“ТЕНЕВИК ДЕМОКРАТИИ”

Author: Валерий Легостаев
“ТЕНЕВИК ДЕМОКРАТИИ”
49(262)
Date: 08-12-98
"Слова преступнее любого убийства,
за мысли расплачиваются герои и толпы".
Г. Бенн
Эпиграфом к заключительной части этих заметок, приуроченных к 75-й годовщине со дня рождения А.Н.Яковлева, я выбрал строку немецкого поэта Готфрида Бенна (1886— 1956), известного, между прочим, тем, что в эпоху Третьего рейха он принадлежал одно время к числу адептов идеологии национал-социализа. Позаимствовал цитату из предисловия австрийского историка Рольфа Хоххута к изданию дневниковых записей Йозефа Геббельса. Сдается, глубокий смысл поэтического афоризма, произнесенного прозревшим с годами Бенном по поводу геббельсовской пропаганды, подходит как нельзя лучше для описания результатов профессиональной деятельности и нашего юбиляра. По крайней мере, за те годы, что он трудился на Горбачева.
КЛИКА
Чтобы уяснить себе, чем же, собственно, занимался Яковлев в перестроечные годы, нужно всегда иметь в виду конкретные обстоятельства, в которых находился в тот или иной момент генсек Горбачев, главный потребитель его идеологических услуг.
Сейчас уже мало кто помнит, что начинал Горбачев свою карьеру генсека не с политических переворотов, но с торжественного обещания в ближайшие полтора-два года обеспечить стране небывалый экономический рост. Никакого роста он, разумеется, не обеспечил. Зато в полной мере проявил такую примечательную черту своего характера в роли генсека, как воинствующий дилетантизм.
В период, когда Горбачев хворал манией собственного величия на почве экономики, ЦК и Совмином по его инициативе было принято немыслимое число полезных постановлений на экономическую тему. Однако ни одно из них не была выполнено хотя бы наполовину. Как правило, сначала за дело брались горячо. Потом в головах честолюбивых дилетантов неизбежно возникала новая идея. О прежней тут же забывали, бесславно похоронив вместе с нею и выделенные на её осуществление государством финансовые и материальные ресурсы.
Подходящим примером может послужить здесь печальная судьба "прорыва" в области машиностроения, инициированного в 1985 году с большой помпой Горбачевым и премьером его правительства Рыжковым. Под это начинание выпустили тогда гору совместных грозных постановлений ЦК и Совмина. Выделили более 60 миллиардов рублей капитальных вложений, ради чего обескровили в финансовом отношении другие отрасли народного хозяйства. А закончилось все полным пшиком. Глупо порушили машиностроительные министерства, загубили систему управления отраслью, вогнали безвозвратно в гроб более 10 миллиардов рублей. Потом все бросили, как наигравшиеся малые дети, и поспешили к новым затеям.
В своих гневных воспоминаниях, переполненных инвективами по адресу КПСС, Рыжков объясняет провал горбачевского наступления на машиностроительном направлении "стартовым захлебом". Есть, оказывается, в экономической науке и такое понятие.
Похожим способом "захлебнули" систему управления отраслями сельского хозяйства, породив на свет божий, вопреки отчаянному сопротивлению Воротникова, Кунаева и Щербицкого,— Госагропром СССР, уродливое детище умственных заскоков Горбачева. И еще много чего "захлебнули" другого в погоне за скорым результатом.
Самоуверенная суета генсека на экономическом поприще позволила людям реального дела, а это, прежде всего, руководители местных органов партийной и государственной власти; руководители министерств и ведомств; опытные сотрудники партийного и государственного аппаратов,— трезво оценить для себя подлинные качества Горбачева. Разочарование было полным. В отделах ЦК уже в 1986 году в частных беседах можно было слышать из уст ответственных товарищей, что избрание Горбачева генсеком — ошибка. В составе Политбюро от Горбачева отошли многие из тех, кто еще недавно причислял себя к его единомышленникам и соратникам.
