СТРАТЕГИЯ НАОБУМ

Author: Анатолий Баранов, Антон Суриков
СТРАТЕГИЯ НАОБУМ
43(360)
Date: 25-10-2000
НЕ ТАК ДАВНО НАШ В.В.ПУТИН сделал эпохальное открытие: на Северном Кавказе, оказывается, живут преимущественно шииты. После года "персональной" войны в Чечне, после того, как он последовательно занимал посты директора ФСБ, секретаря Совбеза, премьера и наконец президента — странная "неточность".
Для обывателя, конечно, все равно, каких "черных" мочить в сортире: шиитов, суннитов, исмаилитов. Да хоть езидов! Но качество "отмачивания" напрямую зависит от квалификации "мочителя". И в деле ведения колониальной войны знания о противнике никогда не бывали лишними. Не случайно лучшие этнографические работы выходили из-под пера офицеров русской, британской, французской армий, более других проявивших себя в построении империй, где никогда не заходит солнце.
Конечно, не стоило придираться к случайной оговорке... Если бы она была одна, и если бы только оговорка.
Президент ничего не говорит "в простоте", весь президентский протокол (в широком смысле этого слова) так устроен, что каждое слово первого лица Государства Российского имеет свой смысл и вес. Это значит, что "специалист", который готовил данное заявление президента, мог спутать шиитов с суннитами. Это все равно, что президентову шоферу перепутать право и лево, педаль газа и тормоза. Но шоферы в кремлевском гараже хорошие, а вот что до специалистов иного, более сложного профиля, есть сомнения.
Вот и в Индии, тоже почти на днях, президент делает заявление, согласно которому международный терроризм от Филиппин до Косово имеет одних и тех же исполнителей. И дались ему эти Филиппины... Единственная сила, которая способна действовать от Филиппин до Гондураса — это ЦРУ. Но имел ли в виду г-н Путин г-на Теннета? Навряд ли. Все больше похоже на легендарного Усаму бен Ладена, не к ночи будь помянут.
Понятно, если бы какой-то начинающий журналист для красного словца и привлечения читательского внимания взял, да и связал что-нибудь, что не связывается. Это было бы лихо. Но откуда, и главное — зачем президенту России эта репортерская лихость? И так уже и в кефир нырял, и воду забортную пил, и с кувалдой лобызался, и жена у него в кимоно ходит по официальным приемам. Но это от недостатка опыта и вкуса, а может быть, влияния протокола на первое лицо (хотя первое лицо, которое не слушает протокол и охрану, уже достойно сочувствия).
Совсем иное дело анализ текущей обстановки на — не дай Бог!— будущих театрах военных действий. Тут из категории клоунов легко можно переквалифицироваться в разряд покойников. А результаты этих анализов, скупо проскальзывающие через выражения и поступки официальных лиц, заставляют очень и очень насторожиться. А не устроит ли нам команда "новых реформаторов" еще один 41-й год?
Мы уже касались этой темы, когда пытались разобраться, что думают новые хозяева Кремля по поводу ПРО, международного терроризма и перспектив военно-промышленного строительства в стране. И похоже, они думают совсем не то, что следует из анализа ситуации как в мире в целом, так и вокруг России в частности.
Война в Чечне, обещанная скорой и победоносной, перехлестнула на второй год, и в ее нынешнем состоянии может длиться сколь угодно долго. Буквально каждый день приходят известия о гибели солдат, милиционеров, чиновников пророссийской администрации. Все реже победные реляции о взятых населенных пунктах и уничтоженных бандформированиях. Да и как иначе? Ведь города и селения взяты уже не по одному разу, а бандформирования, имевшие хоть какое-то сходство с армейскими подразделениями, рассеяны еще весной.
Весной война из открытой фазы, в которой армия и МВД России одержали вполне естественную, хотя далеко не бескровную победу, перешла в диверсионно-террористическую стадию. Об этом тогда же как-то обрадованно сообщил замнач Генштаба генерал Манилов. Ведь в прессе стали появляться статьи о невозможности выиграть партизанскую войну, и полемика, выявившая "спасительную" для репутации Генштаба формулу диверсионно-террористической войны, оказалась вроде подсказки для армейского агитпропа.
Однако дальше пресс-службы Арбатского округа выводы об изменившемся характере войны почему-то не пошли.
По-прежнему в Чечне сохраняется стотысячная группировка, воруженная тяжелой техникой и фронтовой авиацией. По всей территории устанавливаются блокпосты, занимающиеся главным образом охраной самих себя в ночное время. Для связи с ними территорию республики бороздят колонны ОМОНа, являющиеся основной мишенью для боевиков. Да что там, вся наша армия в Чечне сегодня — это одна огромная мишень.
