ЦАРЬ-ГОЛОД ИДЕТ В РОССИЮ

Author: Сергей Кара-Мурза
ЦАРЬ-ГОЛОД ИДЕТ В РОССИЮ
46(259)
Date: 17-11-98
Березовский и Аяцков всерьез размышляют о запрете компартии. Их дело. Мы же открываем этим материалом свою широкую дискуссию: мы ищем на карте России место, куда можно сослать всех тех, кто разорил нашу страну и довел до голода русский народ. Ждем предложений.
ХЛЕБ — УСЛОВИЕ жизни человека. Сегодня в России для многих недоедание стало реальностью, а многие уже втягиваются в голод. Но поведение общества ненормально, оно как будто не желает видеть угрозы. Возможно, сказался эффект привыкания — тема голода активно использовалась политиками с 1993 г. и очень активно перед выборами 1995 г. Тогда устроили атаку на психику избирателей: если выберете коммунистов, будет дефицит и очереди за хлебом.
Но ведь теперь-то сельское хозяйство России действительно подорвано настолько, что производство пищи упало до критической черты. Половина продуктов питания ввозится сегодня из-за рубежа, страна утратила продовольственную безопасность. Теперь уже шантаж голодом приобрел реальные основания: захотите независимости, Запад вас накажет голодом, прекратит поставки продуктов. Сейчас, когда в России к тому же устроили “финансовый кризис”, нам действительно помахала костлявая рука голода.
Правительство Примакова стало разговаривать более членораздельно, чем Черномырдин, но все равно понять трудно — в подаче телевидения 2 ноября Ю.Д.Маслюков сказал на пресс-конференции: “В конце октября запасов продовольствия в стране было на 2-3 недели”. Как это понимать? Если буквально, то это нелепость. Ведь урожай-то убран. Даже если мы сами производим лишь половину потребной пищи, то на полгода ее хватит. Скорее всего, он говорил или о государственных запасах, или о запасах в торговле, но телевидение это обрезало.
Кстати, с 1970 по 1985 гг. в СССР запасы в торговле поддерживались на уровне около 100 дней розничного товарооборота (в 1985 г. — 110 дней). В 1996 г. этот уровень снизился до 48 дней — а еще что-то кричат об изобилии. И раньше это были почти исключительно свои продукты, их производство можно было успеть нарастить, теперь мы питаемся “с колес”.
Кстати, голод и 1917 г., и 1933 г., который был прямо связан с действиями (или бездеятельностью) государства, показал важную вещь, которая с трудом доходит до сознания: при местной нехватке продуктов как в городе, так и в деревне (как в 1933 г.), смертельный голод может возникнуть молниеносно. При этом организм людей, особенно больных или ослабленных, оказывается на грани гибели буквально за неделю — продукты просто не успевают подвезти и распределить. Мы же думаем, что голод — это явление, которое “развивается”, так что сначала будут политические дебаты, заседания Госдумы, решения правительства — а уж потом, мало-помалу люди в городах начнут чувствовать нарастающую нехватку продуктов.
Поражает общая безответственность, не только политиков. Очевидно, что положение серьезно, однако и от министра, и от деятеля оппозиции, и просто от прохожего приходится слышать: “Я думаю, что голод России не грозит”. Что значит “я думаю”? Что ты понимаешь под голодом? Да в России уже несколько лет крупномасштабный голод как социальное явление стал реальностью. Вот информация из доклада правительства 1994 г.: в России сложилась устойчивая группа людей в количестве 9-11 миллионов человек, которая имеет уровень питания ниже физиологического минимума. Это значит, что все время 9-11 миллионов наших сограждан постепенно умирают от недоедания. Умрут одни, на этот уровень опускаются другие.
