев оставил свой пост в 1976 году. Тогда бы, дескать, все в СССР сложилось бы не так плохо. Но при этом помалкивают, что никто в тот момент не приложил для сохранения Брежнева на посту генсека больше усилий, чем Андропов. Как начальник 4-го главка Чазов ему в этом всячески содействовал. А причина в том, что в 1976 году Андропов еще не чувствовал себя достаточно сильным для борьбы за место генсека после Брежнева.

ХХV съезд работал в Москве с 24 февраля по 5 марта. Обстановка на нем царила приподнятая. Брежневскому ЦК было чем отчитаться. В предыдущий год подписали Хельсинское соглашение по сотрудничеству и безопасности в Европе. Внутри страны началось строительство БАМа и формирование крупнейших топливно-энергетических и территориально-производственных комплексов: в Западной Сибири, Красноярском крае, на юге Якутии. Брежнев, и по физическим кондициям, и по результатам работы за отчетный период, показал себя на съезде молодцом. Его переизбрали на "ура!". После съезда новыми членами ПБ стали Устинов и Романов, остальные — Андропов, Гречко, Гришин, Громыко — сохранили свои посты. Черненко подрос до уровня секретаря ЦК.

А вскоре, точная дата 26 апреля, неизвестная ранее ужасная болезнь "заснул и не проснулся" посетила, не потревожив охраны, дом министра обороны СССР Гречко. Ему тогда было 72, не многим старше нынешнего юбиляра. Высокий статный маршал-красавец. Вроде бы серьезно не болел. Умер тихо, как мышка. Новым министром обороны СССР стал свеженький член ПБ Устинов. Одновременно он сохранил за собой руководство оборонными отраслями. Сложилась своеобразная ситуация: Устинов сам формировал оборонный заказ и сам же его исполнял. Денег, разумеется, не считали. Именно в этом режиме мы насмерть перепугали американцев и настругали танков больше, чем звезд на небе.

Чуть позже на зарубежных радиоволнах принялись за Романова. Ах, он такой-сякой, взял из "Эрмитажа" "сервиз Екатерины Второй" на свадьбу дочери, а гости в пьяном кураже его разбили вдребезги. Хотя свадьба была в 1974 г., вспомнили о ней почему-то в 76-м, после избрания Романова в ПБ. В ЦК потекли письма разгневанных граждан: "партийного бонзу к ответу!". Романов, который, разумеется, никогда никаких сервизов в "Эрмитаже" не брал и гуляний не устраивал, обратился за разъяснениями к Андропову. Тот сказал, что, по их данным, акция организована зарубежными спецслужбами с целью политической дискредитации ленинградца. Однако на просьбу Романова сделать по этому поводу от имени КГБ официальное заявление Андропов отвечал: "Ну что мы будем на каждый их "чих" откликаться. Не обращай внимания, работай". Этот ответ укрепил Романова в его подозрениях, что в действительности утка про сервиз, сломавшая-таки в конце концов его карьеру, вылетела из закоулков КГБ. Не изменил он этого своего мнения и сейчас, когда с тех пор прошло уже четверть века.

8
Важные дела, которыми председатель КГБ занимался в Москве и на международной арене, не помешали его дружбе с Горбачевым. Более того она крепла день от дня. Друзья стали вместе проводить отпуска. Кушали знаменитые горбачевские шашлыки, гуляли, забивали "козла", обсуждали литературу и поэзию. Андропов любил творчество Высоцкого, Визбора. Говорили, разумеется, о театре. Если Горбачеву удавалось выведать от приезжавших в край на отдых что-либо интересное, он докладывал новости своему старшему другу. Наконец, где-то весной или в начале лета 1978 г. Андропов сказал Чазову про Горбачева: "Вы не ошибаетесь в нем. С ним можно дружить". Это следовало понимать так: "Горбачев в деле". Тогда же Андропов добавил: "Конечно, было бы хорошо, если бы он был в Москве. Но на сегодня я не знаю, как это сделать". И надо же такому случиться, вскоре после этого разговора в Москве образовалась необходимая вакансия. Причем, как на заказ, именно под Горбачева. На этот раз "заснул и не проснулся" не кто-нибудь, а сам Федор Кулаков, наиближайший соратник Брежнева, один из наиболее реальных претендентов на его место. Зарубежная пресса и местные доброжелатели предсказывали ему блестящее будущее: "Ведь вам, Федор Давыдович, нет еще и шестидесяти!". Однако утром 17 июля 1978 г. Кулакова обнаружили в его постели мертвым. Смерть Кулакова явилась шокирующим событием для всей партии. Поползли слухи, будто бы он застрелился. Ходили и другие версии, но и по сей день трагедия Кулакова остается одной из самых загадочных страниц в истории брежневских лет.

