Авторский блог Редакция Завтра 03:00 27 декабря 1999

К ТЕРЕКУ НА БРОНЕ ОБРОНа

Author: Полковник Юрий Кислый
К ТЕРЕКУ НА БРОНЕ ОБРОНа
52(317)
Date: 28-12-99
"НЕ ЗАБЫВАЙТЕ, ЗДЕСЬ — ЧЕЧНЯ!"
Страхуясь от огня чеченских зенитчиков, которым ничего не стоило под видом мирных пастухов проникнуть в Ногайскую степь, вертолет командующего Северо-Кавказским округом внутренних войск летел по-боевому. Заваливаясь на бок, стриг лопастям воздух над самыми гребнями песчаных бурунов. Стремительно подскакивал, чтобы через минуту ухнуть вниз с глубоким креном и завершить маневр вровень с линией электропередачи. И снова — прыгуном по воздушным горкам, максимально затрудняя ведение прицельного огня с земли.
Фотокор Олег Смирнов оторвался от иллюминатора и, пошевелив улыбкой щеточку усов, скольцевал большой и указательный пальцы над объективом своего "Никона", этим жестом как бы приглашая меня порадоваться с ним на пару: нормалек, летим над чеченской территорией. В глазах моего коллеги плясали чертики репортерского азарта.
У меня от сердца отлегло. Тремя днями раньше, когда мы в Ботлихском районе Дагестана отрабатывали очередной пункт редакционного плана-задания, Олег достал меня до самых печенок. Понесла, дескать, нелегкая в горы перед самым началом наземной операции в Чечне, теперь наверняка опоздаем к вводу войск, плакали уникальные кадры. Надобно заметить: Смирнов как фотокор-профессионал скроен на самый крутой манер, в тревожной командировке хлебом его не корми — дай только поработать на острие горячих событий. Ежели, не приведи Господь, застрянет на второстепенном направлении, а на главном в это время закручиваются серьезные боевые дела, утешать его бесполезно. Будет маяться, самоедствовать, а заодно изводить деликатными, но колкими упреками пишущего корреспондента-напарника, соблазнившего на пару-тройку деньков смотаться туда, где, по мнению Олега Олеговича, вряд ли повезет заснять ратные сюжеты в экстремальной обстановке. К счастью, на горных перевалах мы не задержались и уже второго октября догоняли вошедшие в Чечню колонны. Так что не пришлось мне шибко виниться перед Олегом за увод от главной темы фоторепортажей, продиктованной новым поворотом военных событий: вслед за Дагестаном — Чечня, на которую он, Смирнов, настроился, едва повеяло ветром войны в солярных выхлопах боевых машин, скапливавшихся у административной границы с мятежной республикой, в пороховой гари орудий, посылавших гостинцы бандитам, в разговорах офицеров о предстоящей кампании под знаком борьбы с терроризмом... В этом настрое я ощущал не только профессиональный интерес фронтового фоторепортера. Был у него и другой, не менее важный, психологический мотив, неодолимо влекущий в Чечню — на линию огня. В сентябре 96-го Олег наблюдал через фотообъектив и фиксировал на пленку терзавшие души реалии замирения с сепаратистами, в конце декабря на бээмпэшке в замыкании последней колонны 101-й бригады выезжал из Грозного, болея душой вместе с военными: "Дела не доделаны полностью, но мы уходим, уходим, уходим...". За державу обидно. А теперь армия и войска правопорядка возвращаются за отнятой победой. Доделать работу стража-волкодава, посаженного, было, на цепь — взять за горло наточившего клыки хищника. Решив подключиться с камерой к этой многотрудной работе (а как же иначе?), Олег четко определился со временем и местом. Успеть к началу операции — дело принципа. "И обязательно к софринцам поедем — больше никуда", — всю плешь проел мне этим требованием. Софринцы для Смирнова — особая бригада не только по ее боевому предназначению. Софринцы — боевые побратимы, с ними в январе 95-го он прошел не один круг грозненского ада. Впрочем, желания наши относительно выбора места работы в составе группировки внутренних войск полностью совпадали — держим путь в 21-ю ОБРОН...
