БИТВА ЗА СОЮЗ

Author: Евгений Ростиков
БИТВА ЗА СОЮЗ (Окончание. Начало в №32)
33(298)
Date: 17-08-99
ЗАЧЕМ ВЪЕЗЖАТЬ В КРЕМЛЬ?
В 1995 году в одной из республиканских газет я опубликовал статью под названием "Лукашенко — президент России?" Через пару недель, выступая на республиканском активе руководящих работников, Лукашенко отпарировал: "Вот, Ростиков пишет, что я на российский престол замахиваюсь, хочу его успокоить — у меня и в Беларуси дел невпроворот". Впоследствии к этому вопросу Лукашенко обращался не раз. И суть всех его выступлений сводилась к одному: "Дай Бог мне здесь жизнь народу сделать человеческой".
Но в окружении белорусского президента стала зреть идея восшествия их патрона в Кремль. О том, что эта идея проникла в умы высшего чиновничества, говорит и тревога, которую в скверике у администрации президента высказал мне года два назад один из ее руководителей: "Они решили, что Лукашенко может въехать в Кремль. И его в этом усиленно убеждают. Но Россия — не Белоруссия. Там через неделю можно, как петровский Меньшиков, загреметь в какую-нибудь сибирскую Березовку".
Что в России и своих Наполеонов более чем достаточно, а главное, что правят там не просто большие, а очень большие деньги и силы, находящиеся далеко за ее пределами, Лукашенко, конечно же, хорошо понимал. Тем не менее именно к этому периоду относится его сакраментальная фраза, сказанная якобы в кругу приближенных: "Белоруссия для меня — пройденный этап".
И дело закипело. В Кремль полетели прожекты, варианты, предложения. На первоначальном этапе переговоров об объединении двух стран Лукашенко готов был согласиться быть президентом Союза по очереди с Ельциным. Данный вариант предполагал создание единого государства, всенародное избрание президента и вице-президента Союза, формирование союзного парламента и правительства. Но в Москве, сославшись на сложности с внесением изменений в Конституцию, отвергли это предложение.
В апреле, во время встречи с Ельциным, Лукашенко предложил вариант передачи главного союзного поста будущему президенту России, которого изберут в 2000 году, сам оставаясь как бы на вторых ролях. "Во имя лучшей жизни, ради святого дела объединения наших народов" он предлагал Ельцину взять часть своих полномочий.
Но и это предложение не было принято. В конце концов Лукашенко стал понимать, что Кремль начихать хотел на это "святое дело". Тамошнему жильцу и приживалкам успеть бы только обляпать свои делишки. И тогда Лукашенко делает следующий ход, сначала в интервью российской газете "Трибуна", а в конце июня ОРТ открыто заявляет: "Если будет Союз и его президент будет избираться прямым открытым голосованием, почему бы мне не посоревноваться с Борисом Ельциным в борьбе за этот пост?"
Но еще раньше в одной из передач Александра Любимова, отвечая на вопрос некоего российского телезрителя: "Если завтра вы станете президентом объединенного государства, каким будет ваш первый указ?" Лукашенко, не чувствуя подвоха, сразу же честно раскрыл свои карты: "Создание вертикали власти и борьба с коррупцией — это вопрос номер один. Пока этого у вас нет, ни о каких реформах вы и речи не ведите. И еще — политическая стабильность. Это главный фактор для экономической стабилизации. Когда люди видят драку во властных структурах, у них вообще руки опускаются".
Этого-то больше всего боятся российские коррупционеры и олигархи — порядка, ответственности, сильной власти. Проект союзного Договора, предложенный Лукашенко, был объявлен Кремлем слишком радикальным. Ельцин категорически отверг введение поста союзного президента, избираемого прямым голосованием. Но предложение Лукашенко отверг не только Кремль. Спикер Госдумы Геннадий Селезнев сказал, что если бы договор подписывался после президентских выборов в России, то он бы подумал над тем, как реализовать эту идею: "Но сейчас, не приведи Бог, если президентом Союза станет Ельцин".