Интересно читать, что пишет по этому поводу Чазов, удостоенный незадолго до кончины Кулакова звания Героя Социалистического Труда. Как всегда, Чазов прибыл на работу в 8 утра (он много работал), и тут звонок. В телефонной трубке "срывающийся на рыдания голос жены Ф. Кулакова". Разумеется, Герой Труда без проволочек выехал на место. Дальше Чазов акцентирует, будто он "был первым, кто вошел в спальню, где находился Федор Давыдович". И ему сразу все стало ясно: "внезапная остановка сердца в связи с болезнью". Ну как же, ведь еще никому не удавалось умереть без того, чтобы у него не остановилось сердце.

Но вот что в рассказе Чазова вызывает вопросы. Ему позвонила жена Кулакова? А где в это время были охрана, личный врач Федора Давыдовича, другие служилые люди, чьей главной обязанностью являлось оберегать Кулакова как государственного человека от любых опасностей, а в случае возникновения таковых обеспечивать экстренную помощь? И опять же: как удалось Чазову войти к покойному первым? Разве никто из охраны или медицинского персонала не попытался до его прибытия чем-то помочь Кулакову, сделать, например, ему искусственное дыхание? Чазов обходит молчанием эти важные для него как начальника 4-го главка вопросы. Зато на них отвечает бывший второй секретарь Ставропольского крайкома партии В. Казначеев, знавший семью Кулаковых. В своей книге "Последний генсек" он пишет: "Накануне вечером дачу Кулакова под разными предлогами покинули охрана и медицинский работник, прикрепленный к каждому члену Политбюро". Многозначительное совпадение, не правда ли?

Можно ли выразить словами боль, которой отозвалась в сердцах трех друзей смерть Кулакова? Нет, нельзя. Поэтому не буду. Отмечу только, что обстоятельства, при которых произошла трагедия, выявили отдельные недостатки в работе как службы безопасности (Андропов), так правительственной медицины (Чазов). Что касается Горбачева, то он был безутешен. Ведь покойный, еще когда был живым, сделал так много для его партийной карьеры. Однако, с другой стороны, уйдя в мир иной, Федор Давыдович избавил тем самым троих друзей от мучившей их головной боли: для Горбачева открылась, столь необходимая с точки зрения политических интересов Андропова, вакансия. Поэтому? едва отгремел прощальный салют по Кулакову, Андропов, призвав на подмогу Устинова, организует плотное давление на Брежнева с целью вынудить того взять на освободившееся место секретаря ЦК по сельскому хозяйству Горбачева. Ведь он, как и Кулаков, из Ставрополья. Генсек колеблется. Тогда Андропов снаряжает к нему на дачу в Крым (на дворе август) Чазова с поручением прояснить позицию Брежнева, а заодно и отдыхавшего с ним по соседству Черненко: не он ли тормозит дело? Вернувшись, Чазов докладывает: поводов для беспокойства нет, процесс идет. И вот 27 ноября 1978г. Пленум ЦК КПСС избирает Горбачева секретарем ЦК по сельскому хозяйству. Таким образом, гроб его первого партийного покровителя Кулакова послужил Горбачеву и первой ступенькой на лестнице, ведущей к должности генсека. Его посадил на эту ступеньку Андропов для своих собственных надобностей.

На том же самом Пленуме, в ноябре 1978 г. Черненко перевели из кандидатов в члены ПБ.

9
Развивая успех, Андропов энергично проталкивает "своего человека" в святая святых советской политической системы, в Политбюро. Ровно через год, 27 ноября 1979г., Горбачев — кандидат, а еще через год, в октябре 1980 г., полноправный член Политбюро ЦК КПСС. Вообще-то Андропов просунул бы его в ПБ и годом раньше, без кандидатского стажа, но воспротивился Косыгин. Что-то беспокоило мудрого премьера в личности ставропольского везунчика.

