ЗЕМНОЕ И НЕБЕСНОЕ (Новая картина Ильи Глазунова “Разгром храма в пасхальную ночь”)
45(310)
Date: 9-11-99
ВЕЛИКА ЭТА РАБОТА не только размерами полотна (8х4 метра), но и монументальностью замысла. Что же это за картина, которая, надеемся, вскоре будет представлена на выставке в московском, а затем петербургском Манеже вместе с другими новыми произведениями? Почему она вызывает столь бурную эмоциональную реакцию?
На полотне запечатлено смертельное столкновение двух стихий, олицетворяющее извечную борьбу Добра и Зла. Время действия — начало 20-х годов. В православный храм, куда собрались представители всех сословий России, еще не подозревающей, что ей предстоит испытать, врывается интернациональная банда. В центре композиции — комиссар в кожаной куртке с маузером, держащий на поводке собаку с Георгиевским крестом на шее. Его ненавидящий взгляд через пенсне направлен на распятие Христа в правой стороне картины.
Во всей жестокости его читается предвкушение достижения вожделенной цели, некогда выраженной в кличе масонского “оракула” Флери: “Долой распятого! Ты, который уже восемнадцать веков держишь мир под своим ярмом! Твое царство кончено! Не нужен Бог!”
За ним сплотилось, кажется, все вселенское отребье. Матрос с винтовкой и пулеметом, орудием массовых казней; персонаж, выпускающий из мешка свинью с церковным крестом; блудница в генеральской шинели, накинутой на голое тело; баба в горностаевой шубе, добытой при осуществлении девиза “Грабь награбленное!”; “революционная семья” в венчальных коронах, на которых пришпилены пентаграммы... Известно, как во времена “великой французской революции” алтарь храма занимала голая проститутка... Известно и то, что ударной силой революций становились иноплеменные наемники, отличавшиеся особой беспощадностью в расправах с коренным населением. Вот и здесь мы видим китайчонка в офицерской фуражке.
Нет, не случайно революция ассоциировалась у многих с приходом антихриста. И не случайно образ комиссара в кожаной куртке на картине, напоминающий то ли Троцкого, то ли Свердлова воспринимается как персонификация антихриста.
Кровожадная черная масса, подпираемая врывающимися в храм лошадьми (вспомним о конях из Апокалипсиса), обрушивается на тех, кто пришел восславить Воскресение Спасителя, светлейший православный праздник. “Изыдите”, — простирает в гневном жесте руки служитель Церкви Христовой. Окружающие его люди — это та Россия, которая приняла на себя самый сокрушительный удар сатанинской силы, отразившийся на нравственном здоровье и сознании всего человечества. Стоит вглядеться в лица этих людей, чтобы почувствовать, какой была подвергшаяся распятию наша Россия, наша Родина, с ее священнослужителями и юродивыми Христа ради, доблестным воинством и предприимчивым купечеством, с теми, кто был олицетворением государственного строительства на началах православия самодержавия и народности и простыми пахарями.
Как изумительны своей выразительностью женские лица, несущие печать трагедийности от свершающегося глумления! Как индивидуален каждый образ, при этом, будто узнаваемый с первого взгляда или вызывающий определенные ассоциации с известными лицами.
Узнаваемость времени и его характерных образов объясняется глубочайшим проникновением художника в историческую ткань эпохи. Атмосфера действия и образы картины воссозданы на основе редкостного богатства исторических и художественных материалов, собираемых в течение всей жизни. В их числе редкие отечественные и зарубежные издания, как, например, трехтомный альбом портретов русской аристократии, вышедший в Испании в 1987 году; чудом сохранившиеся родовые коллекции; собственные зарисовки с натуры, сделанные в студенческие годы; образы реальных людей, переживших революционное лихолетье и последующие “великие переломы”. Естественно, в картине отразились и биографические мотивы. Те, кто знаком с книгой-исповедью И. Глазунова “Россия распятая”, в офицере со свечой и стоящей рядом с ним женщиной могут узнать родителей художника, а в образе государственного сановника в левом углу картины — его деда.
Происходящее в храме трагическое действо свершается на фоне евангельских сюжетов, запечатленных на стенах оскверняемого храма. Слева — огромная сцена Страшного суда. Здесь мы видим Иуду, сидящего на коленях у сатаны, руку, взвешивающую на весах дурные и добрые дела, архангела Михаила, разящего копьем силы тьмы, фигуру человека, привязанного к столбу, которого не берет ни рай, ни ад, ибо он, по равнодушию своему, не совершил ни добра, ни зла, далее — сцены воскрешения Лазаря, суда над Христом, представшим перед Понтием Пилатом, просветляющий образ Воскресения Господня...
Земное в картине перекликается с небесным, и эта перекличка заставляет глубже вдуматься в происходящее, соотнести прошлое с нашими днями, задуматься о будущем.
Валентин НОВИКОВ
1.0x