А где же враг? Да он рядом. Ходит со свежевыданным паспортом, амнистирован и снабжается гуманитрными харчами, сбрил бороду и не носит камуфляжа. Мобилизационный резерв этой диверсионной армии — все мужское население республики, чего не скажешь об армии российской, традиционно не выполняющей плана по призыву, а среди призванных имеющей до 50 процентов ограниченно годных.
В Чечне в полигонных условиях на очень ограниченной, небольшой территории отрабатывается новая тактика войны. Только новая ли? Все это мы проходили на своей территории в сороковых годах, а на чужой — аж до девяностых. Почему же мы не готовы к этому, такому очевидному вызову?
Похоже, ответственные лица, которым поручено определять характер и способы ведения чеченской войны, имеют совсем иной взгляд на происходящее. Они, безусловно, понимают, что война больших групп войск и тяжелой техники окончена. Настало время оперативников, небольших групп ОМОНа и спецназа, тотального паспортного контроля, спецкомендатур и прочей рутины.
Но пережив рост собственного влияния, собственной значимости, что всегда происходит с людьми в погонах во время открытых военных действий, возвращаться к мирному прозябанию им уже, ох, как не хочется. Поэтому никто в обозримом будущем не станет отдавать приказа свернуть группировку в Чечне. Неспроста все реально действующие полевые командиры (Масхадов, Басаев, Хаттаб и др.) живы и почти здоровы. Их в любой момент могут найти журналисты, но не может обнаружить спецназ.
Война продолжает приносить дивиденды, и не всегда только материальные. Только во время войны страна начинает узнавать своих генералов в лицо, отличать звездочки на погонах и гарантированно избирать людей в этих погонах на любые посты. Посмотрите, в последнее время: если где генерал и проигрывал выборы, то только другому генералу...
В относительно мирное время в нашем банановом отечестве вопросы обороны становятся даже не второстепенными, а отходят на самый задний план. А на задний план неохота.
Рассказывают такой случай из времен блаженной памяти Виктора Степановича Черномырдина. Приходит к нему однажды тогдашний министр обороны генерал Родионов. А Виктор Степанович, аж на пятом году премьерства, у него и спрашивает, что это за телефон стоит среди десятка прочих аппаратов? А это, отвечает военный министр, телефон экстренной связи с президентом, министром обороны и начальником Генштаба. Всего, значит, на четыре абонента. На всякий пожарный, так сказать, случай.
Тут Виктор Степанович и говорит: "Давай позвоним!"
Ясное дело, президенту просто так звонить неудобно. Набрали Самсонова, тогдашнего нач. Генштаба. А у того занято!
Множество разных мыслей пронеслось, конечно. Чего это президент с Генштабом обсуждает через голову премьера и министра обороны? Но потом вдруг выяснилось, что президента на месте нет. С кем же говорит Самсонов? Но и того не оказалось в кабинете...
В общем, когда что-то в "Белом доме" перекоммутировали, запараллелили случайно аппарат экстренной связи с каким-то еще номером, и по телефону этому разговаривала уборщица со своей подружкой. Оно и понятно, телефон-то этот никогда не использовался.
В военное время все атрибуты военной власти начинают вызывать к себе серьезное отношение. Попробуй сегодня назвать военного министра, а еще лучше министра внутренних дел вором или "мерседесом"! Мало не покажется.
Военный бюджет становится одной из архиважных статей госбюджета даже в общественном мнении. И структура этого бюджета (настолько секретного, что обсуждается на каждом углу) на текущий год показывает, что нынешнее руководство армии вроде бы ориентируется на наращивание обычных видов вооружений в ущерб стратегическим и при почти полном отсутствии НИОКР. Что само по себе абсурд, поскольку ядерные силы являются на порядок более дешевыми, и сэкономив на них, никакой ощутимой прибавки к гособоронзаказу по обычным вооружениям не получится.
Сразу возникает вопрос: верно ли военное руководство оценивает угрозы и характер будущих военных конфликтов. А здесь чеченский опыт показывает обратное — оценки по большей части оказываются ошибочными.
Мы уже касались роли стратегических вооружений, стратегических ядерных сил и в первую очередь Ракетных войск стратегического назначения как в общемировом политическом раскладе, так и в области сдерживания ряда будущих конфликтов. Однако война "чеченского" типа требует оснащенности войск иным оружием, неядерным. С одной стороны, понятно, что речь идет об обычных видах вооружений и военной техники, с другой — это вооружение должно в качественном отношении на порядок превосходить вооружение противника, иначе перевес над противником может быть достигнут лишь за счет живой силы. Как в Отечественную — победили, но потеряли в живой силе куда больше побежденных.