Нельзя же верить Гайдару, который притворяется дурачком: “Кто умирает с голоду? Покажите нам трупы!”. Такой голод, от которого падают на улице, бывает лишь при блокаде, как в Ленинграде, или при социальных катастрофах, как при депортации кулаков. “Нормально” голодная смерть приходит к ослабленному человеку в виде гриппа, пневмонии, другой безобидной инфекции, которую легко перенесет человек с хорошим питанием. Тот “лишний” миллион смертей ежегодно, который принесла реформа, прежде всего есть результат недоедания. Во многом отсюда и резкое расширение пьянства — известно, что стресс от несбалансированного питания снимается алкоголем.
Начинаешь выяснять, на чем основан оптимизм наших депутатов. Оказывается, запасы продовольствия и возможности закупок, разложенные в среднем на душу населения, позволяют продержаться. Это они предполагают, а точного знания, похоже, нет. Но допустим даже, что запасы есть, поражает логика рассуждений. Вы, товарищи, где живете? В сталинском СССР? При чем здесь запасы, когда у нас рынок, который равнодушен к потребностям и понимает лишь язык денег? В Бразилии недоедает 40% населения, а там продовольствие уничтожают — чтобы цены не сбить.
Недавно вышла книга индийского ученого Амартья Сен, который удостоен Нобелевской премии по экономике за 1998 г., “Политэкономия голода”. Она для КПРФ сейчас важнее, чем “Капитал” Маркса. В ней холодным языком сформулированы законы, о которых наши демократы предпочитают не говорить. Но пусть вслушается хотя бы тот, кто чувствует свою ответственность за пропитание собственных детей: “Голод может быть вызван не отсутствием продовольствия, а отсутствием дохода и покупательной способности, поскольку в рыночной экономике лишь доход дает право на получение продовольствия... Вывоз продовольствия из пораженных голодом районов — “естественная” характеристика рынка, который признает экономические права, а не нужды”.
Вывоз сельхозпродуктов из регионов, где наблюдается их острая нехватка и даже хронический голод, — это не аномалия, а общее правило. Мизерная часть возвращается потом, с большим шумом, в виде гуманитарной помощи. Достаточно сказать, что за 80-е годы в 9 раз вырос экспорт мяса из Индии. Экспортером мяса была и Сомали — в то время, как мировое телевидение, облизываясь, показывало нам умирающих от голода детей.
Совсем недавно в Бангладеш, “вошедшей в рынок”, умерло от голода около 200 тысяч человек. Между тем в стране имелись избыточные запасы пропитания. Просто владельцы держали продукты на складах, взвинчивая цены. В сентябре этого года в маленьком городке Дау в Судане умерло от голода 1300 человек — а в целом положение с продовольствием в Судане нормальное. И не надо думать, что в Бангладеш или Судане торговцы такие жадные и злые, а в России — добрые, чуть не у каждого на шее крестик болтается. Рынок есть рынок. Никакой ОМОН не заставит лавочников дешево продавать продукты, если их возьмут и по дорогой цене. Даже если по щекам этих лавочников будут течь слезы от жалости к голодному ребенку. Цена определяется не слезинкой ребенка, а исключительно спросом и предложением.
Пока что наши политики перед угрозой большой беды оказываются не на высоте — интеллектуально и духовно. Быть может, они тайно принимают важные практические решения, и за это им спасибо, но они обязаны еще сказать верное слово. Его ждут люди. При нарастании социального страха слово может быть важнее законов и займов. Страх столь же опасен, как и реальность, а часто и гораздо опаснее. Чего же боятся люди? Прежде всего неопределенности. Сегодня им необходимо честное, разумное и ответственное слово — а не словесный понос Сванидзе и Сорокиной.
Позором покрыла себя сытая, имеющая доступ на телевидение и на эстраду часть художественной интеллигенции. Посмотрите на страны, где часть народа голодает: лучшие поэты и певцы посвящают своим страдающим соплеменникам самые проникновенные строки и песни. Я не говорю о левых, о Пабло Неруде, это именно общая норма, дело нормальной совести. Слышим ли мы что-нибудь подобное от всех наших михалковых и евтушенок? Нет, они заложили уши ватой, да и совесть, видно, давно заложили в банк.
