БРАТЬЯ ПО БЕССТРАШИЮ

Author: Владислав Шурыгин
БРАТЬЯ ПО БЕССТРАШИЮ
50(367)
Date: 12-12-2000
МНОГО ЛЕТ Я ПЫТАЛСЯ ПОНЯТЬ, почему все эти десять лет работы в газете я удивительно счастлив? Почему каждое утро я просыпаюсь с ощущением того, что я жду этот день? Тороплю его приход. Радуюсь ему, радуюсь работе, радуюсь каждому вышедшему номеру газеты. Почему, говоря "Я из "Завтра"!, я до сих пор испытываю такой же трепет, как если бы в кругу буржуев говорил: "Я из "Чека!", или в кругу врагов чеканил: "Я — советский офицер!" В чем феномен и загадка моей газеты, которую я, кажется, знаю до последней буквицы, самого сокровенного ее замысла, но которая всегда остается неуловимо загадочной и прекрасно великой для меня?
Мы помним, как в страшные августовские дни 91-го молчали наши телефоны. Как русский народ замер, парализованный ужасом происшедшего. И только торжествующие враги набирали наши номера, чтобы выкрикнуть в трубку очередное ругательство или угрозу. Мы помним, как некогда главные газеты страны, "флагманы" советской печати, один за другим срывали с редакций красные флаги, торопливо сковыривали с титулов советские ордена и печатали на первых страницах рекламные предложения открывающихся бардаков, доказывая этим святотатством свою преданность новой власти.
Но кто-то должен был встать первым. Кто-то должен был первым выйти навстречу врагу. Мы не были самыми сильными. У нас не было секретных счетов, на которых лежали миллионы "на черный день". У нас не было ни заскладированных типографий, ни "резервных" помещений в западных посольствах, ни запасных паспортов, ни виз, гарантирующих политическое убежище. У нас не было ни толком оформившейся редакции, ни корреспондентских сетей, ни офисных зданий, ни парка машин. За нами не было даже долгой истории — лишь шестнадцать вышедших номеров. Но 23 августа 1991 года газета Союза писателей России "День" стала "газетой духовной оппозиции".
Мы не дали врагам России ни одного дня наслаждения полной победой. Так в октябре сорок первого с колес, с эшелонных платформ уходили в бой полки, чтобы хоть на день, хоть на полдня, но закрыть врагу дорогу на Москву.
В те дни мы впервые вкусили из удивительного и самого чистого родника напиток богов и героев. Мы вкусили БЕССТРАШИЕ. Вот один из главных секретов генетического кода газеты. С первого своего дня она была заряжена бесстрашием. И когда делающая свои первые шаги газета российских писателей "День" объявила себя преемницей русской литературной традиции и бросила вызов высокомерной "Литературке", предавшей писательское братство.
Тогда нам говорили: "С кем вы пытаетесь конкурировать? "Литературка" — это скала! Вам и за сто лет ее не одолеть!" Одолели! И не за сто лет. Куда быстрее. Одолели, потому что бесстрашно и последовательно отстаивали право нашей великой Русской литературы на существование. Потому что, несмотря на все гонения и запреты, помогали русским писателям быть услышанными, дойти до читателя. Сквозь все намордники и кляпы донести до русских людей живое русское слово.
Когда по стране шли погромы райкомов и обкомов, а на площадях бесилась демократическая шваль, когда крушили памятники, сжигали знамена, а в тюрьмах клепали "расстрельные дела" на гэкачепистов, тогда последним оплотом справедливости и бесстрашия осталось здание на Комсомольском проспекте, 13, в котором забаррикадировались от жаждавших добычи либерал-погромщиков безоружные русские писатели. И выстояли. И это была наша первая победа. Правда и справедливость были на нашей стороне, и они вдохновили на бесстрашие, перед которым сжалась и уступила демократическая нечисть.