Снижаясь, борт описывает круг над вереницей бэтээров, грузовиков, машин связи. Садимся рядом с затормозившей колонной. Клубы песка, поднятые десятками колес, медленно оседают вдоль глубокой колеи в бурунах. По эмблемам на броне видим: это полк Северо-Кавказского округа. Приняв доклад старшего колонны, командующий заостряет внимание офицеров на вопросах организации разведки. С жесткими нотками в голосе напоминает:
— Силы идут большие, но не забывайте, здесь — Чечня! Воюем с опытным и хорошо подготовленным противником. Никакого шапкозакидательства. Главное — беречь людей! На марше глядеть в оба, не увлекаться. По данным радиоперехватов, бандиты отслеживают движение колонн, выискивают наши слабые места для нанесения внезапных ударов по флангам. И, уточнив задачи по карте, генерал-полковник Михаил Лабунец на прощание энергично поднял руку и сжал пальцы в кулак: — Держитесь, мужики! Впереди — Терек.
БРИГАДА ДЕРЖИТ МАРКУ
Наконец попадаем, куда хотели.
Оставив позади унылую степь, вертушка" с мажорным припевом заходит на посадку, воздушным вихрем от лопастей гонит рябь по радующему глаз травяному покрову в низине меж невысоких зеленых холмов. Вслед за командующим шагаем к палаточному лагерю под прикрытием хорошо замаскированных позиций охранения. Не будь здесь стволов, живописный надтеречный пейзаж легко развеял бы своим неповторимым очарованием напрягавшее нас чувство тревоги. Да, тысячу раз прав многоопытный в боевых делах генерал: нельзя поддаваться обманчиво спокойной обстановке, которая пытается усыпить бдительность военных на подступах к станицам с северного направления. Тем более, что в наступающих частях многие молодые офицеры, не говоря уже о солдатах, лишь понаслышке знают, что такое Чечня. Пройдет немного времени, и она заявит о себе. Коварными тактическими уловками и огневой меткостью бандитов. Потерями в рядах федеральных войск. Заставит активнее освежать в памяти уроки недавно отгремевшей войны...
Между тем, начинают сгущаться сумерки, для совещания с офицерами управления части у командующего — считанные минуты. Подведя черту, генерал-полковник Лабунец неожиданно взглянул на нас с Олегом и чуть заметно улыбнулся:
— Вот корреспондентов к вам привез, просили подбросить к софринцам. Принимайте.
Смирнов аж просиял. Знать бы, чем закончится для него эта поездка в любимую бригаду, я придумал бы десяток хитрых предлогов для того, чтобы задержать Олега на пару недель в тылу, пока войска не возьмут под контроль надтеречные районы — задним числом твержу себе для самоутешения. Однако на войне, как говорил один литературный персонаж, порой ничто не может спасти ни от пули, ни от судьбы. Не так давно, работая в спарке с Олегом на заставе в Первомайском, где трое бойцов погибли от чеченских пуль и мин, мы в разговоре коснулись этой мистической темы. Словно беду накликали. Здесь, в Чечне, неласковая военная судьба и ему, Смирнову, приготовила суровое испытание. Хотя грех сетовать на судьбу. Благодарить ее надо...
Но довольно нелирических отступлений.
Плотно знакомимся с радушно принявшими нас софринцами. Врастаем в обстановку. И, честно говоря, искренне разделяем гордость наших собеседников за то, что бригада, приданная 20-й дивизии Российской армии, держит вэвэшную марку:
— Совершили тяжелейший марш по пескам от Кумли до пустующих кошар совхоза Шелковского. Не дорога — ад кромешный. И на новой технике застрять в бурунах не мудрено. А у нас машин-пенсионерок хоть отбавляй. Есть даже бээмпэшки-однёрки выпуска... шестидесятых годов, только благодаря умельцам-ремонтникам двигают гусеницами. Но несмотря ни на что, вышли к заданным рубежам без задержек и потерь. Имеются и другие плюсы в подготовке, рассказывает зам. по тылу подполковник Александр Скрытый. — Приотставшие от бригады армейцы диву давались. Вашей организованности и порядку, говорят, можно позавидовать. А мы-то считаем, с порядком у нас не все гладко, бардачка, как и везде, еще хватает. Но линия в этом плане жесткая. Благодаря комбригу быстро подтягиваются ослабленные звенья.