Понять его тревогу можно. Объединение России и Беларуси в единое государство с введением поста союзного президента или суперпрезидента вызывает опасение, что это один из способов оставить Ельцина у власти на третий срок. И Лукашенко вольно или невольно подыгрывает ему в этом. Анализируя такой поворот событий в преддверии президентских выборов в России, действительно приходишь к выводу, что Ельцин может воспользоваться Союзом Беларуси и России, чтобы удержаться у власти. По утверждению политологов, этот ход рассматривался в Кремле еще два года назад. О том, что им могут еще воспользоваться, говорит и Михаил Горбачев, который заявил, что сегодня "прорабатывается вариант переноса выборов в связи с созданием нового союзного государства".
В Кремле действительно не прочь использовать объединительный процесс для достижения личных целей. Такое уже было накануне президентских выборов 1996 года, после чего объединительные процессы, несмотря на все "подписания", были фактически заморожены. В конце июля руководитель пресс-службы белорусского президента Владимир Скворцов вынужден был сделать на этот счет специальное заявление. В нем, в частности, говорилось: "Окружение Ельцина заблуждается, если думает, что Лукашенко выступит в роли троянского коня, на плечах которого некоторые политики могут продлить свое политическое долголетие. Лукашенко не будет мальчиком на побегушках у Ельцина. Идею единения народов двух государств президент Беларуси считает святой".
ОБЪЕДИНЕНИЕ ВНЕ "ЗАКОНА"?
Несмотря на высокие слова о сохранении независимости, союзное государство — это все-таки слияние двух стран в одну с некоторой потерей их суверенитета. Но каким образом? Лукашенко видел, что враги объединения как в Беларуси, так и в России принялись разыгрывать именно эту карту, выдвигая неприемлемые для суверенного государства условия. В одной из бесед с журналистом он сказал: "Допустим, объединение произойдет по принципу бывшего Советского Союза или конфедерации. Вы, что же, тоже хотите, как предлагал Чубайс и Гайдар, чтобы Беларусь расчленили на 6 областей и включили их в состав РФ? Так не будет! После подписания в 1998 году декларации о дальнейшем единении Беларуси и России пришло осознание, что без скорейшего создания наднациональных органов единой валюты дальнейшее продвижение вперед невозможно. В конституции двух стран требовалось внести некоторые изменения, позволяющие регламентировать все направления сотрудничества и определяющие порядок передачи некоторых полномочий совместным органам управления. Но и к конституционной реформе Россия не была готова. На референдуме, мол, эти вопросы решить невозможно, требуется созыв конституционного собрания или еще что-нибудь. Да и проведение референдума по объединению двух стран ставится уже под сомнение. В то время как председатель Центризбиркома Беларуси Лидия Ермошина подтверждает, что официальные власти республики готовы провести такой референдум "в любое время", Кремль все более затягивает срок его проведения. Нет, мол, лишних денег, а российское законодательство запрещает совмещать проведение референдумов с какими бы то ни было выборами, будь это предстоящие через несколько месяцев выборы в Госдуму и выборы в следующем году президента. Лукашенко понял разницу между декларацией, подписанной в Москве, и нынешними неопределенными заверениями. Договор ими не скрепишь.
Россия не была готова даже обсуждать вопрос механизма передачи части полномочий в наднациональные органы управления. Выступая на последней 12-й сессии Парламентского собрания Союза Беларуси и России, Лукашенко как пример привел проблемы таможенных тарифов: "Год назад они полностью совпадали, а теперь вновь разнятся более чем по 150 позициям". С этим столкнулась и Европа до создания наднационального органа того же таможенного регулирования. Теперь там в одностороннем порядке никто ничего не имеет права менять.