НА САМОМ ДЕЛЕ нам легко было быть бесстрашными. В самые страшные наши дни на лицах товарищей я не видел уныния или страха. И в горькие дни августа 91-го, и в страшные, трагические дни октября 93-го. Когда к нам приходили толпы следователей и оперативников, когда нас обыскивали и опечатывали, когда нас судили и запрещали, мы не боялись. Мы были спокойны и уверены в себе. Потому что все эти годы в каждом жило удивительное и прекрасное ощущение того, что мы сражаемся не за себя.Нет. Мы сражались за Высшую Справедливость. За свой народ, за свою землю. И это было главным аккумулятором нашего бесстрашия.
Нет страха, когда цель, ради которой ты вышел на битву, несоизмеримо выше тебя и твоей жизни. Мы были бесстрашными, потому что все эти годы мы ненавидели и презирали своих врагов. Мы слишком хорошо узнали и изучили эту свору убийц, хапуг, бандитов, воров, растлителей, педерастов, которая прорвалась к власти. И все их угрозы, все их потуги, все их наскоки лишь укрепляли эту нашу ненависть. Мы знали: они — ничто! Пришедшие из небытия, из грязи и мути смутного времени, — они туда же и канут. И каждый новый год уносил их десятками и сотнями в никуда. Одних кремлевский хозяин просто выгонял, других убивали, как крыс, в подъездах собственных домов за неподеленный миллион, третьи садились на скамью подсудимых и уже сами униженно искали у нас защиты. Они сдыхали на иглах, спивались, взрывались в самолетах и автомобилях. Высшая справедливость вершила свой суд. Разве мы могли бояться этих людишек? Мы были бесстрашны!
И мы были не одиноки в этом своем бесстрашии. Каждый день сотни и тысячи русских людей поднимались с колен и исполнялись бесстрашием. Одни сами находили нас и, придя в газету из окопов Приднестровья, Абхазии, Сербии, Таджикистана, спрашивали только одно: "Как помочь России подняться с колен? Где наш окоп? Как достать врага: метким выстрелом или точным ударом?" Они видели в нас штаб Сопротивления и ждали приказа. Других находили наши номера, будили от страшного морока "демократических реформ", зажигали их сердца. Они приходили к нам в редакцию из институтских коридоров и министерских кабинетов, из фешенебельных офисов и "ниишных" лабораторий. Они спрашивали нас: "Что мы можем сделать для России?". И видели в нас учителей и старших товарищей. На наших номерах тысячи людей учились патриотизму, здесь они находили единомышленников и укреплялись духом. И становились героями, становились бесстрашными.
Мы помним отважных печатников, которые в августовскую ночь, когда газета уже была запрещена, все же ее напечатали! Мы помним наших героев-распространителей, которые уходили в город с пачками "Дня", как уходили раньше на задание в тыл врага партизаны. По их спинам гуляли милицейские дубинки, их грабили бандиты, у них отбирали и сжигали газеты, на них натравливали молодчиков "Бейтара", но они упрямо пчел несли газету людям. И в дни самых лютых гонений, запретов и травли "День" —"Завтра" всегда доходил до читателя вовремя.
Мы помним, как из нашей редакции уезжали молчаливые, собранные мужчины. Им предстоял долгий путь через границы и кордоны в окопы Приднестровья, Абхазии, Осетии, Сербии. Сотни русских добровольцев прошли через наши стены. Здесь они находили товарищей, здесь иногда образовывались отряды и группы, отсюда начинал путь многих героев. Здесь встречались, спорили, обсуждали наши статьи бесстрашные "комсомольцы-бомбисты". В нашу редакцию не раз и не два приходил Иван Орлов, бросивший свой старенький "москвич" на ворота ельцинского Кремля.
Мы помним и тех, кто в трудную минуту протягивал нам руку помощи. Помним русских предпринимателей и бизнесменов, которые приносили в редакцию деньги, когда казалось, что уже ждать помощи неоткуда. Помним генералов, летчиков, "красных директоров", учителей, писателей — всех, кто помогал нам оторванной от нищенской зарплаты или пенсии десяткой.
Все эти люди — наши братья. Братья по вере в Россию. Братья по бесстрашию! И с какого-то момента нас стало в России большинство. Одинокие трепетные огоньки свечей народного сопротивления заполыхали негасимым огнем. Потому что на нашей стороне была правда.
Легко быть бесстрашным, когда на твоей стороне правда и Бог!