Author: Владимир Некляев
“ТО КЛИЧЕТ ПАМЯТЬ...”
19(232)
Date: 12-05-98
СТРОКА
Нащупать беглый ход строки заране,
Как прясть туман
иль белый облак ткать...
И все ж начать, хотя при это знать,
Что письмена на облачном тумане
На свете никому не прочитать.
ОГОНЬ
Уничтожив былое в былом,
Став тенями,
Туманами,
Снами,
Мы себе вспоминаемся сами,
Как золе вспоминается дом.
СКВОЗЬ КАЛИНУ
Кину все, что до сих пор не кинул,
Положу усталую главу
На густую сочную траву,
Прямо под червонную калину.
В небеса свободные, угрюмые
Сквозь пожар калиновый взгляну
И под ним усну
Со своей неведомою думою.
СОСТОЯНИЕ
Как сны про сны,
Как тени,
Как виденья,
Бегут мои желания и хотенья.
Как при пожаре среди бела дня.
Они бегут все дальше от меня.
Кому сказать об этом?.. Не скажу:
Как нищий погорелец, я дрожу
Среди руин на сером пепелище,
Где по углам
сиротский ветер свищет
И гонит, крутит пепел, сажу, дым...
Со всеми так?..
Или со мной одним?..
КОСТЬ
А что твой рок? Борьба с богами!
Собаке кинутая кость?
Победа будет не за нами —
Все, что услышать довелось.
* * *
Молитвы. Клятвы. Вера и расчет.
Господь безвестным дарит имена,
Чтоб длился род, рожденный на извод.
Читаются, увы, наоборот
Небесные святые письмена
На хладном токе равнодушных вод.
Хула. Измены. Вероломства. Битвы.
Пусть дальний Страшный Суд,
как к горлу бритва,
Приблизится — что будет на Суде?..
Как по суху, Господь идет везде,
Когда все клятвы, истины, молитвы
На быстротечной пишутся воде.
* * *
Твои очи, как окна больницы.
Сколько боли за ними, мой Бог!
Нас от воли никто не сберег —
И на росстани наших дорог
Бьют и бьют огневые зарницы.
По следам догоняют грома.
От рожденья глуха и нема
Жизнь, где слепнет надежда-надея.
Мы сказали — слыхали не мы.
О, темница любви!..
Каждый день я
Рвусь на волю, как тать из тюрьмы.
Тать с клейменным челом, я люблю
Волю пьяную, удаль свою.
Я устал от смертельной истомы,
Что ни ночь, сам себе незнакомый,
Я во тьму возвращался твою,
Как горящая магма в разломы.
И остаться не смог... Видит Бог,
Это все, что осилить я мог.
Как больница, глядишь ты ночами.
А на росстани наших дорог
Сотни молний молотят цепами
Хлеб и розы любви, что снопами
Полегли у девических ног.
* * *
Вздохнуть ли мне по той весне?
Так сладко... и так горько...
Ночами прыгала во сне
Огнем по золотой сосне
Червонная ваверка*.
Один одной кричу весне —
Ни голоса... Ни эха...
Проснусь в слезах, опять во сне
Ваверку вижу на сосне
Всю в золотых орехах.
* * *
Ветер по крышам шныряет.
Гулко — как в храме пустом.
Страхами ночь пробирает.
Явь забивается сном.
Что так душе одиноко!
Грустно — хоть криком кричи...
Днем она — дьяволово око.
Богово ухо в ночи.
* * *
Течет по жилам острый холодок.
Струится время в небесах унылых.
Все кончено. Осталась пара строк.
Плачу долги и плачу на могилах.
Уже надежды белый голубок
Не вознесет меня на слабых крыльях.
Все кончено. С небес взирает Бог.
Плачу долги и плачу на могилах.
Связать и спутать устье и исток
Реки вселенной я уже не в силах.
Все кончено. Я сел на бережок.
Плачу долги и плачу на могилах.
Издалека мне слышен голосок —
То кличет память в небесах унылых:
Она порхает, будто мотылек,
Она клубится, как змея на вилах.
С белорусского.
Переводы Ю. Кузнецова
* Ваверка (белорус.) — белка.
1.0x