То же касается и других правовых аспектов. Например, общее криминальное пространство диктует и необходимость создания единой правоохранительной системы. Борьба с преступностью еще больше скрепила бы союзное государство. Одна из образующих Союза — создание единой судебной системы. Оно и понятно, единое государство, а значит, единые органы, одна прокуратура, один уголовный кодекс. Уже сегодня статус прокуратур у обеих стран примерно одинаков, а законодательные различия незначительны по сравнению с другими странами СНГ.
На прошедшей в начале года в Минске совместной коллегии Генеральный прокурор РФ Юрий Скуратов и РБ Олег Божелко подписали протоколы о правовой помощи прежде всего в области борьбы с оргпреступностью. Кстати, как сказал мне на днях Олег Божелко, человек твердый и последовательный: "Для меня Скуратов по-прежнему остается Генпрокурором России. Так и запиши!" Тем не менее Скуратова на этом посту уже нет. И здесь дело повисло в воздухе.
Осознав эти и другие "закавыки", которые воздвигаются на пути к Союзу, Лукашенко не мог больше сдерживать своего возмущения. Он понимал, что, подписывая очередной документ, он будет не просто лить воду на мельницу врагов народов Беларуси и России, но дискредитиро- вать саму идею интеграции славянских народов.
ПУСТОПОРОЖНИЙ ЗВОН
Камнем преткновения остается и создание единой валюты. Белорусские националисты не мыслили своей независимости без собственных дензнаков. Правительство Шушкевича—Кебича даже заказало за океаном эту "валюту", которая, поговаривают, и сейчас в "неразобранном" виде хранится где-то в глухих подвалах Нацбанка.
Но уже через год в Беларуси снова стали говорить об объединении российских и белорусских денег. И хотя бывший глава Нацбанка, а сегодня один из самых воинствующих оппозиционеров Станислав Богданкевич в 1994 году стал открыто выступать против вхождения Беларуси в единую с Россией рублевую зону, именно эта идея была козырной картой двинувшегося в президенты Вячеслава Кебича. Недавно в России признали, что план объединения двух валют во многом и был разработан для поддержки президентских амбиций бывшего премьера, а после его поражения успешно похоронен либералами в российском правительстве. Но белорусский народ тогда наивно верил, что объединение валют станет первым шагом к Союзу двух государств.
Перед вторым туром выборов, когда большинству стало ясно, что игра с общей валютой так и останется игрой, для поддержки Кебича в Белоруссию прибыл премьер России Виктор Черномырдин и председатель Центробанка Виктор Геращенко. Формально — на торжество по случаю освобождения Минска от немецко-фашистских захватчиков. На банкете в честь этого праздника в минской гостинице "Юбилейная" я спросил главного банкира России: а возможно ли объединение рубля и "зайца", если к власти придет Лукашенко? "Посмотрим,— сказал он.— Посмотрим".
С тех пор они смотрят уже пять лет и, похоже, намерены продолжать это делать еще годков десять. Понятно, что главный банкир России должен ждать политических решений. Тем не менее... На последнем заседании Исполкома Беларуси и России председатель Национального банка РБ Петр Прокопович сообщил о согласии руководства Беларуси использовать российский рубль в качестве общей расчетной единицы. Одновременно было объявлено, что выработана концепция по вопросам введения общей валюты и создания единого эмиссионного центра, естественно, в России. Это было трудное для Беларуси решение. Но ради дела Лукашенко пошел и на это.
Россияне предполагают, что переход на единую валюту Союза займет как минимум 8-10 лет и должен быть одномоментным. Белорусы говорят, что это может вызвать разные сбои в платежной системе республики и предлагают начать введение российского рубля уже с этого года: поэтапно, по 5-10-15% в год. Это позволит выравнять условия хозяйствования, параметры кредитно-денежной и социальной политики союзных государств, без чего единая валюта невозможна.
Оппозиция пугает обывателя, что если российский рубль станет единым платежным средством, то цены на белорусские товары вырастут процентов на 30, а значит, резко упадет их конкурентоспособность на российском рынке. Сегодня средняя реальная заработная плата в Белару- си за счет особой структуры внутренних цен выше, чем в России, т. е. одну и ту же потребительскую корзину в республике можно купить за меньшее количество российских рублей. Так что есть чего бояться.
