Author: Николай Переяслов
ЕВАНГЕЛИЕ ОТ МОРФЕЯ (Поэма-сновидение)
17(334)
Date: 25-04-2000
1.
...Вначале было — слово. Или два?..
Ну да! Ведь я сказал: "Спокойной ночи!" —
своей жене и восьмилетней дочке...
Потом в подушку ткнулась голова —
и все права мои, и все слова,
и все, что носит обо мне молва,
взялось чернеть, как от огня трава...
Короче, все вдруг — превратилось в прочерк
в главе с пометкой: "Неба синева".
Я — не хотел! И прежде, чем упасть
в пучину сна, я рьяно, как молитву,
клял, что есть мочи, демократов власть
и, словно пули, всаживал всю страсть
в тень олигархов, что жиреют всласть,
против России разжигая битву...
Давно уж сон мне не несет с собой
ни обновленья силам, ни покоя.
Жизнь отоснилась. Только вечный бой
из яви в сон кровавой льет рекою.
А потому мне засыпанья час —
что для солдат военные ученья,
где дан приказ — надеть противогаз,
и хочешь, нет ли, а терпи мученья!
Вот так и я — ныряю в забытье,
чтоб позабыть хотя бы до рассвета
про НАТО, США, крылатые ракеты,
палящие в банкиров пистолеты,
Чечню, дефолты и свое житье
среди страны, где правят бал жулье...
Но — и во сне нет забытья поэту!
Глаза закрыл — и как открыл газету
“Московский комсомолец”!..
Е-мое!
Пошли же, сон, мне вещее твое
видение того, что ждет планету
(или хотя б — Россию) в веке этом.
...Но длится ночь. И только воронье
слетается на падаль и гнилье...
2.
............................................................
............................................................
............................................................
............................................................
3.
...Все ж хорошо, что в этом мире вечном
и ночь, и сон — хоть долги, но — конечны
и, отсчитав заказанный мной час,
будильник грянет наподобье грома,
своею трелью всполошив полдома —
словно монеты сыплют в медный таз!
Я душ приму. Потом почищу зубы.
Потом схожу... (А впрочем, это грубо.)
Потом — сготовлю кофе с молоком...
Пока жена творит над мясом мессу,
сгоняю вниз — не принесли ли прессу? —
чтоб знать, что происходит за окном.
Швырну газеты кипой у дивана
и, покосясь на черновик романа,
возьму одну (мол, все равно — обман!).
Но, пробежав передовицу взглядом,
аж задохнусь и медленно осяду,
едва попав, чем надо, на диван.
Как не упасть от новостей московских? —
Препровожден в Бутырку Березовский
(а его деньги — отданы казне).
Из Горок — Ельцин, как его ни жалко,
переселен с супругой в коммуналку:
мол, им и там удобно жить вполне.
В шкафу Дьяченко, весь трясясь и плача,
Чубайс был пойман, взят и раскулачен...
На нары сели Жирик и Немцов...
А вот Сванидзе — скрылся от ареста,
бомжом оделся и меняет место...
Но не уйдет и он в конце концов!
От нас сокрыты Божьих дел причины.
Но вот оно — прошенье Украины
войти в республик братскую семью!
О том же просят ныне и узбеки.
Прибалты, Казахстан — друзья навеки.
Молдова тоже просьбу шлет свою.
Возрождена Руси былая слава!
Мы нынче вновь — великая Держава,
в которой каждый счастлив и велик —
и чудь, и мерь, и чукча луноликий,
и гордый внук славян, и вечно дикий
тунгус, и друг степей калмык.
Мы вновь сильны, и реют наши флаги
в Берлине, Гданьске, Таллине и Праге,
и слышат нас — по миру по всему!
В стране полно и танков, и индеек,
а доллар стоит ровно пять копеек,
но — и такой не нужен никому.
Включи экран — и, возвышая душу,
к тебе войдут (зови семью и слушай!)
Свиридов, Пушкин, Гоголь и Толстой...
О, Русь моя! Как велика ты духом!
