ВОКРУГ УРНЫ
51(316)
Date: 21-12-99
НАШ ИЗБИРАТЕЛЬНЫЙ УЧАСТОК — №2261. Это на юго-западе Москвы, в благополучном спальном районе Ясенево. Избирком расположился, как всегда, в школе №1206. За сутки школьные коридоры приютили 1400 избирателей, десяток учителей — членов комиссии, человек восемь наблюдателей, пару милиционеров да меня, единственного журналиста.
Как и все москвичи, каждый избиратель получал по четыре бюллетеня: для выбора в Думу одномандатников и по партиям, голосования по мэру Москвы и еще один — для избрания каких-то невнятных советников.
С восьми до восьми шли избиратели, все текло размеренно и привычно-празднично, люди деловито голосовали, переговаривались со знакомыми учителями, угощались в буфете. Милые учителя, принимая паспорта и раздавая бюллетени, занимались важным государственным, непривычным делом. С избирателями они держались, как с учениками: растолковывали понятно, командовали строго. Совсем не торжественно, но внимательно и ответственно, чтобы, не дай Бог, чего не нарушить. Так серьезные люди выполняют не свойственную им работу.
Восемь наблюдателей — от "Медведя", "Яблока", ОВР, Бородина — все больше сидели в сторонке на детских стульчиках, да бегали в буфет. Как и их движения, все они оказались жутко разными: один, активный больно, вечно интересовался да вопросы задавал, да еще проталкивал линейкой застрявшие бюллетени, чем вызывал всеобщее молчаливое раздражение. Другие стрекотали про свои дела, третьи отсутствующим, как у двоечников, взором разглядывали успевшие забыться детали школьного интерьера. Но все немного волновались, что-то записывали и неожиданно переспрашивали по три раза о каких-то пустяках.
Где-то в 19.55, когда никто из избирателей больше не подходил, чьей-то фразой: "Ох, все уже с ума сошли, а тут еще всю ночь сидеть!" — ознаменовалось начало второго и главного этапа работы избиркома: подсчет голосов.
Ровно в 20.00 вскрыли первую маленькую урну — с бюллетенями тех, кто голосовал дома, всего 16 человек. Ящичек открывали почти торжественно, все сгрудились вокруг. Смотрелось, как некий фокус-покус: "Внимание, вот пломба на месте… И вот она вскрывается. Никакого мошенничества!" У наблюдателей — завороженный взгляд: сейчас вытащат их кандидатов.
В 20.03 пришла молодая семья: муж с женой да двое детишек. Их развернули: поздно. Ушли восвояси, даже не ругаясь — с учителями спорить бесполезно.
Тут же весь избирком прошествовал в кабинет английского — там штаб, там нам предстоит провести семь часов за бесконечными подсчетами.
Сначала высчитали по "книжкам", в которых избиратели свои подписи оставляли, сколько всего проголосовало. Книжек всего семь, а галдеж поднялся жуткий: каждый считает вслух, выкрикивает свое число, тут же одни его переспрашивают, а другие шикают. "А что, если?.." — "Тихо, тихо!"
Оказалось, на нашем "спальном" ясеневском участке на юго-западе Москвы из 2100 избирателей проголосовало почти 1400 человек, то есть две трети. Явка довольно солидная.
Осталось, выходит, почти 700 неиспользованных комплектов бюллетеней. Их надо уничтожить. В инструкциях сказано, что надо отрезать краешки. "Это сколько же резать?!" Но на нашем участке учителя головастые: физрук Игорь Иванович заранее приготовил дрель: р-раз, и сверло в нескольких местах пробуравливает всю кипу насквозь — наше "ноу-хау".
На всякий случай завуч расспросила наблюдателей, слегка удивленных таким способом уничтожения: "У вас есть замечания? А у вас? А у вас?" У наблюдателей замечаний нет, а одну учительницу, что предложила вдруг: "Давайте на черновики пустим! Дети рисовать будут", — одернули: не положено, все надо сдать в территориальный избирком.
Подсчитали недействительные бюллетени. "Положено считать вслух!" Ну уж нет, иначе все разом собьются. Быстро сосчитали, и вот, наконец, дошла очередь до главного — двух больших урн с почти 1400 волеизъявлениями. Время — 20.50.