Мы наблюдаем сегодня, что в Чечне стороны воюют оружием примерно одного типа, а в области средств связи у боевиков даже есть ощутимое преимущество. Число боевиков оценивается в две — две с половиной тысячи человек, в активных боевых действиях принимают участие не более пятисот. С нашей стороны имеется стотысячная группировка, в активных действиях принимает участие, по признанию Генштаба, около 10 процентов личного состава, то есть порядка 10 тысяч человек. Анализ потерь произвести трудно, поскольку о потерях боевиков, как правило, даются оценочные данные. Реально можно предположить, что потери — один к четырем, что при диверсионно-террористическом характере боевых действий, и при том, что инициатива здесь полностью у противника, более всего похоже на реальность.
ТЕПЕРЬ ВСПОМНИМ ОБО ВСЕХ РАЗГОВОРАХ про переход к профессиональному комплектованию армии, о сокращении Вооруженных Сил. Какое количество военных может себе позволить Россия, если богатейшая страна мира — США, имеет армию в неполных два миллиона человек, а вторая по мощи страна Запада — Германия, уже только четырехсоттысячный бундесвер?
Даже при учете более низкого прожиточного уровня в России и более дешевой продукции отечественного ВПК, речь может идти об армии в двести-триста тысяч человек максимально. Для страны с протяженностью границ порядка 10 тысяч километров это маловато даже в относительно мирное время. Резкое сокращение погранвойск и их демилитаризация, превращение в пограничную стражу, вооруженную стрелковым оружием, сделает повседневной реальностью для жителей пограничных регионов грабежи, угоны скота, похищения людей и даже более масштабные бедствия. Вплоть до захвата и контроля отдельных территорий пришлыми бандами из-за кордона.
Напомним, что сегодня целая армия пограничников не может на сто процентов гарантировать безопасность гражданам, проживающим в непосредственной близости от границ "горячих точек". А тут придется сократить все Вооруженные Силы до 200-300 тысяч, что сопоставимо с одними силами ФПС сегодня. Это значит, что никаких резервных округов, никаких мобильных групп погранвойск не будет, в случае возникновения конфликта придется перебрасывать армейский спецназ или десант с мест постоянного базирования, которые могут находиться в сотнях и даже тысячах километров от зоны боевых действий.
Но даже и не это самое страшное! Уже сегодня, уничтожив систему допризывной подготовки в школах и военные кафедры в большинстве вузов, российская власть столкнулась с проблемой отсутствия достаточных резервов. Отменив призыв на действительную военную службу, понятие "мобилизационный резерв" вообще исчезнет из оборота. Страна будет располагать этими тремястами тысяч штыков — и все! В случае широкомасштабной войны и массовых потерь поражение окажется лишь делом времени.
Но ладно, предположим, нас не ждет война "старого типа", мир перешел к постиндустриальному развитию и армии индустриальной эпохи, массовые, с обязательной воинской повинностью, ушли в прошлое. Сделаем вид, что все страны перешли к постиндустриальному обществу, даже Китай, Индия, Пакистан, Турция, Румыния. Поверим, что все они отказались от массовых армий на основе всеобщей воинской обязанности.
Только верно ли наши стратеги оценивают ожидаемые театры военных действий на той самой "исламской дуге" от Филиппин до Косово, которую так живописно очертил наш президент? Насколько опасно для России сегодня филиппинское вторжение? Так ли уж беспокоит Гондурас?
Зато бывшая Средняя, а теперь Центральная Азия уже стала ареной экспансии исламских экстремистов, подчинивших себе Афганистан и, при поддержке Пакистана и Саудовской Аравии, строящих планы внедрения в Ферганскую долину и Таджикистан. Мы писали об этом еще четыре года назад и, к сожалению, оказались правы даже в деталях.
Стратегический ответ российских стратегов уже прозвучал — нарастить армейскую группировку в Таджикистане до 50 тысяч против 7 тысяч контрактников в 201-й мотострелковой дивизии, дислоцированной в Душанбе и Курган-Тюбе.
С точки зрения генеральской выгоды все очень внятно — 50 тысяч штыков — это, как в Афганистане, целая армия. Это круто, как теперь говорят. Можно сжечь море "горючки", списать прорву продовольствия и "вещевки", военной техники, боеприпасов и легкого вооружения. Можно возить журналистов на войну и каждый день занимать лучшее время в теленовостях. Можно влиять на политику страны самым весомым, военным образом. Пожалуй, кто-то даже пропоет очередной панегирик новому Пиночету. Вот только у чилийской армии внешнего врага, на ее счастье, не было...
Противник в Азии есть. Он уже обозначил тактику, которая будет преобладать в ближайшее время. Будут засылаться эмиссары и инструкторы, денежные средства и снаряжение. Все это станет проводиться под прикрытием исламской пропаганды ваххабитского толка.