Ну ладно политики и поэты, я скажу об ученых. Наш народ столкнулся с новым явлением для России, после 1947 г. не знавшей голода (голод 1947 г. — следствие войны и страшной засухи — был острым и кратковременным и не оставил никакого полезного опыта). В отличие от России начала века и от стран “третьего мира”, ни общество, ни семья, ни государство России сегодня не имеют ни личных навыков, ни общественных и государственных служб, чтобы нейтрализовать самые разрушительные последствия недоедания. Россия не имеет “культуры голода”. Такую культуру имела старая крестьянская Россия (например, широкое употребление лебеды в пищу). Но сегодня все это забыто, а главное дефекты питания сосредоточены сейчас не в деревне, а в городе — где ни лебеды, ни крапивы нет.
Проблема осложняется тем, что современная пищевая промышленность выпускает продукты, которыми можно сравнительно недорого утолить чувство голода, и этот “сигнал тревоги” отключается. Но это — не полноценное питание, в нем нет многих нужных вещей. Человек вроде бы не голоден, а организм его разрушается. Где же помощь специалистов? Где беседы по радио и телевидению, где памятки учителям, где листовки о том, как на скудные деньги наилучшим (пусть и менее приятным) образом пропитать организм? Что надо есть, а что не надо. Этой помощи от русской науки мы сегодня не имеем. Она просто наплевала на ту треть народа, которая в такой помощи нуждается.
А в Ленинграде во время блокады ученые помогли наладить переработку запасов опилок в дрожжи, суп и котлеты из дрожжей спасли сотни тысяч жизней. Это были не просто русские, но и советские ученые. Их бы тогда Гайдар с Явлинским не очаровали.
НАСУЩНО НЕОБХОДИМЫЕ навыки и в семье, и в обществе, и в государстве не возникнут сами собой (вернее, они возникают слишком медленно, с излишними жертвами и потерями). Здесь должна была бы оказать помощь наука, способная снабдить нас целостным знанием о недоедании и голоде как огромной медикобиологической, культурной, социальной и политической проблеме так, как она встает именно в России конца ХХ века. Хотя и чужой опыт полезен.
В Испании я ходил в созданную католической церковью благотворительную организацию Caritas, в ее библиотеку. Это огромная библиотека литературы обо всех вопросах, связанных с голодом и бездомностью — от Средневековья до наших дней. Социологи Caritas ежегодно готовят доклад о состоянии голодных и бездомных в Испании — кто, где, почему, как им помогают, каков прогноз. Разговаривал я и с руководством службы, и с рядовыми добровольцами, которые помогают бедным. Много они сказали такого, чего в книгах не прочтешь.
В России, куда я ни обращался, никого этот опыт не заинтересовал. У нас все заняты только реформами. Одни кричат — “вперед, реформы должны идти любой ценой!”, а другие — “изменить курс реформ!” Какой там курс! Поезд катится в пропасть, надо сначала дернуть стоп-кран. Это безумие какое-то, даже здравомыслящие политики вынуждены бить себя в грудь: “они тоже за рыночные реформы” — иначе люди напугаются. Ведь очевидно, что к этому страшному состоянию нас привела реформа. Любой разумный человек потребовал бы ее остановить и наладить жизнеобеспечение. Накопить жирок, а потом уж снова за эксперименты, если невмоготу.
Беда в том, что не на высоте мышление нормального среднего человека. Он не желает видеть, что положение изменилось принципиально. Мы уже перешли критическую черту. В 1995 г., по сравнению с 1991 г., потребление (включая импорт) мясопродуктов в целом упало на 28, масла на 37, молока и сахара на 25 процентов. В СССР каждый житель в среднем получал в день 98 г. белка — прекрасный показатель. В 1996 г. городское население России в среднем получало менее 55 г. белка в день. Это в среднем, а ведь у многих гораздо меньше — этого как будто не понимает интеллигентный человек!