Для общественной атмосферы тех лет было характерно, если не запамятовали, всеобщее возбуждение, вызванное многочисленными слухами о якобы страшной коррупции и воровстве в кругах советского руководства, в том числе в ближайшем окружении Брежнева. В своей основе все эти слухи строились по единой схеме. Будто бы КГБ и лично Андропов смело докладывают Брежневу неопровержимые данные о колоссальных взятках, полученных его родственниками, а генсек, впавший в маразм, не дает в обиду "своих". Болтали, к примеру, будто бы спецоперация КГБ выявила, что Галина Леонидовна, дочь Брежнева, только за два года получила в виде взяток и подношений 3,1 млн. руб. и 600 тыс. долларов; его сын, Юрий Леонидович, соответственно — 3,4 млн. руб. и 450 тыс. долларов. Ну и так далее. Однако в дальнейшем, когда Брежнев был уже мертв, общественности не было предъявлено никаких доказательств, подтверждающих эти слухи. Поэтому не исключено, что все они вылетали из того же гнезда, что и байка про "сервиз Екатерины", то есть из лона КГБ.

Сведущие люди даже допускают, что такими делами вполне могло заниматься 5-е Управление КГБ, любимое детище Андропова, созданное им специально с целью борьбы против идеологических диверсий. Управлением очень грамотно руководил Филипп Денисович Бобков, в те годы особо доверенный человек Андропова в центральном аппарате КГБ. После госпереворота 1991 года Бобков удивил многих, когда в звании генерала армии и с опытом работы первым заместителем председателя КГБ СССР вдруг перешел с частью своей команды на содержание к бывшему карточному шулеру Гусинскому, разбогатевшему одномоментно на руинах СССР. Вот ведь, даже какие большие деревья падают на крутых поворотах истории! А, может быть, он и раньше был "внутренним диссидентом", как, например, Примаков. Кто их сейчас поймет. Все так поменялось.

Так или иначе, но кампания по распространению слухов достигла в те годы своей цели, если таковая, конечно, имелась. На переломе 70-х-80-х имя Андропова становится в общественном мнении едва ли не символом рыцарской отваги в борьбе против мнимых или подлинных злоупотреблений брежневской команды. В это же самое время сам Юрий Владимирович прекрасно ладил с Брежневым и решал силой его авторитета многие свои личные политические задачки.

В период подготовки к XXVI съезду КПСС и во время его работы (март 1981г.) трое друзей — Андропов, Чазов и Горбачев — исходили из того, что "Брежнев нужен Андропову". Поэтому каждый по отдельности и все вместе всемерно способствовали переизбранию больного 74-летнего генсека на очередной срок. После съезда возобновились регулярные тайные встречи Андропова и Чазова. Они сходились либо по субботам в рабочем кабинете председателя КГБ на пл. Дзержинского, либо на его конспиративной квартире на Садовом кольце ,недалеко от Театра сатиры. На встречах, как свидетельствует Чазов, говорили "о состоянии здоровья Брежнева, наших (?!. — В.Л.) шагах в связи с его болезнью, обстановке в верхних эшелонах власти". Ничего себе доктор, да? Интересно, а сейчас главный кремлевский врач тоже занимается конспиративной политической деятельностью за спиной Путина? Ведь соответствующие традиции, заложенные за 20 лет Чазовым в нравственный фундамент правительственной медицины, наверное, все еще живы. Это — не донос, это — шутка.

Ближе к осени 1981 г. доклады Чазова о состоянии Брежнева становятся все более тревожными. Поэтому друзья принимают решение о необходимости перехода Андропова из КГБ в ЦК, ибо, судя по всему, не за горами последний раунд схватки за власть. Возникает традиционная проблема вакансии. И надо же так случиться… Словом, на этот раз выручил старейший, еще сталинского призыва, член ПБ 79-летний Михаил Андреевич Суслов. Он слыл догматиком и мешал свободному творчеству художественных интеллигентов, за что они его не любили. Внешне производил впечатление продвинутого аскета, монаха дзен или бедного школьного учителя. Высокий, сухой, с тонкими, ясно прочерченными линиями умного лица. Предельно честный, обязательный в делах, сдержанный в оценках. Он тщательно следил за своим здоровьем, подозрительно относился к врачам, в силу чего они с Чазовым были взаимно и глубоко противны друг другу. Зато Суслов и на восьмом десятке жаловался по медицинской части разве что на боли в суставах руки.

