ТОТ, КОТОРЫЙ НЕ ВЗРЫВАЛ

Author: Александр Лысков
ТОТ, КОТОРЫЙ НЕ ВЗРЫВАЛ
40(305)
Date: 5-10-99
ТАТАРСТАН ПРОПИТАН ЯДОМ величия коренной национальности. В Казани по газетам и телевидению разлита идеология гайдаровщины в смеси с восстановлением татарского государства в пределах Золотой орды. В Набережных Челнах к этому добавляется упертость фанатиков ислама, слетающихся в местную медресе, выпускники которой мечтают повторить подвиги Басаева. Нет-нет, да и накатит на город строителей грузовиков очередная антиалкогольная кампания: выйдут толпы молодых радикалов в зеленых повязках. Сядут на площади с требованием запретить продажу спиртного. Иначе, мол, сами возьмемся "решать вопрос", как это делали в Карамахи боевики Хаттаба: пузырем об асфальт и — "Аллах над нами! Джохар с нами! Россия под нами!" Это "взрывники" из организации "Алтынзак", внешне непроницаемые, будто бы углубленные в Коран.
Свободного человека не может не угнетать религиозный фанатизм — православный, исламский, любой. Духовное перенапряжение убивает интеллект. Поэтому университетски образованный, молодой, отважный Ялдан Галимов, с которым мы сидим в кафе на главной улице Набережных Челнов, интересен мне только как враг — коварный в своем умствовании...
Вот обложка книжки Ялдана, только что подаренной мне: конники едут справа налево. То есть с востока на запад. Пики у них сверкают. А на горе над ними воет волк, задрав морду к луне. "На долгую память от борца за свободу”, — написано в мой адрес. И дальше что-то по-арабски. Надо будет в Москве показать знающим людям, пускай переведут. Хотя что хорошего может написать националист на языке Хаттаба-террориста...
Слушаю его откровения.
— Мой "Алтынзак" зарегистрирован не только в Казани и здесь, в Челнах, но и в Елабуге, и в Альметьевске...
Он называет как раз те города, по которым пролегал маршрут жизни нового героя исламских фундаменталистов — "кадета" басаевскоого отряда Сайтакова. Парень сварному делу учился у отца. Потом — как в песне: "Батя на заводе "КАМазы" клепал, а я эти "КАМазы" взрывчаткой набивал..." Молодого татарина потянуло на подвиги, подкрепляемые долларами. Доллары отстегнул Бен Ладен. А идейную обработку провели такие, как мой ученый собеседник по кафе. Он продолжает.
— ...Есть также филиалы нашей организации в Азнакаеве, Нижнекамске. Мы официально зарегистрированы в Москве, Уфе, Самаре, Омске. Хотя, к сожалению, они нам не вполне подчиняются. Работают автономно. Но каждый год на Курултай собираемся...
Мне странно его напористое желание не упустить меня как слушателя — будто бы это еще в советское время я оказался его попутчиком в поезде, и он дружески изливает мне душу. Хотя на дворе 1999 год. Осень взрывов. Сентябрь войны с террористами, один из которых — идейный ученик Ялдана и мой кровный враг. Ладно бы я маскировался под писателя, но ему прямо было сказано, что я — корреспондент "Завтра". Газеты того самого Государства Российского, на уничтожение которого он жизнь положил. Откуда такая искренность? Это же политический боец с десятилетним опытом — не из чувства же раскаяния он исповедуется! Не считает же он меня простодушной "подставкой для микрофона", посредником для распространения его убеждений. Конечно же, по законам военного времени, я не дам ему прямого слова с магнитофонной пленки, а обнародую собственный взгляд на его детище, именумое "Алтынзаком".
С одной стороны, начиналось оно простодушно-романтически в конце восьмидесятых годов якобы для того только, чтобы организовывать дискотеки татарской молодежи. По крайней мере, так обозначались цели организации в официальном регистрационном документе. Только натасканные кэгэбэшники наверняка знали тогда и отдавали себе отчет в том, что это лишь декорация. Общество в то время было настроено против "плохого КГБ", и если бы даже чекисты попытались разъяснять конечные цели таких "Алтынзаков", им все равно бы никто не поверил. Хотя Ялдан, учреждая невинную организацию, твердо знал, что "среди татар на протяжении всех четырехсот лет колонизации Россией оставалось ядро непримиримых". Четыреста лет уязвленная гордость бывших золотоордынцев передавалась в некоторых кланах от отца к сыну. Сказки так не передавались, родовые предания, фамильные драгоценности, как жажда реванша! Несколько "пассионариев" находились в любом поколении и с большей или меньшей степенью воинственности вели речи о возмездии. В иные годы и столетия в них видели сумасшедших, но иногда и прислушивались. А в последнее десятилетие — как бы позволили им произрасти до упора. Так появился Сайтаков.