В тот вечер много добрых слов, согретых теплом мужского уважения, услышали о недавно назначенном на должность командира бригады полковнике Геннадии Фомине. Для полной ясности суммируем эти оценки по традиционным формулам служебных характеристик. Отлично подготовленный военный профессионал, умелый организатор. Поддерживает и развивает хорошие традиции, заложенные его предшественниками. Проявляет настойчивость и твердость в реализации принятых решений. Поощряет боевую инициативу подчиненных.
А если по жизни, то вот красноречивая деталь, которая так и просится в журналистскую строку. Своими подразделениями в боевой обстановке комбриг Фомин управляет с брони командирской БМП, день-деньской мотается между батальонами, контролирует выдвижение и перегруппировку рот, оборудование опорных пунктов и размещение огневых средств. По ходу дела учит командиров, которым недостает фронтового опыта. А мог бы рулить с кэшээмки по карте, и никто бы его в этом не упрекнул, добавил веское слово к прозвучавшим похвалам командиру один из штабных офицеров.
— С таким решительным комбригом не засидимся без работы. Верно? Нащелкаю интересные кадры. Теперь упасть бы на хвост самому боевому комбату, — толкает меня в бок Смирнов.
— Интересный материал для вашего репортажа может подвернуться в первом батальоне, занявшем ферму километрах в семи севернее Червленной. На этом направлении наверняка ждут горячие события. И комбат-один, подполковник Белов, кстати, очень боевой мужик, — в ответ на слова Олега сориентировал нас зам. по тылу. — С оказией проблем не будет. Завтра утром туда идет топливозаправщик под прикрытием брони.
Коротая время в непраздных разговорах, ждем комбрига, убывшего к "старшему брату". Полковник Геннадий Фомин с КП дивизии возвращается затемно. Он бодр, полон энергии, словно не было изнурительно трудного дня. Сосредоточен и решителен, как человек, намерившийся стремительно идти вперед, в то время, как ведущий спутник склонен действовать неторопливо и осторожно, с оглядкой. Накоротке проводит совещание возле своей КШМ. Лаконичными, но емкими по содержанию фразами очерчивает задачи в соответствии с замыслом операции и коррективами, внесенными старшим начальником. Луч фонарика, направленный на карту, скользит вдоль синей ленты Терека, освещает нитку стратегически важной автотрассы Ростов-Баку, названия населенных пунктов, хорошо знакомых ветеранам первого чеченского похода: Старощедринская, Новощедринская, Червленная, Червленная Узловая... А вот и треугольный флажок с надписью "1 бон". Разобравшись в условных обозначениях, видим: очень важная боевая роль у батальона Белова. Он прикрывает стык между мотострелковым и десантно-штурмовым полком 20-й дивизии, в зоне ответственности — дорога на Червленную:
— Удачный выдался день. Бригаду, спасибо командующему, догнали. С утренней оказией попадаем на передовую. Давно так не везло, — судя по тону, Смирнов окончательно утвердился в "боевой стойке".
— Не спугнуть бы фортуну, — в тон ему отвечаю.
К ЧЕРВЛЕННОЙ — В ГОТОВНОСТИ К БОЮ
Ферма, занятая первым батальоном, представляет собой унылое зрелище. Лет пять назад здесь откармливали до полутора тысяч голов скота. Сейчас на месте былого изобилия печать нищеты и запустения. Все порушено, разграблено.
Местные жители смотрят на снующих вокруг бээмпэшек военных с робкой надеждой. Понятно — досыта наелись плодами обещанного правителями Ичкерии нефтерая. А с приходом войск появилась хоть какая-то надежда на лучшую жизнь. К командиру селяне прониклись уважением и доверием. Как только колонна БМП зашла в маленький поселок, подполковник Александр Белов приказал на ночь выставить часовых у ворот подворий. Тем самым дал понять: внутренние войска не допустят посягательств на собственность хозяев.