При том социальном расслоении, которое произошло в России, утратили смысл средние показатели. В 1995 г. потребление животного масла в России было в два с лишним раза меньше, чем в 1990. Но это снижение почти целиком сконцентрировано в бедной половине населения. Следовательно, сегодня половина граждан России совершенно не потребляет сливочного масла! Продажа мяса и птицы упала за это время с 4,7 млн. т. до 2,1 млн. т. Это значит, что половина граждан России совершенно не потребляет мяса. “Благополучная” часть граждан молчаливо согласилась с тем, что при новом социальном порядке половина народа быстро теряет здоровье и угасает.
Все мы, выросшие при советском строе, про себя полагаем, что голод — бедствие всеобщее, всенародное. Он обязательно сопряжен с очередями, карточками, отсутствием продуктов в магазинах. Разум отказывается понимать, что при рынке все не так. Часть народа голодает — а полки ломятся от продуктов, супермаркеты поражают изобилием. Просто людям не на что их купить — или работы нет, или зарплату не выплачивают. Я в Бразилии ходил в супермаркет, который в один прекрасный день разгромила толпа голодных людей. А накануне все было так чинно и благодушно, что и вообразить было нельзя, что эти люди существуют.
Мы видим, что восприятие проблемы пищи поддается манипуляции — СМИ могут отключить чувство реальной опасности, а могут включить и ложный сигнал. Когда ломали СССР, нас убеждали, будто мы плохо питаемся. На деле-то как раз в СССР, при всей тупости его торговой системы, полноценное питание было обеспечено всему населению. Молока и молочных продуктов мы в СССР потребляли 380 кг в год на человека (в США — 260), но при опросах 44% ответили, что потребляют мало. Более того, в Армении, где велась особо сильная антисоветская пропаганда, 62% населения было недовольно своим уровнем потребления молока. А между тем его поедалось там в 1989 г. 480 кг (а, например, в Испании 140 кг). “Общественное мнение” никак не отражало реальности, а было создано прессой.
Напротив, в ходе реформы людей сумели убедить, что в России наконец-то возникло изобилие. Убедили исключительно средствами психологического воздействия. Человек разумом вроде бы понимает, что продуктов в стране мало, но верит обратному. Вот данные из “Доклада о состоянии здоровья населения РФ” за 1993 г. (после этого такие доклады перестали публиковать). Более половины обследованных женщин потребляют белка менее 0,75 г. на кг массы тела — ниже безопасного уровня потребления для взрослого населения, принятого Всемирной организацией здравоохранения. Недостаток витамина С выявлен у 40-90 % обследованных, при этом до половины из них имели глубокий дефицит витамина, граничащий с проявлениями цинги.
Доклад утверждает, что после 1992 года “отмечается вынужденная ломка сложившегося в прежние годы рациона питания, уменьшается потребление белковых продуктов и ценных углеводов, что неизбежно сказывается на здоровье населения России, и в первую очередь беременных, кормящих матерей и детей. В условиях всеобщего дефицита стал хроническим недостаток в специальных продуктах для детей раннего возраста”. Это — официальное признание министра здравоохранения в том, что реформа сломала сложившийся при советском укладе благополучный рацион питания и что в стране вовсе не происходит “наполнение рынка”, а возник “всеобщий дефицит”, ранее небывалый.
Действиями правительства Гайдара-Черномырдина подорвана основа производства продуктов питания в России. Россия потеряла половину поголовья скота. Впервые с тех пор, как в России ведется статистика, мы имеем менее одной коровы на десятерых человек. Впервые! Хуже, чем в самые катастрофические моменты нашей истории. Удивляют наши аграрии — они ужасаются тому, что по численности скота мы “отброшены на 30 лет назад”. Какие 30 лет! Как можно говорить о числе голов скота, не учитывая, что население возросло в полтора раза? Мы отброшены не на 30 лет, а в небывалое состояние.