Тут уж не требуется слушать профессора Ялдана Галимова, а достаточно поднять архивы местных спецслужб.
Уже на дискотеках была вброшена мода на зеленые повязки с арабской вязью. Следующий этап — уличные беспорядки. Стычки с ОМОНом. Такой план действий Ялдан Галимов уготовил тем, "кто в силу своей юности понимал идею независимости Татарстана интуитивно". Забегая вперед, скажу, что через несколько лет татарская молодежь в зеленых повязках уже вступит в схватки с рабочими дружинами КАМаза, попытавшись "лечь на конвейер" в знак солидарности с Джохаром Дудаевым.
"Интуитивное понимание независимости" стало подкрепляться экономическими подтасовками в духе тех лет. Кричали о высокой доходности хозяйства Татарстана и о грабеже в бюджет центра. Поколение "взрывника" Сайтакова так и помрет с этим убеждением.
Первая шура тоже была объявлена в Татарстане. Давным-давно, аж в 1990 году. Это была шура, подконтрольная организации моего собеседника. Далее "танцующие в дискотеках" молодые татары в зеленых повязках объявляют о создании "независимых Татарских государств". Это не опечатка — именно во множественном числе — татарских. От Крыма до Омска! Далее в документах появляется такая формулировка:
"Укреплять преданность исламской вере"... И еще один образчик постановления: "Шура считает необходимым ограничить число эмигрантов из числа русских".
Прошел еще год, и набравший силу "Алтынзак" требует, чтобы призывники-татары служили только на своей земле. Тут вспоминается пошедший гораздо дальше по пути расчленения России нынешний "новый татарин" Шаймиев, прекративший призыв из пределов республики, дабы ослабить Российскую армию в борьбе с такими, как Сайтаков, взорвавший жилые дома в Москве.
— Руководство Татарстана давно включилось в борьбу за реализацию наших идей, — словно бы подтверждает эту мою мысль профессор Галимов, попивая растворимый кофе под желтеющими акациями.
Что же, уже тогда, осенью 1991 года, в дни мятежа Дудаева, татарские единомышленники чеченского генерала устроили кровавую схватку с жителями республики, пришедшими на площадь с флагами России. Первая кровь будущего глобального террора пролилась именно тогда. Бывший в ту пору на восемь лет помоложе, мой собеседник уже тогда начал сколачивать Национальную гвардию из призывников, отказавшихся идти в Российскую армию, — из сайтаковых... Он выдавал им соответствующие справки. Вносил в список будущих боевиков. И все это — под здравицы о "нашей и вашей свободе". То есть они и нам, русским, уже определили род свободы — татарский ее вариант.
Вообще, у всех сепаратистов в большом ходу это пожелание в отношении к русскому человеку: "За нашу и вашу свободу". Они подразумевают, что обе свободы одинаковы. Они как бы благословляют нас на создание своей русской республики, будто такое чаяние так же сжигает наши сердца, как и их стремление к созданию своих моноэтнических государств. Они путают нас с европейскими славянами, в то время как в нас — конгломерат национальных первичностей, мы уже есть продукт переработки моноэтносов, сорт яблок, возросший в результате бесконечных прививок других сортов, в том числе и татарского. Обратного хода, распрививки не может быть. Мы такие, тем сильны и славны. И навсегда свободны. Это ведь не к нам были обращены призывы Кремля наедаться свободы, пока не подавимся. Это к изголодавшимся наци относилось. Вот они и пережрали, их утроба лопнула, взорвалась, а когда рассеялся дым гексогена, не досчитались многих русских. "За нашу и вашу свободу!".. Их свобода обернулась нашей несвободой. И настало нам время бороться за нашу.
А тогда, в начале девяностых, мой теперешний сосед по столику в челнинском кафе хлопотал уже о создании ассоциации тюркской молодежи. В лагере "Идель" под Казанью идеологически натаскивались "сайтаковы" уже башкирские. Теперь и в Уфе зеленели повязки крутых тюрков, и там они протестовали против подписания договора с Россией...
— С 1992 года наши ребята проходили боевую подготовку в Чечне, — легко, вместе с дымком от сигареты, слетает с языка моего ученого соседа Ялдара Галимова.
Вот так. Хорошо, что не вылупился в волжских политических степях татарский Дудаев. Мелким пакостником Сайтаковым обошлось. Мелким — в предположительном сравнении с тем, что могло произойти, если бы этот бывший сварщик успел дослужиться до больших должностей. А ведь когда-нибудь дослужатся выкормыши "Алтынзака" и до генералов — лет через двадцать. Почувствует кто-то в себе "пассионарные" позывы, услышит голос предков — и возьмется за "создание Вечного Иля на обломках Российской империи". И Ялдану Галимову, с удовольствием излагающему мне этапы своей политической деятельности, будет тогда всего шестьдесят годочков. Тряхнет стариной профессор, вспомнит молодость.