Другим пугалом оппозиции служит тезис о подчинении Нацбанка республики парламенту России, из-за чего в Беларуси немедленно начнутся банкротства, вырастет безработица. И хотя глава Нацбанка утверждает, что ущемления интересов и прав Беларуси ни при каких условиях не будет, ибо вступают в Союз, в том числе и финансовый, равноправные государства на взаимовыгодной основе, белорусы опасаются тех многомиллиардных долгов, которые набрали "реформа- торы России" и которые могли бы лечь на плечи республики. Вот почему здесь с такой иронией восприняли некоего Сему Новопрудского из "Известий", который заявил, что "у Белоруссии в отличие от России почти нет долгов, потому что ей давно никто не дает денег". И задают встречный вопрос: "А куда вы дели то, что набрали и никак отдать не можете?" Так как ответа на этот вопрос нет, то белорусы согласны с Прокоповичем, утверждающим что "ни о каком объединении госдолгов речи быть не может".
С другой стороны, кое-кто в России склонен считать, что введение единой валюты выгодно только Беларуси, без нее, мол, банковская система республики станет банкротом. Действительно, пока что она не соответствует всем параметрам современного государства. Тем не менее платежная система ее функционирует нормально, задержка платежей составляет 2,7%, абсолютное большинство их проводится в течение дня. Это является хорошим показателем даже по западным стандартам. Много нареканий звучит в адрес Лукашенко, что он "тратит деньги" на поддержку агропромышленного комплекса. В прошлом году хозяйства республики не вернули почти 30% полученных кредитов, но отсрочка их — это не списание. К тому же республика вынуждена думать и о продовольственной безопасности. Через полтора-два года Беларусь намерена решить проблему конвертируемости своего рубля.
О том, что борьба за введение единой валюты будет непростой, говорят и слова уже упомянутого мной экс-банкира Станислава Богданкевича. В одной из бесед на этот счет он открыто сказал: "Надеюсь, банкиры не будут шептаться на кухне, а будут бороться". Лозунг почти из Манифеста, только вместо "пролетарии" надо вставить слово "банкиры", и получится "Банкиры всех стран объединяйтесь!" против Союза Беларуси и России. Другое дело, что в мире остались еще и пролетарии, а значит, не все так безнадежно.
БАБКИ НА СТОЛ
И все-таки долги у Беларуси есть. В основном перед Россией — за энергоносители, прежде всего газ. Сейчас республика должна Газпрому около 260 млн. долларов. Долг этот, кстати, не меняется уже полгода. Но это гроши в сравнении с задолженностью перед Газпромом российских потребителей и стран СНГ, которая составляет порядка 133 млрд. рублей. Одна Украина подняла зимой долг до 1,3 млрд. долларов и, как видно, не собирается его платить. Но именно Беларусь грозят "отключить от трубы".
В своем выступлении на той же 12-й сессии Парламентского собрания Лукашенко справедливо упрекнул россиян в нарушении договоренностей о сближении экономических позиций: "Наши предприятия, фабрики, заводы получают ресурсы в два раза дороже, чем соответствующие предприятия Российской Федерации, в то время как мы, со своей стороны, давно создали условия равного хозяйствования на территории Беларуси для всех субъектов Российской Федерации. Не думаю, что Россия получает от этого существенные материальные выгоды. А вот в том, что это наносит политический и моральный ущерб нашему Союзу, сомнений нет".
На этот упрек тут же отреагировал главный "газовик" России Рем Вяхирев, обвинив белорусского президента, что тот "заполитизировался". Дескать, дружба дружбой, а денежки врозь. "Бабки на стол!"— вот и вся любовь.