Умер он в январе 1982-го оригинально. В том смысле оригинально, что перед смертью успешно прошел в ведомстве Чазова плановую диспансеризацию: кровь из вены, кровь из пальца, ЭКГ, велосипед… И все это, заметьте, на лучшем в СССР оборудовании, под наблюдением лучших кремлевских врачей. Итог обычный: проблем особых нет, можно на работу. Он позвонил домой дочери, предложил вместе отужинать в больнице, чтобы с утра сразу ехать на службу. За ужином медсестра принесла какие-то таблетки. Выпил. Ночью инсульт. И вот, всего через два дня после благополучной диспансеризации: "Вжик! Вжик! Уноси готовенького!.." Мне других похожих историй в жизни слышать не приходилось.
Примечательно, что Чазов отрапортовал о событии, не дожидаясь, пока Суслов испустит последний вздох. Об этом поведал в своих мемуарах Александров-Агентов, долго работавший у Брежнева помощником по международным вопросам. Он пишет: "В начале 1982 года Леонид Ильич отвел меня в дальний угол своей приемной в ЦК и, понизив голос, сказал: "Мне звонил Чазов. Суслов скоро умрет. Я думаю на его место перевести в ЦК Андропова. Ведь правда же, Юрка сильнее Черненко — эрудированный, творчески мыслящий человек?".

Однако когда решение вопроса перешло в практическую плоскость, Брежневу лишь с великим трудом удалось добиться согласия членов ПБ на перемещение Андропова из КГБ на место Суслова. Кто-то его побаивался, кто-то не доверял, кто-то знал о его тяжелой болезни, кто-то считал в принципе неприемлемым выдвижение в руководство партии председателя КГБ. В конечном счете, решение в пользу Андропова было принято ценой серьезной компенсации главным противникам его перехода: председательское место в КГБ переуступили Федорчуку. Брежнев и Щербицкий вместе позвонили из Кремля в Киев Федорчуку с этой новостью. Сначала несколько слов в трубку аппарата ВЧ сказал Щербицкий, потом, без лишних сантиментов, Брежнев: "Мы здесь посоветовались и решили назначить вас председателем КГБ страны…".

Таким образом, Андропова как бы отделили от главного источника его силы. Но, как показало время, верные люди у него там все-таки остались. И это неудивительно, ведь его очень уважали и даже любили в центральном аппарате.

10
Андропова утвердили секретарем ЦК в мае 1982г., а уже осенью, ориентируясь на очередной ноябрьский Пленум ЦК, Брежнев стал готовить маневр: сам он уходит на должность почетного председателя партии, а генсеком вместо него становится… Кто? Реальных кандидатур две — Андропов и Щербицкий. Противники Андропова извлекли на свет божий последний аргумент, дескать, он тяжело болен, не жилец. Какой смысл менять больного на больного? Брежнев позвонил Чазову: ты чего молчишь, мне сказали, что дни Андропова сочтены? Чазов заюлил: так ведь они сочтены уже 15 лет. Зато какая работоспособность! Брежнев не успокоился. Накануне 7 ноября вызвал к себе Андропова, долго расспрашивал его о здоровье. В конце пообещал: после праздников буду серьезно говорить об этом с Чазовым.

7-го день выдался холодный. Брежнев отстоял на Мавзолее военный парад, коротенькую демонстрацию и уехал на дачу в Кунцево. На следующий день махнул в Завидово поохотиться. Поздним утром 9-го, отдохнувший, в хорошем настроении и внутренне решительный, прибыл в Кремль. На 12 к нему, по его просьбе, переданной заранее, пригласили Андропова. Дежурил в тот день в приемной давний брежневский секретарь Олег Алексеевич Захаров. Вся информация от него. О чем Брежнев говорил с Андроповым последний раз в своей жизни — доподлинно неизвестно. Однако, если учесть всю совокупность обстоятельств на тот момент, то можно предположить с высокой степенью вероятности, что Брежнев, сославшись на болезнь Андропова и мнение "узкой группы" членов ПБ, сказал о принятом ими решении рекомендовать ноябрьскому Пленуму в качестве нового генсека все-таки Щербицкого. Андропову как второму секретарю предстояло возглавить подготовку Пленума. Присутствовал ли кто-нибудь еще при этом разговоре? Скорее всего, да. Вроде бы заходил Черненко. Но, безусловно, как минимум три человека — Устинов, Черненко и Щербицкий — знали о его содержании.