На сдвинутые парты опрокинули сначала один ящик, а вскорости и другой — две огромные бесформенные кучи разноцветных листов. "Варфоломеевская ночь! Ужас! Уф-ф!" У наблюдателей разбежались глаза. Один лист застрял меж стенок. "Такова судьба его!" Вытащили.
Началась лихорадочная работа, учителя принялись раскладывать бюллетени по цветам: голубой — партии, красный — одномандатники, зеленый — мэры, желтый — советники. "Почему четыре урны поставить нельзя было?" — "А тем, кто цвета не различает, как быть?" На крепкие школьные стулья быстро, как тетрадки перед контрольной, посыпались мэры и депутаты.
"А голубых сюда кладите!" Смех, слово "голубой" вызывает сейчас однозначные ассоциации, и подобное лихое обращение с этими "голубыми" еще долго вызывало всеобщее веселье. Но работа все же неудобная; склонились над партами, попритихли. "К завтрашнему утру все стройные будем". Наблюдатели, лишенные права помогать, заерзали на маленьких школьных стульчиках: не помещаются. "Вот работа у наблюдателей, — усмехнулась одна из училок. — Сидеть и смотреть, как другие дураки работают…"
Один наблюдатель провел рукой по кипе листов — лицо не изменилось: неподсчитанные листы не вызывают никакого эмоционального чувства — пока это еще не власть, а просто кипа разноцветной бумаги.
"А ведь все это потом считать еще". — "Не пугайте!" — учителя сейчас на учеников похожи, притихших в ожидании предстоящего трудного задания. "А потом еще и по масти раскладывать — по депутатам, в смысле". Чтобы сподручней было, взяли губки для стирания с доски, приспособили их под "макалки" — чтобы пальцы легче листы цепляли. "А ведь каждый бюллетень мы должны выкрикивать. Вы готовы к этому?" — "Не надо, у нас конец четверти, голос еще пригодится!"
Постепенно вработались и, как при всяком рутинном деле, всплесками рождались разговоры: об учительской доле, о премии в 50 рублей к Новому году, о других школьных новостях. Ни одного слова — о политике или даже о голосовании. Завуч объясняла что-то непонятливому активисту — громко, но вежливо. "Людмила Семеновна, потише, а то мы цвета путать начнем!"
"В космос летаем! Копперфильд вон чего вытворяет! Так хоть бы здесь чего придумали, чтоб не вручную считать-то". — "Не-ет! Это и есть компьютерная система ГАС "Выборы". — "Да ладно уж. Там за нас давно уже, наверно, все подсчитали!" Среди учителей эта идея не нашла одобрения: не из-за доверия к компьютерам ФАПСИ, а оттого, что иначе их сегодняшний труд напрасным выглядит. Наблюдатели сосредоточенно шаркали глазами по мелькающим бюллетеням, ловили взглядом каждую бумажку. Так игроки смотрят на крутящийся лототрон, в полной уверенности, что именно их шар из миллиона прочих сорвет сейчас джек-пот.
"Шуршите активнее!" Наконец, закончили. Время — 22.30. Обе урны стоят порожние, бюллетени разложены по цвету. "Начнем с "голубых"!" — с партий. Сдвинули в ряд парты, фломастерами написали на них номера: "Стул с пиджаком — против всех!" — похватали по охапке листов, и началась куча-мала из семи учителей на пяти квадратных метрах. Как муравьи, забегали туда-сюда, от номера к номеру. Сразу стали расти кучи под номерами 19, 20 и 23: ОВР, КПРФ, СПС. У остальных — мало.
Учителя, пестовавшие нас, сейчас раскладывали пасьянс из людских судеб — без особого, мне показалось, почтения, но аккуратно, по стопкам.
Быстро закончили, принялись считать: полушепотом, очень сосредоточенно, выкликая громко итог, сбиваясь, в четвертый раз начиная сызнова. Постоянно просили соседей быть потише, при этом обращались точь-в-точь, как к ученикам на уроке: "Ш-ш-ш! Тишина!" Уже устали.
Наконец, готовы первые итоги. По партийным спискам на избирательном участке №2261 победил блок ОВР — 635 голосов из 1397 проголосовавших. На втором месте — СПС (192 голоса). Затем идут КПРФ (142), "Яблоко" (127) и "Медведь" (85). Наверное, это в чем-то и показательно для столицы, но ведь Москва — еще не Россия.