И не видно никаких признаков остановки спада. Как же можно дальше идти по этому пути! Как можно благосклонно слушать Черниченко и Аяцкова, которые требуют распродажи земли! Ведь почти десять лет как рушат колхозы и прославляют фермерство — а что на деле? Фермерам отдали почти 10 млн. га пашни! В большинстве своем это энергичные, влиятельные на селе люди, специалисты и начальники. Они сосут из колхозов и совхозов и технику, и горючее, и удобрения. Но ведь наладить производство не могут! Не под силу, хотя даже из детей своих тянут жилы на работе. А если совсем разогнать крупные хозяйства и всю землю распродать? Это массовый смертельный голод. Неужели средний горожанин до сих пор этого не понял? Неужели надо, чтобы лично его ребенок от недоедания заболел туберкулезом?
Можно только поражаться, сколько в России наросло низости. Я ненавидел правительство Гайдара — то были фанатики, разрушители, они ни о чем больше и не думали. Но правительство Черномырдина у меня вызывает просто гадливость. Это что-то необъяснимо подлое. Оно само признавало, что в России появился контингент голодающих, примерно в 9 млн. человек — и в то же время тратило бешеные суммы на строительство и отделку импортным мрамором бесчисленных контор. Стоит всем побывать, как на экскурсии, у нового здания Сбербанка у метро “Академическая”. Построено по американских стандартам, обошлось, наверное, в сотню миллионов долларов — а клиенты банка роются в мусоре.
Поддержать те 9 миллионов — не нужно было никаких доктрин. Чуть-чуть совести и сострадания. Когда на Кубе 40 лет назад к власти пришли молодые бородатые идеалисты, далекие от марксизма, либерализма и прочих теорий, они первым делом дали каждому ребенку и каждому старику литр молока в день. И это потрясло Кубу и соединило народ — потому она и сегодня держится, в полной блокаде. И все эксперты США признают, что устрой там “свободные выборы”, Кастро получит 85-90% голосов.
Наши знатоки все кричат: “Помощь должна быть адресной!” А так как адрес узнать невозможно, то никому и не помогают. У кубинцев тогда тоже была эта проблема: как же узнать, кому молоко нужнее. Раз нельзя узнать — будем давать всем, каждому ребенку. И развозили молоко по утрам и на грузовиках, и на тележках к каждому дому, где был ребенок или старик — и к лачуге, и к вилле бывшего банкира. Только пустую бутылку надо было выставить. Я приехал работать на Кубу с маленькой дочкой — и мне тоже стали ставить к двери бутылку молока. Никого я не просил и ничего не оформлял.
Не понимаю я также, как у людей до сих пор хватает совести проклинать советский строй. Неспособность интеллигентного человека взглянуть на себя со стороны поражает. Более десяти лет он мусолил важный антисоветский тезис: СССР порочен, так как импортирует продовольствие. Но этот тезис не просто глуп, он шизофреничен. Почему же экономическая система, которая улучшает рацион граждан импортом, порочна? Импорт продовольствия есть или признак бедственного положения (спасение от крайнего голода), или признак благополучия. В СССР он был именно признаком благополучия. Сегодня — признак бедствия.
Но сейчас даже важнее другое — “советские запасы”. Ведь если в нас еще теплится жизнь, то только потому, что в советское время много успели сделать, многое построить. Единственное, за что мы еще покупаем продукты за рубежом это нефть, газ и металлы. Все это — остатки советского хозяйства. Вот уже десять лет как никаких новых капиталовложений в хозяйство не делается. Мы проедаем последнее — и кусаем руку уже покойного кормильца. Да за одно за это судьба нас накажет голодом.
НАШЕ ОБЩЕСТВО раскололи сначала на “новых богатых” и “новых бедных”, но мы еще держались на старых запасах, не перешли грани. Сейчас эта грань обнажилась, русские начали делиться на сытых и голодных. Это деление абсолютное. Сытый голодного не разумеет! Но когда у голодного умирает от голода ребенок, он получает право убить сытого. Право, которого не имеет просто бедный и даже просто голодный. Когда это произойдет, назад будет уже не повернуть.