Вечером после работы Брежнев вернулся в Кунцево. Поужинал и отправился спать. Как позже в беседе с писателем В. Карповым вспоминала Виктория Петровна, супруга Брежнева: "Прикрепленные (т.е. охрана. — В.Л.) помогли ему раздеться, дали снотворное, положили добавочное — вдруг еще понадобится". Утром почему-то сразу два сотрудника КГБ, Собаченков и В. Медведев, отправились будить Брежнева. Нашли его мертвым: "Вжик! Вжик!.."

Как свидетельствуют в своих воспоминаниях В. Медведев и зять Брежнева Чурбанов, первым после обнаружения генсека мертвым на даче появился Андропов. Позже приехал Чазов. В свою очередь Чазов излагает порядок событий с точностью до наоборот. Дескать, это он, как, собственно, и положено врачу, примчался первым, и уже он нашел по телефону и проинформировал Андропова. Есть немало и других противоречий и неясностей в описаниях обстоятельств смерти Брежнева у разных авторов. Однако наиболее важен все-таки, в контексте всей ситуации, ответ на вопрос: кто же оказался первым у тела Брежнева? Если действительно Андропов, то возникает повод для самых мрачных подозрений.
Пытаясь добраться до истины, я несколько раз поднимал в печати тему загадок кончины Брежнева (например, "Как умер Брежнев?" в "Завтра" №44, 1997г.), а также Черненко (о чем ниже), полагая, что рано или поздно Чазов будет вынужден публично подтвердить или опровергнуть свои свидетельства. И не ошибся. В появившейся в конце прошлого года его новой книжке "Рок" он отозвался. И как! Устами великого русского поэта Пушкина он назвал меня Курилкой журналистом и сказал, что плюёт на меня. Неплохо — для академика двух академий. Какой-нибудь доктор наук, тот просто бы обхамил. А тут все-таки Пушкин! Но, к сожалению, по существу Чазов не смог сказать ничего. Это позволяет мне утверждать с вероятностью, близкой к единице, что он сознательно фальсифицирует истину. Для чего? Единственно правдоподобный ответ: чтобы скрыть тот факт, что в ночь с 9 на 10 ноября 1982г. советский лидер Брежнев умер насильственной смертью, и что Андропов имел к этой акции прямое или косвенное отношение.

Всего лишь через три дня после своей последней беседы с Брежневым, а именно 12 ноября 1982г., Андропов сидел в его кресле генсека. Что называется, поговорили. Не ясно, как удалось Андропову так быстро изменить настроение членов ПБ в свою пользу. В литературе на эту скользкую тему иногда туманно намекают: "его поддержала армия". Ага, значит снова Устинов. Что касается Щербицкого, то он после случившегося фактически прервал все свои сношения с Андроповым, сохранив их только абсолютно неустранимый по служебным условиям минимум. Не многим лучше чувствовал себя Андропов и с Черненко. Трещина, разделявшая двух этих людей, вынужденных силою обстоятельств работать вместе, безостановочно расширялась, так что рано или поздно кто-то из них должен был в неё упасть.

Пожалуй, единственным, кто реально выиграл в результате всех этих передряг, оказался Горбачев. Хотя формально его статус секретаря ЦК по сельскому хозяйству не изменился, фактически он впервые публично выдвинулся в число ближайших соратников генсека. Причем такого авторитетного, как Андропов. Это вообще поразительная черта политической карьеры Горбачева. Он никогда нигде ничего не добивался собственными успехами, ничего не создавал. В своем последнем обращении к советским гражданам 25 декабря 1991 г., где он подытожил свои труды на благо социалистического отечества, Горбачев ни разу не употребил таких слов, как "создали", "построили", "возвели". Как созидатель он был и остается величайшим ничто. А как политик он постоянно набухал силой исключительно от гробов своих покровителей. Если проследить карьерный маршрут Горбачева с момента, когда он, став на гроб Кулакова, впервые дотянулся до низшей ступеньки на лестнице высшей власти и пополз по ней вверх, то хорошо видно, что все его последовательные восхождения и набухания имеют в сути своей трупную природу, усиленную политическим криминалом. Как не прислушаться перед лицом этой очевидной чертовщины к голосам тех людей, которые давно предупреждают, что Господь, ох!, не зря пометил Горбачева его зловещим кровавым пятном на залысине.