Подсчитали, сложили — и вдруг получилась недосдача в 85 голосов! Вот тут уже началась настоящая путаница, охи-вздохи, похватали листы, заново их пальцами мусолить начали. "Может, домой унесли? Я сама видела одного такого". — "Так много утащить не могли, ищите!" Спорят друг с другом, как с учениками; как всегда, нашлась одна коллега, с которой несогласны сразу все, она путает и себя, и остальных. Шуточки насчет умения учителей математики считать. Наконец, отыскали — это завуч неправильно голоса "Медведя" записала.
Время — уже двенадцатый час ночи. Учителя почти не отдыхают, только маленькие перерывы у куряг. Все наблюдатели, кроме активиста, уже устали от созерцания, то и дело выходят в коридор, болтают, по десятому разу изучают развешанные на доске протоколы, в которые завуч уже начала вносить официальные данные. Тоже морока: поди пойми, чем там отличаются недействительные бюллетени от испорченных или погашенных?
Разложенные по партиям бюллетени перевязывали крест-накрест тесьмой — положено! За некоторые движения проголосовали по два-пять человек — бережно перевязывали и их.
Без перерыва перекинулись на "розовых" одномандатников. Снова началось броуновское движение. По взаимному соглашению членов комиссии и наблюдателей, последние стали помогать, и муравейная куча-мала заметно увеличилась. И учителя, и наблюдатели за две трети суток стали почти единым целым, сплотились, советуются и вежливо помогают друг другу. С нами по соседству на других этажах — еще две комиссии. Там все по-другому. В одной все очень строго, наблюдатели сидят вдоль стены, чай из самовара прихлебывают, а члены комиссии официально демонстрируют им каждый свой шаг — этак у них до утра затянется! В другой комиссии совсем беспорядок: бюллетени чуть ли не на полу разбросаны — и там все очень долго. У нас быстрее всех!
По одномандатному округу на нашем участке победил всех доставший своими плакатными портретами "рядовой представитель "Отечества" Груздев, за ним доцент (или все-таки майор?) Пронин, текущий депутат Медведев — третий, а коммунист Шевелуха — лишь четвертый.
На часах — 23.30, и пришло время "зеленых" кандидатов в мэры. С ними учителя разобрались споро, по наметанной дорожке. Кандидаты постепенно исчезали, оставались лишь поименованные бумажки. Усталость членов комиссии проявлялась только в глубоких вздохах-полустонах, да завуч вдруг, неожиданно даже для себя, операцию "44+1" посчитала на машинке. Наблюдатели, вовсю помогавшие учителям, казалось, отдыхали от суточного бездельного сидения.
На участке №2261 победил Лужков: за него 958 человек. Кириенко (190) и Бородин (99) далеко позади. Все результаты завуч вписывает в развешанные протоколы — небрежно, убористым почерком — и от этого надписи напоминают эфемерные букмекерские ставки на лошадей: их написали мелом и сейчас сотрут. "Лужкова надо на вес считать!" — развеселилась учительница математики.
Наконец, самая трудоемкая работа — разобраться с "желтыми" советниками. В бюллетене их разрешалось отмечать от одного до пяти, поэтому просто рассортировать листы по фамилиям не получится. Разбились по парам — вместе учителя и наблюдатели: один диктует, другой галочки ставит. На какое-то время кабинет английского наполнился странной, немного таинственной перекличкой, несколько человек бормотали молитвы-мантры из никому не известных фамилий: "Харина… Орлов… Федоровская… Огнев…".
В час ночи раздался вдруг звонок, и это было расценено как скорое приближение конца утомительной работы. Заполнение последнего "советнического" протокола уже не вызывало эмоций. Обессиленные и меланхоличные, двое учителей уже снимали с коридорных стен списки кандитатов, другие оттирали парты от следов фломастеров, третьи наполняли бюллетенями огромные бумажные мешки, перевязывали скотчем и бесцеремонно валили в угол, чтобы не мешались. Завуч невидящими глазами пробегала по каким-то документам, что подсовывали ей на подпись нетерпеливые наблюдатели, и уже думала о предстоящей поездке в территориальный избирком. Расправившись с государственным делом, учителя пошли пить чай.
Денис ТУКМАКОВ
1.0x