Конечно, газовикам никто не запретит разговаривать на таком уровне. Но, с другой стороны, и они должны немного думать о "какой-то политике". И политика может быть даже в том, что основные транспортные ветки Газпрома проходят через Беларусь. К концу 1999 — началу 2000 годов будет закончено сооружение первой очереди белорусского участка трансконтинентального газопровода "Ямал-Западная Европа". Один их самых важных вопросов — вопрос о владельце новой трубы. Газопровод строится исключительно на деньги Газпрома. А значит, де-факто и де-юре является его собственностью. РАО Газпром предлагал купить землю, на которой проходит эта труба, но Лукашенко, несмотря на катастрофическую нехватку средств, все-таки отказался от этой сделки. Здесь не только забота о будущих поколениях проживающих здесь людей, но и желание дать понять "газовикам", что объединение двух стран — тоже "политика".
В свое время националист Зенон Позняк и его "специалисты", предлагая отделиться от России "огромным рвом", обещали белорусам, что они будут жить припеваючи только от транзитных газонефтяных и прочих путей, которые проходят через республику из России на Запад и обратно. Не совсем понимая, что на все в мире существуют тарифные сетки, выше которых не прыгнешь, он обещал, что будет "выбивать из России", пользуясь вяхиревским термином, необходимые бабки, угрожая в противном случае "запереть" ее в Азии, отрезать ей все пути. И хотя здравым людям было понятно, что это чистейшей воды бред после затяжного националистического угара, тем не менее Лукашенко, придя к власти, никогда не брал за этот проход через Беларусь даже той цены, что он стоит. И это было частью его стратегического плана — создания единого Союза Беларуси и России, который не понял главный газовик России, предлагавший "выживать отдельно".
ПЕРЕЗРЕЛОЕ "ЯБЛОКО" В КРИВОМ "ЗЕРКАЛЕ"
Планируемое объединение двух братских народов заставило вылезть из щелей всех его противников. Президент действующего в Беларуси некоего хитрого института "Восток—Запад" Леонид Заико, отвергая экономические выгоды этого Союза, договорился до того, что "дешевизна нефти и газа оказывает негативное воздействие на конкурентоспособность белорусских товаров".
А бессменный кандидат в президенты России Григорий Явлинский, выступая в программе "Зеркало" на РТР, развил эту тему, "интеллигентно" пугая телезрителей, что объединение двух наших стран привело бы к "хаосу и разрушению российского экономического законодательства", "росту цен и уменьшению доходов граждан из-за разрушения денежной системы", "возникновению очагов напряженности и в России, и в Беларуси". Продолжая эту мысль уже в газетной статье, он же утверждал, что это "приведет к такой же неразберихе, какая возникла в 1992 году. Откроются огромные дырки, через которые будет утекать добро из РФ. Усилится коррупция, разворовывание".
Он забыл сказать, что к хаосу и неразберихе Россию привели экономические прожекты типа "500 дней". А в Беларуси есть порядок, строго блюдутся законы. Это-то, видно, и пугает на деле перезрелого "яблочника". Не зря он с таким пафосом вещает, что "мы у себя не можем решить проблемы Камчатки, не можем выплачивать пенсии нашим чернобыльцам, которых совсем не так много в сравнении с белорусскими".
А Беларусь своим чернобыльцам регулярно платит. Вот как сказал на это пафосное выступление Явлинского его коллега по Госдуме Николай Гончар: "Проблема той же Камчатки вовсе не в том, что у страны нет денег на отправку туда топлива. Проблема иная — федеральная власть не может выяснить, где же деньги, которые были на это выделены". В этом, видно, и проблемы чернобыльцев, пенсионеров и других категорий граждан России, подолгу не получающих заработанных денег.
Весьма показателен и еще один иезуитски-ханжеский ход этого "яблочника". Его якобы пугает, что "объединение России и Беларуси нанесет сильный удар по СНГ. Может быть, последний. Потому что дисбаланс в отношениях со всеми остальными странами Содружества неизбежно приведет к серьезным последствиям".