— В Червленной потруднее будет наводить порядок. По данным разведки, там окапываются до трехсот бандитов, — говорит, не скрывая досады, комбат Белов. — На подступах к станице орудуют маневренные группы противника. Цель Басаева — упорным сопротивлением спровоцировать массированный огонь артиллерии. Промедлим с наступлением — дадим боевикам карты в руки. Люди скажут: ждали армию с надеждой, а наши дома разбомбили. Обидно, ведь была возможность взять Червленную с ходу, пока бандиты не закрепились. Сил и средств достаточно: мотострелковая дивизия плюс отдельная оперативная бригада ВВ. На хорошем уровне подготовка личного состава. Перед началом операции успели провести боевое слаживание, стрельбы на полигоне, сборы с молодыми офицерами. Настрой у бойцов самый решительный — раздолбать всех шакалов. Я когда подъезжающий наливник увидел, возрадовался. Заправим баки и за разведчиками — вперед...
Вперед, к Червленной, двинулись не так быстро, как хотелось энергичному комбату. 5 октября, наступая в направлении винзавода на окраине станицы, под фланговый огонь боевиков попала мотострелковая рота армейцев. Увлеклись во время преследования отступающей группы и угодили в ловушку. Потери: 17 убитых, 25 раненых. Волей-неволей пришлось взламывать узел сопротивления "духов" ударами гаубиц и "Градов".
Посверки огненных стрел в небе, артиллерийская канонада — мощный аргумент командования. Армию вынудили призвать богов войны на помощь пехоте. Суровая, но неизбежная логика боя, когда во главу угла ставится требование — беречь солдата. Дома и корпуса предприятий, разрушенные по вине террористов, поднимутся из руин — дайте срок. Главное, уничтожить замордовавших народ "волков". Любой ценой. А контрапунктом к этим мыслям — чувство досады. Как хотелось бы согласиться с комбатом — стремительная и дерзкая атака с применением групп тактического воздушного десанта на путях выдвижения боевиков к населенным пунктам могла обеспечить успех операции с меньшими потерями. Смелость города берет — истина на все времена.
Впрочем, на войне каждый отвечает за свой участок боевой работы. Софринскую ОБРОН как силу приданную, действующую во втором эшелоне, нет оснований упрекать в пассивности и нерешительности. Наоборот, командир 20-й дивизии доволен "младшим братом". Ставит в пример своим офицерам инициативу комбрига Фомина. 4 октября 2-й батальон бригады во взаимодействии с танковой ротой занимает Старощедринскую и Новощедринскую. 6 октября 1-й батальон берет под контроль участок трассы Ростов—Баку в пяти километрах севернее Червленной Узловой... Через два дня подразделения софринцев во главе с полковником Фоминым, следуя уже в первом эшелоне наступающих, прочно закрепляются на окраине Червленной. Если взглянуть на эти события глазами фоторепортера, отснявшего в батальоне подполковника Белова не одну сотню кадров, откроется мозаичная картина, которая не нуждается в словесных комментариях. Запечатленные на снимках Олега Смирнова лица и действия военных говорят сами за себя...
ЭТО ЧЕРТОВО ТРИНАДЦАТОЕ!
"Мы долго молча наступали. Досадно было, боя ждали", — перефразируя воевавшего на Кавказе поэта, делаю запись на странице блокнота в унисон настроению крепких мужиков, испытанных на первой чеченской войне. Под ударами артиллерии основные силы террористов убрались из Червленной. Залижут раны и сосредоточатся за Тереком, все равно их придется рано или поздно "зачищать". Какой ценой — покажет время. Осталось разобраться с бандой, которая, воспользовавшись удобным моментом, захватила Червленную Узловую. Ближе всех к этому населенному пункту — позиции роты капитана Байсакала Нуртуганова. Утром 13 октября отправляемся туда вместе с подполковником Беловым.
Олег молчалив и сосредоточен. Такое ощущение, как будто внутри у него туго сжатая пружина. Еще бы! Очень серьезная работа предстоит. Боевая в полном смысле этого слова. Солдаты с уважением поглядывают на фотокора, бережно придерживающего "Никон".
— Смелый мужик! Наш! — наклоняясь к моему уху, перекрикивает рев бээмпэшки рядовой Сергей Бойков. — Пацаны с него пример берут, правду говорю.
А для Смирнова смелость — неотъемлемое качество репортера. За плечами Афган, Карабах, Абхазия и Южная Осетия, стреляющий Вильнюс, пять командировок в Чечню. Имеет премии МВД России, Союза журналистов в номинации "За личное мужество при исполнении профессионального долга". Награжден кавказским крестом — нагрудным знаком "За отличие в службе".
И вот это чертово тринадцатое!