В конце концов многочисленная, энергичная и честолюбивая поначалу команда Горбачева выродилась к 1988 году в нечто подобное пресловутой "банде четырех": сам Горбачев, Яковлев, Медведев и Шеварднадзе. Они-то и привели страну к катастрофе. Главный секрет политической выживаемости группы заключался в том, что, контролируя пост генсека, она имела возможность, которой умело пользовалась,— выдавать обществу свои сугубо личные, а нередко и просто шкурные, политические интересы за линию ЦК, стратегический курс КПСС. Каждое слово критики в адрес Горбачева немедленно истолковывалось группой как политический выпад против ЦК и партии. Что, в силу существовавших в обществе традиций, надежно отбивало потенциальным критикам охоту связываться с этой компанией.
По сути, вокруг Горбачева сложилась узкая политическая клика, то есть строго по словарю: "группа людей, стремящихся любыми средствами достигнуть каких-либо корыстных, неблаговидных целей". Для горбачевцев "корыстной целью" являлось собственное политическое выживание на вершине власти. Любыми средствами. Вплоть до государственной измены.
В качестве главного идеолога клики Яковлев верой и правдой служил её интересам, причиняя тем самым непоправимый ущерб жизненно важным интересам общества в целом. Попробую теперь показать, в чем этот ущерб, собственно, выражался.
ПОДМЕНА
Для Советского Союза Горбачев стал первым лидером послевоенной формации. Сошедшее в лице Брежнева и Андропова с арены поколение советских руководителей военной школы оставило после себя великую державу, мощно оснащенную в оборонном отношении. В областях и внешней, и внутренней политики СССР имел громадный запас прочности, широкое поле для маневра, внушительные политические и стратегические резервы для их выгодного размена с Западом.
Вместе с тем от времен военного аскетизма нам досталось в наследство множество чисто житейских проблем. Не хватало хороших шмоток и колбасы. В торговле процветали хамство и блат. Мы мало ездили за границу, и прежде чем пересечь границу вынуждены были отвечать на дурацкие вопросы выездных комиссий...
Словом, страна нуждалась в реформах. Это понимали все. У нас не было "антиреформаторских сил". Их позже выдумал Яковлев. Избрание Горбачева генсеком породило большие надежды на перемены. Естественно, к лучшему. Увы, мы с этим кадром крупно прокололись. Став генсеком, он первым делом повысил себе зарплату. Вторым — постановил, что его жена будет получать из партийной кассы командировочные деньги. На украшения. Эта мелкая деталь у многих в аппарате ЦК сразу же остудила жар завышенных ожиданий.
Не с бухты-барахты, но со знанием дела могу утверждать, что за всю свою генсековскую карьеру Горбачев не сделал ничего, что было бы возможно понимать как проявление с его стороны искренней заботы об интересах партии, народа и государства. Разворошите любую кучу резолюций и программ, которые принимались широким оптом на бесчисленных форумах эпохи Горбачева, и в каждой из этих куч вы обязательно обнаружите тщательно запрятанную прожорливую личинку личного карьерного расчета этого политического выжиги.
Яковлеву принадлежит циничная, но технически плодотворная идея назвать корыстные политические игрища Горбачева "радикальной реформой". Сначала — экономики. А когда "пипл" этим наелся досыта, взялись за политическую систему. Как профессиональный пропагандист Яковлев правильно оценивал огромные возможности манипулирования людской массой при помощи умело подобранного слова. Вы хотите реформ? Вы их получите. Но это будут наши реформы!
Наибольшее зло, которое Яковлев и Горбачев совместно причинили своему народу, состоит в том, что они похитили у него шанс провести действительно необходимые, исторически вызревшие, материально и политически обеспеченные реформы. Реформы, при которых не надо рушить заводы и есть всем миром, не брезгуя и не краснея, протухшую “гуманитарную помощь”. Причем сознательно ставлю здесь на первое место Яковлева. Именно ему принадлежит и сама идея, и особенно — её практическая разработка средствами массовой пропаганды.
Первое условие успешного разрешения любой крупной общественной проблемы заключается в том, чтобы дать ей правильное имя. Правдивое имя делает народ единым и сильным. Ложное — превращает его в толпу, неспособную к самостоятельному мышлению. Это хорошо понимали те, кто назвали нашу войну с Германией "Великой Отечественной войной советского народа." Но это так же хорошо понимала и шайка политических паскудников, называвшая, вслед за Яковлевым, "реформами" воровскую "распродажу советской империи".