Сильный аргумент — тем более, что СНГ сегодня существует как повод для более-менее регулярных посиделок бывших членов Политбюро и их "товарищей". Ни одно из принятых ими решений (а таких к середине 1996 года набралось более 1200) выполнено не было. Оно и понятно — слишком разные у стран СНГ сегодня интересы. Тем не менее, Явлинского больше заботит это мертворожденное дитятко, чем реальное объединение двух братских республик.
Пока же этому "глобальному" политику не мешало бы знать выводы, к которым пришел главный экономист Всемирного банка Джозеф Стиглиц. Ссылаясь на последние данные и экономические показатели, он констатирует, что "почти во всех без исключения странах бывшего Советского Союза и Восточной Европы в настоящее время ситуация хуже, чем до перехода к капитализму. Резко везде снизился ВВП, ухудшились социальные показатели". И одной из причин этого он называет дробление, изоляционизм, разрыв прежних экономических связей, нежелание местных правителей сделать даже шаг навстречу друг другу.
Но Явлинский делает ставку не только на такой капитализм, но и на еще большее дробление — теперь уже России. Его тревожат возможные перемены "в федеративных отношениях в России" или, как он раньше сказал, "возникновение в ней очагов напряженности". Мол, "Татарстан и другие субъекты Федерации уже заявили о своем непонимании того, почему у них должен быть иной статус, чем у Беларуси". О том, что такие заявления звучали, ни для кого не секрет. Как не секрет и то, что у Беларуси всегда был немного другой статус, чем у республик, входящих в РФ. Знает об этом и "яблочник", хотя ему выгодней выступать этаким провинциально-львовским "незнайкой".
О том же свидетельствует и его утверждение, будто "срок пребывания Александра Лукашенко на посту главы государства 20 июля истек", после чего "он перестает быть легитимным президентом и всякая его подпись не имеет никакого смысла". Ясно, что, навестив недавно минских "яблочников", или, как их в Беларуси зовут, "огрызков", тесно смыкающихся с антилукашенковской оппозицией, он ссылается на утративший силу закон 1994 года. Но народ Беларуси живет по конституции 1996 года, которая дает право Александру Лукашенко руководить страной и подписывать все документы вплоть до 2001 года.
НАРОДЫ НЕ ПРОСТЯТ
Заявление Лукашенко о возможности переориентации белорусской внешней политики сразу же было услышано в Америке. Через несколько дней в аэропорту "Минск-2" приземлился посол США в Беларуси Дэниел Спекхард, который еще продолжал — в отличие от других дипломатов — отсиживаться в Вашингтоне после конфликта вокруг резиденции "Дрозды". Единственный до того визит в Беларусь он нанес в мае перед так называемыми "президентскими выборами". Теперь его волновал не только предполагаемый разрыв Беларуси с Россией, но и обстановка в республике накануне 20 июля.
Нелегитимность, которой угрожали Лукашенко, тоже могла остановить процесс интеграции двух стран. Потому посол заявил по прибытии, что "позиция госдепартамента США о непризнании конституционного референдума 1996 года остается в силе". В то же время в связи с новой ситуацией выдал кое-какие авансы. "Мы с большим интересом следим за этими заявлениями Лукашенко и очень заинтересованы в том, чтобы Беларусь как можно активнее развивала свои отношения со странами Запада, чтобы она не самоизолировалась от мирового сообщества". Но одних, мол, деклараций явно недостаточно. Запад ждет от Лукашенко реальных шагов. "Надеюсь, что Беларусь все же изменит свою политику, тогда в течение следующего года мы сможем улучшить наши отношения",— заверил Спекхард. Ясно, что стратегическое положение Беларуси, а главное, возможность лишить Россию самого последовательного и, по сути, последнего союзника, представляет для Запада колоссальный интерес.
Такого рода поворот событий, как ни странно, больше всего встревожил так называемую белорусскую оппозицию. Она принялась с жаром утверждать, что "Лукашенко долго придется объясняться: начиная от сбитого воздушного шара и заканчивая скандалом в Дроздах". Оппозиция, испуганная, что Лукашенко начнет играть на ее поле, бросала свой последний козырь: мол, западные СМИ так потрудились над созданием в умах "цивилизованных граждан" образа белорусского диктатора, что назад у них пути нет. Труд, конечно, был потрачен гигантский — здесь и клевета, и подтасовка, и ничем не прикрытая ложь. Но за отказ от Союза Беларуси с Россией Запад готов был дорого платить.