Зря ль о тебе весь мир наполнен слухом?
(Ну кто придумал сказку про застой?)
Куда ни глянь — цветет моя Держава.
Гудят заводы. Торжествует право.
Приносит труд и премии, и честь.
И от Чукотки до Москвы и Бреста —
планеты всей счастливейшее место,
и вряд где еще такое есть...
4.
...Я выхожу из дома. Я спешу
в ту жизнь, что, словно школьная задачка,
понятна стала даже малышу,
грызущему морковку, а не жвачку.
Я на ходу ныряю в магазин
и вижу только русские продукты —
широкий выбор наших водок, вин,
своих колбас, и овощей, и фруктов.
Сами собою сделались тихи
мои шаги у книжного развала.
Тут все родное — проза и стихи...
(Марининой — не встретил... Отписала.)
Гляжу вокруг — и не сдержать восторг:
в киосках "Роспечати" на витрине —
"Наш современник", "Радуга", "Простор",
газеты "Завтра", "Патриот", иные...
За город еду друга навестить
И вдоль дороги вижу чьи-то дачи,
без тесноты способные вместить
семей по пять... (И их гостей впридачу!)
"У-у, сволочье!" — забыв, что я поэт,
ворчу под нос, косясь на эту моду.
"Ну что ты, друг! — сказал на то сосед. —
Теперь все это — отдано народу.
Сегодня здесь, — кивнул он за окно
на красные кирпичные громады, —
живут сиротки... Кто из Ведено,
кто из Кизляра, кто из Ленинграда..."
"Из Петербурга?" — я переспросил,
и он вздохнул от моего незнанья.
"Сегодня утром диктор огласил
Указ о вводе всех былых названий.
Так что забудь опять про Петербург..." —
и, распахнув свой пиджачок кургузый,
достал брошюрку, где мелькнули вдруг
слова про "...новь Советского Союза..."
5.
...И вот я вышел. И, цветущий луг
пройдя неспешно, постучал в окошко
большой избы, где проживал мой друг —
художник-живописец Чижик Лешка.
"Входи, входи! —
он крикнул через дверь. —
Еще чуть-чуть, и мы бы разминулись.
Я нынче еду — верь или не верь! —
писать, как сербы в Косово вернулись.
Я этот праздник ждал в душе давно,
почти не веря, что он впрямь случится.
Мне мыслится — тако-о-е полотно!..
Я знаю, что должно все получиться.
А если нет, то тоже — не беда,
знать, это было Богу и не надо.
Ведь главное теперь, что навсегда
свободным стало Косово от НАТО.
Вот что такое — сильный президент!.." —
и через час мы с ним пожали руки,
запечатляя в памяти момент
перед началом будущей разлуки.
Вокзал шумел, как танцевальный круг,
неся цветы и радостную спешку.
Но ни бомжей, ни беженцев вокруг —
у всех вполне приветливая внешность.
"Пока, дружище! — я сказать успел. —
Хочу, чтоб ты скорей домой вернулся".
И тепловоз тут громко засвистел,
потом — еще,
еще...
...И я — проснулся.
6.
...Вначале было — слово. Или два.
Не это важно. Важно, что — за словом?
Беда, когда вокруг — одни слова,
что неспособны сделать мир наш новым.
Вот он, взгляни: ужель и вправду — он
есть то, о чем тебе в ночах мечталось?..
Как страшно жить, когда простейший сон —
в сто раз счастливей, чем твоя реальность!
Ну как же быть? Глотать феназепам
и погружаться в воды летаргии?
Но мы ведь — Русь! Мы — мощь! Не стыдно ль нам
смотреть, как володеют всем другие?..
У нас есть Пушкин! И у нас есть — Бог!
И Дух Святой нас опекает свыше!
Поменьше спать — и среди всех дорог,
чьи колеи залиты грязной жижей,
найдем мы ту, что видел я и слышал
в том сне, который оборвал звонок,
но образ чей я для других сберег.
Я помню — все. И записал, как мог...
1.0x