При таком абсолютном делении общества надо, прежде всего, перестать верить тем, кто прислуживает сытому меньшинству — тому меньшинству, которое вообще не думает о ценах, и в крайнем случае всегда готово пересидеть трудное время где-нибудь на Кипре. Все научились говорить красиво, но если сделать усилие и обратиться к здравому смыслу, всегда можно понять, ради кого старается перед телекамерой тот или иной друг народа и защитник прав человека. Вот целая рать умников пугает людей тем, что правительство проведет эмиссию денег и будет инфляция. О чьих интересах они хлопочут?
Ясно, что инфляция — зло, она вредна для хозяйства. Цены растут, деньги обесцениваются, прибыли западных инвесторов снижаются и они “бегут из России”. Но когда так подпирает, как сегодня, речь может идти лишь о том, какое зло — меньшее. И для кого. Инфляция бьет в первую очередь по тем, у кого есть деньги, и немалые. Инфляция — способ подкормить голодных, отняв часть у сытых. Мера вынужденная и пока что мягкая — отнимают не явно, штык к горлу не приставляют.
Вот микроскопическая ячейка проблемы, картинка почти из жизни. Стоит больница, в ней 50 врачей уже три месяца не получают зарплату, положение отчаянное. Денег у них нет. Рядом — ювелирный магазинчик. У хозяина доход 100 тыс. рублей в месяц. Центробанк проводит эмиссию в 100 тыс. рублей и выплачивает их как зарплату врачам, по 2 тыс. рублей. Количество товаров при этом не увеличивается, так что деньги в этой “ячейке” обесцениваются вдвое. То есть врачи реально получили по 1 тысяче вместо двух, и это плохо. Но откуда взялась эта реальная тысяча каждому врачу? Из тех 50 тысяч, на которые обесценился доход хозяйчика. Инфляция — средство дать хлеб голодным, не дожидаясь роста производства, за счет перераспределения доходов. Когда МФВ запрещает России проводить эмиссию денег, это понятно — он стоит на страже интересов Запада и этого никогда не скрывал. Когда в ту же дудку дудит НТВ, то сразу не разберешь, кто их дергает за ниточки — наши или западные “сытые”. Но это не так уж важно.
Если количество наличного продовольствия в стране уменьшается ниже критического уровня, а производство быстро нарастить невозможно, такой мягкой меры, как инфляция, оказывается недостаточно. Цены на продукты взлетают так, что все равно трудящийся человек нормально питаться через рынок не может — по карману это будет только богатеньким, они и про запас все скупят.
Хочешь не хочешь приходится идти на чрезвычайные меры. Мы к такой необходимости уже приблизились. Старшее поколение помнит о карточках военной поры и думает, что их легко можно ввести и сегодня. Это ошибка. Дело было не в карточках, а в том, что большие запасы продовольствия были государственной собственностью. И торговля была в основном государственная. Поэтому ввести карточки и реально их отоваривать было нетрудно, чрезвычайных мер вводить и не приходилось.
Сейчас положение очень сложное. Запасы продовольствия в частных руках, вся торговля приватизирована. Государство неприкосновенный запас, заложенный при советской власти, проело (в него запустили руку уже в 1992 г). Как заявил Примаков, правительство создало запас продовольствия на 2 недели для трети населения. На две недели! Только для ценных кадров. А в СССР НЗ был рассчитан на то, чтобы выдержать мировую войну при полной невозможности производства.
Сегодня, как ни крути, вопрос стоит так: решится ли правительство ущемить немного сытых, чтобы ограбленная часть населения не перешла опасную грань между недоеданием и голодом? И если правительство само не решится, то сможет ли эта ограбленная часть населения организоваться, чтобы заставить правительство это сделать — вместо того, чтобы от отчаяния убить сытого соседа.
Для этого надо вам разобраться в главных понятиях, чтобы видеть действительные опасности. И вспомнить историю — как критическое положение с продовольствием выправлялось при разных политических режимах и в России, и в других странах. Об этом еще пойдет разговор.