И там сочли, что Лукашенко может отказаться от главного дела своей жизни. Время, казалось, для этого было слишком подходящее — приближалось 20 июля, когда они могли объявить Лукашенко нелегитимным. Предполагалось, что нервишки у него должны быть на пределе. Хотя те, кто знает Лукашенко, понимали, что президента Беларуси больше волнует легитимность у своего народа, а не за рубежом.
Другое дело, что из этого "крутого разворота" могла извлечь Беларусь и тот же Лукашенко? Он неоднократно заявлял, что "на Западе нас не ждут". В первую очередь имея в виду, что не ждут наши товары. Для того чтобы Европа открыла для них свои рынки, как минимум надо вступить в ВТО. Лукашенко понимает, что кредиты МВФ, на которые так уповает оппозиция, не дадут новых технологий, а только поставят Беларусь в ряд с остальными странами СНГ, погрязшими в долгах и все более зависящими от политических пристрастий Запада.
С другой стороны в народе появилось мнение, что Кремль поддастся нажиму Запада и в обмен на очередной транш валютного кредита от МВФ "сдаст" Лукашенко. Интерес представляет и такое мнение, что после этого резкого выступления белорусского президента власти России серьезно уже задумываются над тем, на того ли они сделали ставку. Теперь, мол, более пристальное внимание обратят на окружение президента, начнется интенсивная работа по анализу его возможностей и перспектив, и не исключен некий "дворцовый" переворот, в результате которого место Лукашенко займет более приемлемый и прогнозируемый кандидат. Так что, радуются эти "пророки",— Россия вряд ли будет вести серьезные переговоры с Лукашенко об объединении.
Называют даже возможных преемников белорусского президента, на которых Кремль может сделать ставку. Чаще других муссируются имена главы президентской администрации Михаила Мясниковича, бывшего исполнительного секретаря СНГ, а ныне его зама Ивана Коротчени и, конечно же, бывшего премьера РБ Михаила Чигиря.
Мясникович действительно сильная и влиятельная личность с крепкими связями, уходящими далеко за территорию Беларуси. Тем не менее на главную роль он никогда не рискнет пойти. И называют фамилию Мясниковича в списке претендентов только для того, чтобы его "подставить", вызвать гнев "батьки". Что касается Ивана Коротчени, то он исчерпал свой "талант", будучи еще главой СНГ. А вот Чигирь, который сейчас за банковские аферы угодил за решетку, действительно попытался в мае этого года поучаствовать в "президентских выборах". И как сегодня в Белоруссии убеждены многие — за ним стоял российский капитал. На этот счет со всей своей прямотой бабахнул и Лукашенко: "Я никогда не думал, что под Шушкевича — Позняка и иже с ними... выделят средства. Они сегодня получают деньги у отдельных, так называемых олигархов и даже у тех олигархов, которые управляют полностью государственными структурами. Зачем вы это делаете? Как понимать эту позицию?" — говорил белорусский президент, обращаясь к российским депутатам. Он не упомянул среди белорусских "получателей" фамилии Чигиря, но имел в виду прежде всего его.
Тем не менее Лукашенко боится не какого-то "дворцового" переворота, мифических или реальных претендентов, а только того, что главное дело его жизни вновь потонет в коммунальных дрязгах и мелкотравчатых грязненьких интрижках. Потому главная цель выступления Александра Лукашенко на 12-й сессии Парламентского собрания — не скоропалительный разворот на Запад — "Россия была и будет нашим главным партнером как в политике, так и в экономике", — а попытка ускорить подписание союзного договора, который принялся снова тормозить Кремль. Это не была попытка шантажа, это был выверенный четкий ход, который нельзя проигнорировать, тем более отвергнуть.