Нынешний российский премьер Примаков в былые времена числился среди лучших друзей Яковлева и советчиков Горбачева. Тем не менее ему удалось, на удивление, сохранить за собой репутацию порядочного человека, искренне болеющего за судьбу России. Похоже, что как глава правительства он намерен говорить с нами на языке правды. При нем нам уже почти не трубят о "реформах". Мы стали жить с "кризисом". Однако и кризис — это еще не вся правда.
Правдивое название того, что происходит нынче с Россией, звучать будет, скорее всего, так: продвинутая фаза национальной катастрофы. Её главной, если не единственной, первопричиной явилось беспрецедентное предательство национальных интересов узкой кликой партийных вождей, совершенное ими под флагом реформ. Если нынешний премьер действительно намерен найти взаимопонимание с собственным народом, ему рано или поздно придется признать эти факты: и катастрофы, и государственной измены.
ПРЕССА Работая на Горбачева, Яковлев де-факто сдал частнику в личное пользование государственные средства массовой информации. Условия сделки были просты, как договор с бандитом: пропагандистская поддержка Горбачева в обмен на свободу рук в редакционных делах и "крышу" от возможных неприятностей со стороны "противников реформ". Вся пресловутая горбачевская гласность выросла на помоях, которыми вступившие в сделку газетчики поливали под управлением Яковлева предшественников и оппонентов Горбачева.
В прежние времена с младых ногтей мы были воспитаны на романах Войнич, Джованьоли и Ник.Островского в убеждении, что борьба за политические свободы не имеет ничего общего с доходным бизнесом. Яковлев доказал, что это не так. Все, кто под его "крышей" бился с гидрой коммунизма, сделали на этом хороший интерес. Ультраперестроечные "Московские новости" начинали как городская многотиражка, по которой столичные школьники учились иностранным языкам. В горниле сражений за гласность и свободу слова "МН" переродились в процветающее антисоветское издание с полуторамиллионным тиражом, солидным банковским валютным счетом и выросшим рядом прибыльным издательским домиком. Малоформатные худосочные "Аргументы и факты" были созданы отделом пропаганды ЦК для нужд контрпропаганды. На службе у Яковлева "АиФ" доросли до ранга одного из флагманов газетного мира ельцинской России.
Серьезным техническим достижением Яковлева следует считать факт, что ему удалось выстроить систему государственного финансирования антигосударственной деятельности советских государственных СМИ. При подготовке государственного переворота в СССР, по данным Госкомстата, только за первую половину 1991 года было напечатано не менее семнадцати тысяч материалов (около 300 ежедневно), обвиняющих Ленина, ключевую фигуру советской идеологической системы, в многочисленных политических и уголовных преступлениях — от измены рОдине и шпионажа в пользу Германии до распространения венерических заболеваний. По имеющимся оценкам, эти публикации, четко выраженного антигосударственного свойства, принесли их авторам порядка миллиона советских рублей дохода.
Если же попытаться оценить весь объем антипартийных и антигосударственных материалов, опубликованных яковлевскими компаньонами в партийных и государственных СМИ в период их наивысшей активности, это 1988-91 годы, то названные выше цифры придется увеличить как минимум в тысячу или более раз. При этом замечательно, что финансирование всей губительной для государства кампании, в том числе и выплата авторских гонораров, осуществлялась в основном из средств партийного и государственного бюджетов.
Перейдя в частные руки, бывшие советские государственные издания, состоявшие в сговоре с кликой Горбачева, сохранили в своей работе принципиальную антигосударственную направленность, привитую им в свое время еще Яковлевым. Сегодня, обслуживая интересы узких политических и мафиозных кланов, они несут в себе угрозу национальной безопасности России, так же, как это было в случае СССР. Этот факт почти общепризнан.
Дж. Кьеза: "...Армия киллеров с перьями в руках убила немало вариантов разрешения российского кризиса, которые могли бы стать выгодными для всех". Ему вторит демократический Шахрай: "...Теперь "телевизионная вышка" диктует и власти, и гражданам, и государству свои собственные требования, объявляя, что руководствуется интересами "широкой общественности".