В августе 1983 г., находясь на отдыхе в Крыму, Черненко стал жертвой тяжелейшего отравления. Много позже, в марте 1995 г., мне довелось говорить об этом печальном событии с Анной Дмитриевной, вдовой Черненко. Она сказала: "Тогда в Крыму я с ним в душе уже простилась". Но Черненко выжил, хотя стал инвалидом. Месяц спустя, то есть в сентябре 1983-го, в Крым на отдых отправился Андропов. И с ним тоже здесь произошло нечто, в результате чего качественно осложнились все его заболевания. Чазов грешит на скамейку, на которую якобы неосторожно присел Андропов, отчего застудился. Но ведь Чазов на выдумки хитер. Он и в отравлении Черненко обвинил Федорчука, хотя последний, по его собственным словам, находился в это время (уже министром МВД СССР) в Москве и Черненко в глаза не видел. Разного рода шептуны поговаривают, мол, не надо было Андропову ехать в хозяйство Щербицкого. У того ведь тоже есть гордость и свое КГБ. Но кто тут что может теперь доказать или опровергнуть. Однако факт есть факт: Андропов ладил более или менее благополучно со своими болезнями 20 лет, но как только достиг того, к чему всю жизнь стремился, — высшей власти, — смерть подобрала его. Он долго, с невероятным упорством и нечеловеческой силой воли, цеплялся за жизнь и свою новую должность, пытался руководить партией и страной из больничной палаты. Увы и ах! Похоже, будто сам Брежнев вызывал его. Днем 10 февраля 1984 г. аппарат ЦК КПСС прощался с телом покойного Андропова в Колонном зале. Шли мимо гроба медленной любопытствующей чередой, в густом тошнотном аромате хвои и увядающих цветов, столь характерном для церемоний подобного рода. Хорошо было видно лицо покойного в гриме: одутловатое, большое, с порушенной тяжелыми мучениями симметрией черт. Лицо человека, которому слишком долго не позволялось умереть.

Устинов и Громыко, сосредоточившие в своих руках после смерти Андропова практически всю власть в стране, назначили новым генсеком недоотравленного Черненко. Рядом с ним на вторых ролях Устинов поместил Горбачева: пусть пока посидит, а там будет видно. И снова: кончина Андропова обернулась для Горбачева политической выгодой. Теперь он обрел право изредка председательствовать на заседаниях ПБ, когда Черненко болел или находился в отпуске. Верный их прежней дружбе Чазов хлопочет о бок. Осенью 1984 г. Горбачев и Чазов организуют сильнейшее давление на Черненко, понуждая его поехать в отпуск на родину Горбачева, в Кисловодск, в расположенный там в горах специальный по высшему классу санаторный корпус. Это было именно сильнейшее давление, чему есть немало свидетельств. О том же говорила мне и вдова Черненко. Но еще со времен войны Черненко страдал эмфиземой легких, чего, разумеется, не мог не знать Чазов. Десять дней пребывания генсека в обстановке разреженного, холодного и влажного по вечерам горного воздуха сделали свое дело. Черненко был в экстренном порядке на носилках транспортирован из Кисловодска в Москву без шансов на выживание. Характерно, что в своих мемуарах Чазов с партизанским упорством обходит этот немаловажный эпизод своей врачебной деятельности молчанием. Да и то сказать: даже дважды академик вряд ли сможет правдоподобно соврать, для чего нужно было человека с хронически больными легкими засылать в это гиблое место.