Россия.... Распря... Вечный бой...
В ту, первую чеченскую войну (а вернее — бессчетную, бесконечную), экстремистский "Алтынзак" и официальная Казань слились в общем негодовании против "притеснителей" из Центра, федералов, или, как они правильно говорят, — русских. Они обвиняли нас, полные жалости к себе: "В течение всей истории нахождения в составе России татары использовались как пятая колонна и пушечное мясо для завоевательных целей русских на Кавказе".
И опять же именно в Набережных Челнах сильнее всего кипели национализм и ненависть к России. Именно там, в городе, казалось бы, по всей своей сути автомобильного производства интернациональном, советском, странным образом вздымалась волна пособничества бандитам в Чечни. Тогда, в 1995 году, будущему взрывнику Сайтакову было девятнадцать лет. И он в этих волнениях действовал сознательно. И тогда же впервые пришел в местную медресе. Наверное, искренне молился. Чувствовал себя настоящим татарином, потомком тех, кто сотни лет назад жег Москву.
— Алтынзак!
Совсем непьющий, очень набожный был мальчик.
Как бы там ни было, сегодня именно Набережные Челны превратились в центр воинствующего татарского национализма. В морозный день 12 декабря 1997 года там проходил Восьмой Курултай "Алтынзака". Зеленели повязки на головах новых ордынцев, огромной толпой двигавшихся по неимоверно широким улицам когда-то показательного социалистического города. На подходе к центру, у кинотеатра, от толпы откололись несколько человек. Они бросились к российскому флагу, вывешенному на углу дома в честь Дня Конституции. Самого легкого подсадили на плечи. Парень в зеленой повязке повис на древке, обломил, упав вместе с полотнищем.
С победными воплями передовая группа молодых татар вернулась к основным силам. Полотнище окружили с гиканьем и визгом, совсем как когда-то их пращуры на Московии, потом зажгли флаг сразу от нескольких зажигалок, а пепел затоптали.
Сайтаков был в этой толпе. Не смог протиснуться, чтобы собственным каблуком ударить по "трупу". А жаль. Может быть, если бы выложился тогда хорошенько в своей ненависти, так хоть каплей меньше осталось ее в нем. Не хватило бы в Москве той самой последней капли. И он хоть засомневался бы перед тем, как устанавливать таймер на мешках с гексогеном...
А толпа рвалась дальше по городу. Срывали уже все попадавшиеся на пути российские флаги. После так же топтали и жгли картонные макеты российских паспортов. Требовали "перехода на латинскую графику".
Кричали:
— Российская армия и ее военкоматы не должны находиться на татарской земле! Нам никто не угрожает!
— Татарстан от распада России выиграет не только финансово-экономически, но и территориально!
Вспоминали даже Ленина — как сочувствующего "самоопределению наций". И снова кричали:
— У нас нет ни друзей, ни врагов, а есть только интересы татарской нации!
— Где бы мы ни жили, везде должны осуществляться татарские интересы!..
С тех пор прошло два года. Даже сам Ялдан, мой деятельный, образованный собеседник, сидящий под легким зонтиком кафе, признается, что с "первого раза не получилось". Он глубоко озабочен этим. Молчит, слегка подрагивая коленом. Видно, что все силы ума направлены на анализ промахов. Что "борьба за независимость" — дело его жизни.
— К глубокому сожалению, наша нация вступает в третье тысячелетие под новым протекторатом Москвы. Сейчас можно сыграть на том, чтобы обвинить Москву в принудительном объединении этнических общностей. Ведь в вашей конституции не предусмотрено право выхода автономий из состава России. Это слабое место. Туда мы и будем бить...
— День "М" и час "Х" для татар наступит в начале двадцатого века!..
Он говорит это на тихой улице просторного, воздушного российского города. В это же самое время у мрачных границ Чечни тоже называется некий час "Х" и день "М". Близится беспощадное сражение.
* * *
Впервые я познакомился с профессором Галимовым в середине лета — тогда он был одним из участников голодовки в Казани против кланового правления Шаймиева. Тогда он как бы подводил итог первого этапа своей бурной политической деятельности: "Мы хотели сделать Татарстан сильным национальным государством от Крыма до Сибири. Тут, среди голодающих, есть и те, кто хотел сделать Татарстан демократическим. Не получилось ни у тех, ни у других. Татарстан стал шаймиевским. У нас, как и у вас, тоже правит Семья".
Опять звучало тогда это скользкое, коварное "у нас — у вас". Будто у нас и вправду может быть что-то общее с идеологами уничтожения людей, спящих в своих домах...
Набережные Челны