В своем заключительном слове в Нюрнберге бывший гитлеровский министр вооружений Шпеер поделился перед судом своими мыслями о причинах, позволивших Гитлеру так долго быть диктатором Германии: "С помощью таких технических средств, как радио и громкоговорители, у восьмидесяти миллионов людей было отнято самостоятельное мышление, они были подчинены воле одного человека". В современной России президент Российского еврейского конгресса, если взять для примера только эту фигуру, обладает информационно-технической мощью, которая и не снилась Гитлеру и Геббельсу с их архаичными "радио и громкоговорителями". А значит, если прав Шпеер, настолько же он превосходит нацистов и по своим возможностям отнимать у людей самостоятельное мышление.
В условиях осуществленного ещё Яковлевым и Горбачевым тотального разрушения системы государственных СМИ российское общество оказалось сегодня беззащитным заложником звериной схватки, которую ведут между собой за передел собственности и власти зародившиеся в яковлевском вареве гласности информационно-политические кланы. Очевидно поэтому, что любое серьезное правительство, любая партия, которые возьмут на себя ответственность за прекращение нынешней российской трагедии, вынуждены будут пойти на восстановление разрушенного перестройщиками здания государственной информационной системы, чтобы оградить общество от опасности информационного террора. Сохранив тем самым за народами России право на самостоятельное мышление.
СТАЛИН
Весной 1988 года многие признаки говорили о том, что разочарование политикой Горбачева достигло в народе критического уровня. И в этот раз правильно оценив опасный характер складывающейся обстановки, Яковлев решил, что настала пора снова разоблачать Сталина.
Можно с абсолютной точностью назвать дату, когда в СССР стартовала вторая, со времен Хрущева, массовая пропагандистская кампания против Сталина, намного превосходившая по своему размаху, накалу и цинизму все, что было достигнуто на этом поприще раньше. Это произошло 5 апреля 1988 года в день опубликования "Правдой" редакционной статьи "Принципы перестройки: революционность мышления и действия". Статья, подготовленная при решающем участии Яковлева, являлась разгромным директивным ответом ЦК на появившееся месяцем раньше в "Советской России" знаменитое выступление Нины Андреевой "Не могу поступаться принципами".
Утором в день выхода "Правды" Яковлев, по дороге в свой кабинет, заглянул ко мне. После истории с Рустом, это был второй случай, когда я видел его настолько празднично взволнованным, почти счастливым. Взяв с моего стола свежий номер, Яковлев быстро отыскал на полосе со статьей те строки, которые считал в ней наиболее важными, и со вкусом зачитал их вслух: "Нет-нет, да и слышатся голоса, что Сталин не знал об актах беззакония. Не просто знал — организовывал их, дирижировал ими. Сегодня это уже доказанный факт". Присутствие в абзаце любимого словечка Яковлева "дирижировал" не оставляло места для сомнений в том, чья обличительная рука начертала эти, указующие цель для всех органов пропаганды, строки. И понеслось.
В дальнейшем меня и самого неоднократно искренне удивлял неподдельный энтузиазм, с которым Яковлев дирижировал всесоюзной пропагандистской кампанией против Сталина, начатой через 35 лет после кончины виновника торжества. Себе я объяснял его пылкий азарт неофита несколькими причинами. Во-первых, для него это было как бы возвращение во времена счастливой молодости, когда, под отеческим присмотром Хрущева, он уже делал себе партийную карьеру поношением имени Сталина. Во-вторых, Яковлев по самой своей природе вообще большой любитель судить, обвинять, требовать покаяния, дознаваться, изобличать, приговаривать и все прочее в том же духе.
Его любимый полемический образ — тараканы, бегающие по горячей сковороде. Чем сильнее она накаляется, тем быстрее бегают тараканы. Представляя себе эту картину, Яковлев всегда чуть улыбался. Ему приятно за тараканов. Не могу исключать, что в одной из своих прошлых реинкарнаций, где-то в Средние века, он был видным деятелем требовательной испанской инквизиции. Во всяком случае, что-то в нем от тех далеких святых времен частенько проступает.