В конце декабря в Москве — трах! бах! — неожиданно умирает последний покровитель Горбачева маршал Устинов. Его смерть — отдельная история, но о ней как-нибудь в другой раз. С кончиной Устинова взаимное смертоубийство белых и черных завершилось. Тогда Горбачев, не веря глазам своим, увидел, что путь перед ним открыт. За окнами народ, утомленный гробовой чехардой на Красной площади, бурно желает молодого генсека. Пришел тайными путями гонец от Громыко, предлагает бартер: Андрей Андреевич порекомендует Горбачева в генсеки, если Черненко, упаси боже, умрет, а взамен просит избрать его Председателем Президиума ВС СССР. Тишком ударили по рукам. 27 февраля Горбачев и Лигачев посетили в больнице Черненко. Как потом рассказал Лигачев, Черненко выглядел "лучше, чем мы предполагали", обнаружил "ясный ум", намеревался скоро "вырваться" из больницы. То же самое подтверждает и Анна Дмитриевна, регулярно навещавшая мужа. Все, как обычно. В Политбюро никто ни о чем не догадывается. В эту паузу Громыко удается спровадить в США Щербицкого во главе какой-то проходной парламентской делегации. Другой опасный человек, Романов, отдыхает в Паланге. И тут, надо же такому случиться, Чазов сделал из Кремлевской больницы отмашку: "Поехали!"
В последней книжке Чазова "Рок" есть его, поразительное в устах врача по своему цинизму и бестактности, хвастливое откровение. Он бахвалится, что Черненко, даже став Генеральным секретарем, не догадывался о его дружеских отношениях с Горбачевым. Это надо понимать так, что даже на смертном одре Черненко не озарила мысль, что у его изголовья хлопочет не врач, а политический игрок, состоящий на службе у человека, прямо заинтересованного в его (Черненко) скорейшей смерти. И она пришла ветреным, холодным воскресным вечером 10 марта в 19.20. В Кремль сразу слетелись нужные люди, забегали с бешеной скоростью колесики вихреподобной организационной машины Егора Кузьмича. Громыко достал из шкафа официальный костюм…

Рано утром в понедельник Горбачев ехал на своем "членовозе" в Кремль, предвкушая в сладком волнении неизбежную победу. Он снял трубку спецсвязи, вызвал Чазова. Когда тот откликнулся, с чувством поблагодарил его за все, что он бескорыстно сделал для него за годы дружбы. Помолчав, добавил: "…особенно в последнее время" (курсив мой. — В.Л.).
Вот так пешка прошла в генсеки. Со всеми вытекающими отсюда неприятными последствиями для партии и страны.

11
В истории России с древнейших времен насчитывают всего шесть генсеков. Самым первым был Сталин. Он был Генсек Великий или, если угодно, Грозный. Он рыл каналы и строил города, побеждал врагов и карал негодяев. Его сменил Хрущев — Генсек Дурной. Он таскал мусор на могилу Великого и показывал кузькину мать. За ним пришел Брежнев — Генсек Добрый. Он сделал свой народ снаружи сильным, а внутри слабым. Потом пришел Андропов — Генсек Строгий. Он не велел уходить с работы в кино и хотел узнать, какое общество мы построили. Следующим стал Черненко — Генсек Бедный. Он был одиноким — и его сразу сожрали. Последним возник Горбачев — Генсек Кровавый, очень похожий на бывшего у нас в начале прошлого века последнего императора.

Оба — и генсек, и император, больше всего на свете любили самих себя и тяготели к либерализму. Император писал манифесты и давал свободы. При нем возникло множество разнообразных союзов, которые вырабатывали наказы. Керенский даже сказал, будто Россия тогда "обсоюзилась". При генсеке вся страна тоже писала программы, а народ должен был выбирать лучшую, пока Гавриил Попов рылся у него в карманах. Император проиграл две войны и тащился от немцев. Генсек проиграл все до подштанников, тащился от немцев, американцев, евреев и всех других, — к западу от советской границы. Император был подкаблучником, при нем государством правила его жена Алиса-Виктория-Елена-Бригитта-Луиза-Беатриса Гессенская. Генсек также был подкаблучником. Его супруга Раиса Максимовна членов Политбюро за чубы, конечно, не таскала, но работать учила. Об этом, между прочим, неплохо рассказал бывший политбюровец Лучинский. У императора было свое ГКЧП, после которого в марте 17-го он сбежал со своего поста, бросив Россию на произвол судьбы. У генсека тоже было ГКЧП, после которого он сбежал со своего поста 25 декабря 1991 года. После императора Россия умылась кровью и слезами так, что мало никому не показалось. После генсека Россия тоже умылась кровью и слезами, но кое-кому пока ещё кажется мало.

Словом, совпадения можно множить и множить. Но есть и одно очень важное различие. Император как дворянин немецких кровей, а значит, человек чести, с лихвой оплатил в Екатеринбурге все свои долги перед Россией. За что, по моим понятиям, справедливо был назначен недавно в русские святые. А вот генсек как пейзан отечественной выделки и человек, лишенный малейших признаков чести, платить по своим долгам, судя по состоявшимся юбилейным гуляниям, похоже, не собирается. Но, с другой стороны, какие наши лета, только 70! Всё впереди. Да к тому же и Россия пока ещё сосредоточивается. Поэтому ждём-с!

10(379)
Date: 05-03-2001

1.0x