Намерения вероятного протитвника тоже вполне ясные. Мулла Омар, единственный реальный афганский лидер, не так давно принял духовный титул, соответствующий главе всех мусульман, хотя пока что "возродил" лишь Исламский эмират на 95 процентах территории Афганистана. Собственно, своим одним глазом этот неведомый миру вождь уже видит возрожденный исламский халифат, если не от Индии до Испании, то хотя бы от Афганистана до Татарстана. Его спонсоры могут придерживаться иной точки зрения, но спонсоры меняются. Сегодня в деле участвуют пакистанские инструкторы. Более того, под предлогом поимки полумифического Усамы бен Ладена, по согласованию с окружающими Афганистан государствами, включая и Россию, были направлены целых три группы специального назначения из одной из стран НАТО. Все они "бесследно" исчезли, хотя есть достоверные данные о том, что они сегодня занимаются организацией обучения боевиков Талибана ведению спецопераций. Судя по результатам, работа идет вполне успешно. И то ли еще будет...
ЧЕГО НЕ БУДЕТ? Не будет массового перемещения войск через границу, танковых атак и бомбардировок, не будет ни линии фрона, ни направления главных ударов. То есть нашим войскам, по большому счету, нечего будет делать. Они, по чеченскому сценарию, превратятся в мишень, сначала идеологическую, а затем и в настоящую. Опять-таки с одним усложняющим обстоятельством — театр военных действий будет в сто раз больше, чем в Чечне, участвовать в диверсионно-терроористических операциях станут большие массы людей, а мобилизационный резерв боевиков будет насчитывать десятки миллионов человек.
Наши войска, в отличие от Чечни, где под боком и Моздок, и Кизляр, и Ставрополь, окажутся отрезаны от своих баз на многие сотни километров, коммуникации будут растянуты также на сотни верст. Припомним, что в Чечне даже дистанция между двумя блокпостами является уязвимой. Что же говорить о Центральной Азии?
Социально-политическая обстановка в государствах, образовавшихся после распада СССР, крайне тяжелая. В печально известной Ферганской долине, где проживают миллионы людей разной этнической принадлежности, безработица и нищета делают любую агитационную работу зарубежных эмиссаров крайне эффективной, особенно если она подкрепляется хотя бы скромными денежными вливаниями. На стороне экстремистов колоссальный идеологический перевес, постоянно увеличивающийся благодаря экономическим промахам местных властей и политическим неловкостям России. Местная интеллигенция почти сплошь оппозиционна и настроена отнюдь не пророссийски.
Мы бросим в Азию 50 тысяч солдат и офицеров, которые в виду отсутствия адекватного противника станут фактором раздражения для местного населения. Они будут ждать наступления талибов через Пяндж, а талибы обнаружатся среди местных жителей, причем в таком количестве, какое и не снилось в Афганистане. А когда раздражение, умело использованное, приведет к масштабным выступлениям, окажется, что вооружение наших войск ничуть не лучше, чем то, с чем станут воевать против нас. Соответсвенно, будут велики потери в военных действиях, соответсвенно, потребуются резервы, а их, как было сказано выше, методично ликвидируют. Пятимиллионный Таджикистан потерял в гражданской войне 92-94 годов около 150 тысяч убитыми и так и не пришел к миру. На какие жертвы можно рассчитывать, если "ползучая война" распространится на пятнадцатимиллионные Узбекистан и Казахстан, на Туркмению и Киргизию, вкупе с тем же Таджикистаном? В таком котле 50 тысяч, сто тысяч российских солдат погоды не сделают. А большую армию на основе всеобщей воинской обязанности мы иметь отказываемся.
То есть поражение на Центральноазиатском театре военных действий будет означать открытую дорогу на Россию, где на границе противника будут встречать несколько сотен бойцов пограничной стражи.
Конечно, всегда есть соблазн нанести удар авиацией по скоплениям живой силы противника, уничтожить артиллерийским огнем базы и провиантские склады... Но опять-таки, не будет танковых атак, не будет фронтальных наступлений и окопов по полному профилю. А будет лишь сеть медресе по границам с Казахстаном, будут эмиссары с кораном и долларами в карманах, будут караваны с оружием и инструкторы какой-нибудь армии. На несуществующей границе, протяженностью в тысячи километров по пересеченной местности, остановить это движение окажется невозможно.
Вывод печален: те, кто сейчас отвечает за безопасность и оборону страны, вне зависимости от политических взглядов, не способны стратегически мыслить, реально оценивать угрозы и планировать адекватные ответные меры. Они имеют одну важную общую черту с командой либеральных экономистов последнего призыва (Кудрин, Греф и компания) — помимо питерского происхожджения, их объединяет одно общее свойство — невежество.