Но есть, разумеется, и более глубокая причина повторно привитой Яковлевым обществу антисталинской паранойи. Чтобы назвать её, придется ещё раз обратиться к трудам авторитетов Третьего рейха. Как ни странно, но именно в них легко обнаруживаются объяснения многих практических действий нынешнего поколения российских демократов.
Небезызвестный Вальтер Шелленберг, бывший шеф немецкой внешней разведки, в своих мемуарах повествует, что в июле 1941 г. Гитлер собрал высокое совещание, на котором определялись основы будущей политики Германии в отношении к Советской России. Фюрер поставил задачу: "На Востоке в самое короткое время необходимо создать мощную информационную службу, которая должна работать столь безошибочно и слаженно, чтобы ни в одном районе Советского Союза не смогла возникнуть такая личность, как Сталин. Опасны не массы русского народа сами по себе, а присущая им сила порождать такие личности, способные, опираясь на знание души русского народа, привести массы в движение".
Всего в двух строках Гитлер доходчиво просто сформулировал подлинную цель шквальной, продолжающейся без перерыва уже почти полвека пропагандистской войны против имени Сталина. На самом деле, как показал фюрер, эта бессрочная война на полное уничтожение ведется не против Сталина, но против народов России, которым Сталин однажды воочию показал, на какие величайшие подвиги они способны, когда они едины, и когда у них есть достойный лидер.
Нагоняя в очередной раз крутую волну антисталинской пропаганды, Яковлев рассчитывал утопить в ней оппонентов и открытых противников своего хозяина Горбачева. Преемники Яковлева в российских СМИ ставят планку выше. Они делают то же самое, чтобы не дать народам России выдвинуть из своей среды не фальшивого, а настоящего общенационального лидера, способного вывести массы из состояния нынешнего безвольного оцепенения, привести их в движение, вместе с ними спасти страну от окончательной катастрофы.
Наиболее гнусным свершением жрецов антисталинской пропаганды в СССР со времен Хрущева явилось уничтожение ими на карте России названия Сталинград.
Несколько лет назад мне повезло оказаться с туристической группой в Париже. Во время экскурсии по городу то и дело попадалось на глаза слово Сталинград. Метро — Сталинград, площадь — Сталинград, улица — Сталинград. В шутку я спросил нашего переводчика Рафаэля: "Не слишком ли много Сталинграда на один Париж?" Он не принял шутливый тон, серьезно ответил: "Вы знаете, у нас во Франции каждый город обязательно имеет улицу Сталинград”,— и внимательно, словно законченному недоумку, заглянув мне в глаза, пояснил,— “Так мы чтим память о подвиге ваших солдат". Никогда в жизни: ни до, ни после,— я не испытывал чувства столь жуткого стыда и унижения за себя лично и свой народ, как в краткие секунды этого разговора с худеньким субтильным парижанином.
Сейчас, по слухам, некие клерки подсчитывают — во что нам обойдется в рублях, если мы вдруг вернем на карту России слово “Сталинград”. Бедная, безответная, затурканная телевизионными поганцами страна! У неё есть миллиарды долларов, чтобы привести в свой Кремль косноязычного партийного выкидыша, предателя и душегуба. Обустроить ему по византийским стандартам царские кремлевские палаты. Его самого, подобно цирковому клоуну, разукрасить с ног до головы императорскими орлами. И у неё нет ни гордости, ни рублей, чтобы оплатить перед миром память о мгновениях собственного величия, о беспримерном подвиге своих живых и мертвых сыновей — героев.
Смотришь на всю эту постыдную картину, и нет-нет, да и кольнет иной раз холодок под сердце: ужели гитлеровские последыши нас все-таки заломали?!
ПОДЖИГАТЕЛЬ
Неплохо зная содержание деятельности Яковлева в должности секретаря и члена Политбюро ЦК КПСС, могу утверждать, что с осени 1988 года он использовал свои высокие партийные полномочия для разжигания в стране пламени национальной вражды и сепаратизма.
В ту пору Горбачев решал очередную важную для себя любимого задачку: как уйти от ответственности перед партией на ближайшем партийном съезде, сохранив вместе с тем в своих руках контроль над КПСС. Для решения проблемы был придуман Съезд народных депутатов СССР, который изначально замышлялся как инструмент перерождения Горбачева из генсека КПСС в надпартийного президента.