Время — к полудню. Комбат уточняет задачу ротному: "Действуя на левом фланге десантников, выдвинуться вдоль канала к опорному пункту противника на северной окраине Червленной-Узловой. И, с учетом обстановки, во взаимодействии с соседями уничтожить боевиков".
Это если говорить кратко... А вообще-то комбат, ротный, взводные, артиллеристы, разведчики пахали по карте по полной программе — пути подхода прощупывали карандашом чуть ли не до миллиметра. В реальности это были труднопроходимые метры густой "зеленки", камышей.
Сели на броню. Пошли. Черепашьим шагом. Впереди — разведка. Мы с Олегом — на БМП комбата.
Олег ловит свой кадр: то физиономия бойца ему понравилась, то бээмпэшки красиво повернулись. Радуется: "Мягкое освещение".
А за работой Смирнова с интересом наблюдает наш "док" — начальник медслужбы батальона старший лейтенант Александр Пресняков. Так уж было решено — во время операции все "некомбатанты" должны "хвостиком" держаться за командиром.
Справа "нефтезавод" — цистерна с ворованной нефтью и самогонный аппарат при ней. Тут же окопчик, в нем два десантника с автоматами.
Комбат спрыгнул с брони, чтобы уточнить обстановку. Следом — "док", мы с Олегом и еще пара бойцов. Залегли. Выяснилось, что "духи" постреливают из "зеленки". Подполковник спрашивает: "Часто?" — "Не то, чтобы очень, но достают. Заорут "аллах акбар" и пульнут, мать их... Мы в ответ — очередями".
Решили перекурить и пораскинуть мозгами. Олег полез за своей "Примой". Вдруг вижу — он как-то сжался и ругнулся: "Ох, е...!" Я подумал — колючку задницей нашел... Но почему звук выстрела? И кровь меж пальцев Олега, прижатых к животу...
Первым врубился Пресняков: "Ранен!" Хватает Смирнова и стаскивает в окоп. Бойцы помогают. Тут и до меня дошло — хреново дело! Вижу лицо комбата, глаза... В них такое... Вспомнил его слова: "Я же головой за корреспондентов отвечаю".
Лязг затворов. Тоже загоняю патрон в патронник. Стреляем, чтобы отогнать "духов". А Олегом уже занимается "док": повязка, промедол. Я — ему: "Саша, как?" — "Тяжелый — в живот..." — "Ох, е...!"
Бегут бойцы с носилками. Софринцы — ребята опытные: бээмпэшка под раненых тут как тут. Признаюсь, во мне взыграл журналистский бес — щелкнул пару раз своей "мыльницей". Олег меня поймет.
И он о том же думает: "Юра, камера!" "Док" протягивает мне Олегов "Никон".
По правому борту БМП вызванивают пули. Комбат ответными очередями по "зеленке". Оглянувшись, машет рукой водителю: "Вперед, быстрее!"
Что я пережил, сидя на броне, пока доехали до КП бригады, знаю только я. Молился Богу: "Спаси и сохрани Олега!" Наводчик-оператор то и дело выглядывал из люка и, успокаивая, докладывал: "Живой, моргает..."
"Мех" жал на газ до упора. Примчались на КП. Там — "корова", Ми-26, которую задержал по рации наш "док". Забрасываем раненого. Теперь уже и сам вижу — он в порядке. Слышу: "Отснятые пленки в кашээмке у комбата, не забудь... Жаль, не доснял операцию".
Его операция была впереди, в полевом госпитале...
Из 323-го медотряда специального назначения Уральского военного округа, что развернут в Кизляре, Олега доставят сначала в буйнакский госпиталь, потом — в краснодарский...
А я, сообщив о случившейся беде в штаб группировки, на перекладных — в Червленную. За пленками... И, как по заказу, первыми из знакомых софринцев встретил подполковника Белова и старшего лейтенанта Преснякова. На немой вопрос отвечаю: "Олег всем шлет привет. Жалеет, что не доснял операцию". — "Тогда вам придется вместо него поработать. Завтра утром опять — к Червленной Узловой. С разведчиками и снайперами-собровцами".
Хорошо, что предусмотрительный Смирнов посоветовал мне прихватить "мыльницу", думаю. С Олеговой камерой мне не сладить...

* Некоторые фамилии изменены
1.0x