Добился ли Лукашенко результата? Уже через несколько дней после этого выступления премьер РФ Сергей Степашин, "побеседовав" с Борисом Ельциным, неожиданно заявил: "Договор с Беларусью готов, и мы условились с белорусской стороной наполнить его конкретным содер- жанием. Он не должен носить декларативный характер". То есть разработка программы его поэтапной реализации должна быть завершена уже к августу этого года. А сам Союзный договор будет подписан уже этой осенью. "У российской и белорусской сторон нет принципиальных разногласий в отношении структуры и содержания Договора. Россия и Белоруссия должны стать союзным государством. И от этой линии мы не отойдем ни при каких обстоятельствах, — подчеркнул российский премьер.— Россия решила действовать тем методом, который давно предлагали Беларусь и депутаты Госдумы: сначала подписать Договор, уладить политические разногласия, а уже затем, на этой основе, расширять и укреплять экономический Союз".
Весьма показательна реакция на заявление российского премьер-министра представителя госдепартамента США Джеймса Фоули: "Мы не выступаем против интеграции как таковой между новыми независимыми государствами, если такая интеграция отражает выраженное демократическим путем добровольное желание народа, является взаимовыгодной и не воздвигает барьеров для интеграции с более широким сообществом наций". За этой не очень дипломатичной казуистикой явно прочитывается и предостережение, и угроза будущему Союзу вплоть до его "непризнания". Еще более конкретно высказалась немецкая газета "Франкфуртер альгемайне": "С российско-белорусским союзом Россия связывает надежды на воссоздание великой державы. Возвращение Белоруссии в великорусские объятия само по себе не останется без геополитических последствий".
Приведу еще одно весьма показательное высказывание радио "Свобода", сделанное им вскоре после выступления Лукашенко и заявления Степашина: "Рос- сийско-белорусский союз, который до сих пор почти никто не воспринимал всерьез, теперь, кажется, начинает приобретать реальные очертания".
Комментируя отставку Степашина, в дипломатических кругах стали циркулировать слухи, что во время недавнего визита экс-премьера в США перед ним был поставлен вопрос, почему Россия не только поддерживает "тоталитарный режим" в Беларуси, но и готова пойти на союз с ним? Степашин вроде бы уклонился от разговора на эту тему. Когда же об этом стало известно в Кремле, а также то, как болезненно восприняли в Америке и Европе уклончивую позицию Степашина, Ельцин принял решение отправить “сторонника Союза” в отставку.
Но в самой республике утверждение, что Степашин "пострадал за Беларусь", восприняли с иронией. Ведь, кроме благих пожеланий, практически ничего в этом направлении сделано не было. Путин по поводу объединения двух республик даже не высказался. Ему дай Бог откомментировать события в самой России — прежде всего сепаратистскую войну на Кавказе. Но в Беларуси, кажется, уже последняя домохозяйка поняла: при нынешних кремлевских властях никакой союз невозможен. Они сделают все, чтобы застопорить, помешать объединению двух братских государств — вплоть до развала самой России. Союз Беларуси и России противоречит их антинародной, антиславянской сущности.
Но наши народы не простят, если Союз не состоится или вновь будет отброшен в неопределенное будущее. А пока осенью ожидается заседание Высшего совета двух государств, на котором президенты Беларуси и России планируют утвердить этот исторический Союз двух равноправных государств.
Завершить статью я хочу все-таки словами президента Александра Лукашенко, который более пяти лет назад практически в полном одиночестве начал эту титаническую битву за спасение нашей с вами Родины: "Число сторонников нашей интеграции растет и в Беларуси, и в России, и за их пределами. Очень показательно, что при диком противостоянии этим процессам, при всей оголтелой травле в средствах массовой информации 70 процентов сегодня — сторонники Союзного государства... У нас единые цели. Едиными должны быть и действия по их достижению. Только в этом единстве мы сможем обеспечить свободное, независимое и демократическое развитие наших государств".