Успех комбинации существенно зависел от состава корпуса народных депутатов. В нем было необходимо обеспечить возможно более широкое представительство антипартийных сил. Ближайшим резервом таковых считались националистически и сепаратистски настроенные группы интеллигенции в союзных республиках. Наиболее шумно они заявляли о себе в Прибалтике. В канун кампании по выборам народных депутатов СССР Яковлев отбыл в Прибалтику с визитом.
Прибыв на место, член Политбюро активно поддержал существовавшие там антисоветские, сепаратистские и националистические группировки, прозрачно намекая при этом, что действует не только от своего имени. Известная активистка "Саюдиса" Прунскене позже признавалась: "Очень много делал для нас Яковлев. Он заверил нас, что высшие руководители в Москве понимают нас". Можно только удивляться черной неблагодарности тамошних эсэсманов, не пригласивших бывшего красного командира Яковлева к участию в своих торжественных шествиях, не помню уж по какому поводу. В конце концов ведь это он и для них в свое время "очень много делал".
Горбачев и Яковлев сознательно поощряли рост сепаратистских настроений в Прибалтике. В номере английской "Дейли мейл" от 7 апреля 1990 года об этом говорил сам Ландсбергис: "Запад должен понять, что Горбачев сам позволил сложиться нашей ситуации. Он в течение двух лет наблюдал за ростом нашего движения за независимость. Он мог бы остановить его в любой момент. Может быть, он этого хотел или хочет сейчас. Но он его не остановил". На самом деле, совсем не трудно догадаться почему не остановил. Потому, что в конкретных обстоятельствах 1989-90 гг. прибалтийские сепаратисты работали на личный политический интерес Горбачева в его борьбе против собственной партии.
После визита Яковлева в Прибалтике сложился своеобразный методический центр, который готовил документы и инструкторов для создания националистических "народных фронтов" в союзных республиках СССР. Реакция горбачевского ЦК всегда была одинакова: “Не поддаваться на провокации. Не вмешиваться. Это всего лишь пена на здоровой волне обновления. Она пройдет сама по себе”.
Всплеском местного национализма и сепаратизма были отмечены также поездки Яковлева с широкими полномочиями от Горбачева в Таджикистан и Закавказье.
В конечном счете, первоначальная цель горбачевской кликой была достигнута. В составе Съезда народных депутатов оказалась весьма активная и шумная прослойка национал-сепаратистов, которые до определенного момента энергично поддерживали Горбачева в его попытках удержаться у власти. Более того, им удалось провести своих людей в число делегатов 28-го съезда КПСС, где они всеми силами добивались переизбрания Горбачева генсеком на новый срок.
В наши дни, когда видишь стада тележурналистов, терзающих генерала Макашова заказными обвинениями в разжигании им национальной вражды, невольно задумываешься: отчего они все так хлопочут, в сущности, по ерунде? Уж если им так припекло воевать за дружбу народов, то не больше ли пользы обратить свои телевизионные взоры на мрачные фигуры нынешнего юбиляра и его бывшего партийного босса. Гарантия, что если какой-нибудь порядочный дотошный журналист возьмет на себя труд разобраться в паутине интриг, которую плели два этих деятеля в сфере национальной политики на переломе 80-х и 90-х годов, то он узнает много нового о том, откуда и почему на самом деле начали течь те реки крови, которые сегодня напитывают в межнациональных бойнях бывшую советскую землю. Хотя, конечно, по жизни за Макашовым бегать проще. И платят, надо полагать, больше.
ПАРТИЯ
Строго говоря, Яковлев никогда не был партийным человеком. В том смысле, что он никогда не работал в производственных коллективах, не видел партию в облике её низовых структур. Он всю жизнь сидел за письменным столом, писал доклады начальству. Себе — статейки и диссертации. Служил Отчеству, которое "я сам". Иначе — делал карьеру. И так добрался до самой макушки КПСС, партии рабочего класса.
В то долгое счастливое время, когда партия кормила, одевала, обучала и поощряла Яковлева, он отзывался о ней возвышенно.
В 1987 году Яковлев стал членом Политбюро. Горбачев посадил его на идеологию. В апреле состоялось тронное выступление Яковлева, что-то о качественно новом состоянии советского общества. Действо происходило в помещении Центрального экономико-математического института АН СССР. Собралась академическая элита Москвы, руководители идеологических отделов ЦК и прочих комитетов, научных учреждений партии. Словом, все, кто так или иначе определял политику в сфере идеологии.
Герой дня, мужественно прихрамывая (фронтовик), взошел на трибуну, спокойным взглядом окинул аудиторию и произнес слова, которые я помню наизусть по сей день. "Октябрь и революция,— сказал Яковлев,— вечные святыни. А преданность революции и ленинизму, партийная совесть и честь, порядочность везде и во всем — часовые у этих святынь".
Сейчас, когда мне ненароком попадутся на глаза какие-нибудь новейшие рассуждения Яковлева о том, что, видишь ли, КПСС это — уголовная партия, а большевики уже при Ленине ели детей живыми, меня, как старая рана, начинает донимать один и тот же вопрос: ну кто тянул его за язык в апреле 1987 года? Берия? Зюганов? Лигачев? Анпилов? Ведь был в ту пору уже не мальчиком: шел как-никак 64-й годок. То есть достаточно повидал, чтобы определиться в своих политических воззрениях и научиться не лгать. Ну, мог бы, наконец, сделать запев, как все: исходя, дескать, из таких-то решений, тыры-мыры... И дальше по делу. Но нет, ему нельзя, как все. Ему нужно непременно про "партийную совесть и честь". И чтобы в этом месте — аплодисменты. Слаб Александр Николаевич по части аплодисментов в свой адрес. Особенно с тех пор, как Горбач замочил его личного "часового".
Конечно, Яковлев предал свою партию и активно способствовал её разрушению. Однако что означает в наших условиях: "предал партию"? КПСС давно уже не была партией в том смысле, в котором употребляют это слово европейцы. У них можно партии распускать, создавать, снова распускать. Государство это мало волнует. У нас же, при наших просторах и обилии национальных проблем, исторически сложилось иначе: КПСС стала самой главной несущей политической конструкцией всего огромного государственного здания. Значит любые манипуляции с партией должны были бы непременно сказаться, так или иначе, на состоянии всего государства. А разрушение КПСС должно было бы иметь своим неизбежным следствием разрушение государства. Догадывались ли об этом Горбачев, Яковлев и вся их братия, когда, спасая собственные кресла и зады, крушили изнутри КПСС? Они не догадывались. Они точно знали.
Вспоминается крупное совещание в ЦК в 1990 году, когда в воздухе уже отчетливо пахло большой бедой. Выступавший тогда член Политбюро Каримов, нынешний президент Узбекистана, сказал, прямо обращаясь к сидевшему в президиуме Горбачеву:
— Нам нужно отчетливо осознать, что в тот день, когда погибнет КПСС, погибнет и Советский Союз.
Горбачев согласно кивнул, и все-таки пошел на предательство. Уже как-то навязло в зубах обвинять бедолагу Ельцина в развале СССР. Правда, однако, состоит в том, что смертный приговор Советскому Союзу подписали не Ельцин с компанией в Беловежье, а Горбачев, Яковлев и некоторые другие деятели, ныне заседающие в комиссии Госдумы по импичменту, на 28 съезде КПСС в июле 1990 года. На этом съезде, в числе делегатов которого находились такие крутые "коммуняки", как Ельцин, Собчак, Бунич, Яковлев, Лацис,— состоялись окончательные похороны КПСС как единой политической структуры, способной обеспечивать территориальную целостность и политическую стабильность крупнейшего государства.
Измордованной в предыдущие годы горбачевскими интригами, с разгромленным партийным аппаратом, обескровленными организационными структурами, оплеванной с ног до головы яковлевскими пресс-холуями партии навязали на 28 съезде новый горбачевский Устав. В нем 22-й параграф узаконил фактическую федерализацию партии, то есть взаимное обособление её республиканских организаций. Одно это уже означало конец КПСС. Были, однако, приняты и другие новшества подобного свойства. С большим трудом, путем прямого давления на делегатов и всевозможных фальсификаций, Горбачеву удалось-таки сохранить за собой пост генсека и создать абсолютно никчемные декоративные руководящие органы так называемой "обновленной КПСС". Единственное, чего не смог сделать съезд в силу самой своей природы, так это изъять из рук партии её собственность и создать предпосылки для юридического запрета деятельности КПСС. Эти задачи предстояло решить в августе 91-го.
Подписывая документы съезда, Горбачев единым росчерком пера подписывал два смертных приговора: КПСС и СССР. Правда, для Союза это был приговор с отсроченным исполнением. Его исполнил лишь в декабре 1991 года простодушный Ельцин, откушав предварительно для исторической решимости, как это водится среди плебеев, водочки.
Вот таким трагическим для миллионов и миллионов простых людей оказался финал той совсем маленькой политической интрижки, которую затеяли февральским вечером 1985 года на Профсоюзной улице у дома 25 два очень озабоченных судьбою СССР мозговитых советских академика: наш юбиляр Яковлев и Анатолий, сын Громыко.
КТО ОН?
Не я придумал: все познается в сравнении. Красное с белым. Черное с серым. С кем сравнить Яковлева и Горбачева? Выбор невелик: Иуда и Геббельс. Вот и все. "Иуда Горбачев" — общенародный штамп. С Геббельсом сравнил уважительно Яковлева Жириновский. Понимает толк в кадрах, либерал с примесью демократа. Однако, строго говоря, в содержательном плане оба сравнения не вполне корректны.
Да, Иуда действительно предал. Но он глубоко раскаялся, причем, заметьте, еще до казни Иисуса. "...Бросив сребреники в храме, он вышел, пошел и удавился" (Мф., 27, 5) Кто видел кающегося Горбачева или его сребреники, которые он регулярно получает на пропитание от своих западных спонсоров в виде всевозможных премий? Стыда нет у человека: собственная страна лежит по его вине во мгле, холоде и голоде, а он принимает подачки, надувает щеки и произносит речи. В Бостоне, рассказывают, вошел в раж от зеленых и назвал свой народ скотами. Словом, случись быть Иуде живым, у него были бы все основания подать в суд на тех, кто равняет к нему Горбачева.
То же и с Геббельсом. Он был плохим человеком, фашистом. Но ему хватило мужества до конца разделить незавидную судьбу своего государства, своей партии. Вместе с ними он добровольно отправился на тот свет, прихватив с собой своих шестерых детей и красавицу жену Магду. Не таковы наши собственные геббельсы. Страны нет, партии нет, а Яковлев есть. Ему бы по грехам его сидеть в рубищах где-нибудь в пустыне, есть акриды с диким медком, просить у Бога прощения. А вместо этого он опять кого-то обличает, кому-то лапшу на уши вешает, торчит на трибунах, подписывает соглашения с молодыми алчными яковлятами, надоедает. Смотрю и думаю, нет зрелища более скорбного, чем зрелище злющего лживого настырного старика в политике.
Один мой товарищ в аппарате ЦК остроумно называл Яковлева и ему подобных "пригородными людьми". При Советской власти, пояснял он, они ушли из деревень, но так и не пришли в город. Хотя и стали по дороге академиками.
А ведь и в самом деле, посмотришь — странные люди: без корней, без смысла, без морали.
Горбачев и Яковлев упразднили химеру морали в политике. Её теперь совсем нет. Сейчас невозможно вымыслить такой поступок, совершив который, современный российский политик смог бы скомпрометировать себя в глазах сограждан. Кто не верит, пусть попробует...
Заканчивая, как это водится на юбилеях, искренне желаю своему бывшему партийному товарищу и учителю долгих лет жизни. Долгих настолько, чтобы он смог до конца увидеть трагедию, которую переживает Россия в результате совершенной им вместе с Горбачевым измены. И настолько долгих, чтобы летящий лом неотвратимого, как сама смерть, возмездия (строго в рамках действующего законодательства) достал его еще здесь, на этом свете, на этой земле, на глазах тех уходящих поколений, которые его вынянчили, вырастили, обучили и возвысили и которые он так дешево продал.