Author: Олег Бородкин
СОЖЖЕННЫЕ МОРЯ
13(226)
Date: 31-03-98
* * *
мой город до сих пор
лежит в руинах,
что стало явным раннею весной.
все морды здесь в щербинах
и морщинах
у каменных зверей.
какой ценой
мне жить здесь удается,
знают кони,
хранящие на Невском гордый вид.
мой город держит череп на ладони
и на него с усмешкою глядит.
* * *
дождливо.
жизнь нелепа и пуста.
троллейбус,
поднимая тучи брызг,
несется по Большому п.
уста
застыли.
отдаленный слышен визг
попавших в ад пожарников.
апрель
нас, грешных, презирает из любви
к искусству
неизбежных здесь потерь.
ты делал все не так.
теперь живи
с тревогой в черном сердце
и с дождем,
имеющим обычай тешить взор,
с без пользы вбитым
в темечко гвоздем,
вокруг себя случающийся вздор
невольно наблюдая.
спорь с отцом,
как в доме разместить
диван и стол.
и слушай с перекошенным лицом
смертельно надоевший рокенрол.
* * *
седой небритый ангел,
что держал
в руке початый шампур шашлыка,
небрежно отрываясь от земли,
кивнул мне головою.
я в ответ
махнул ему случившимся платком.
потом,
любуясь на его полет,
подумал,
что пора, пора, пора
вернуться
к непростым своим делам.
ПТЕРОДАКТИЛЬ
а в Питере раскисшая зима
который год стоит...
конец столетья —
не время
для культурного расцвета.
все вечно тает:
снег, глаза бомжей
и души одряхлевших
диссидентов...
и чавкает расквашенная обувь...
и счастье в том,
что больше нет надежды:
испорчен климат,
город обречен
уйти на дно чухонского болота,
исчезнуть из обугленных извилин.
я тоже стал бы каменною жабой,
да не пристало вешаться с тоски
такому ретрограду и расисту...
жизнь теплится
в краю распятых мумий.
бандиты пролетают на машине.
маляр сбивает плесень со стены.
агент несуществующей разведки
крадется
по Заневскому проспекту.
и местный
птеродактиль закрывает
полнеба
крупным кожистым крылом.
СПЛИН
я пью сырую воду из стакана
с отбитым дном
и не могу напиться.
на улице, даря прохожим насморк,
стоит весьма раскисшая зима.
о Питер,
царский город на болотах,
вместилище доверчивых пигмеев,
ты тоже весь
раскис и облупился...
я слушаю теперь одно старье —
каких-то амадеев и равелей.
и больше не читаю гуманистов.
у нашей деградации есть плюсы,
от коих нас избавит только гроб.
о Питер,
город спутанных извилин
и злобно затаившихся фашистов,
зачем ты на меня тоску
наводишь?
зачем я здесь живу?
зачем ты есть?
зачем я в эту чушь с тобой играю
и пью сырую воду из-под крана?
я гений.
мне навряд ли полегчает
в ближайшие
двенадцать тысяч дней.
МЕЧТА
вечерняя америка за стенкой
забилась в истерическом
припадке.
на улице январь,
немного снега,
мор с гладом
и вообще сплошной раздрай.
когда-то
я любил субтильных женщин...
когда-то я носил очки без стекол...
но в городе поблекшего Ван Гога
быть даже монстром слова
тяжело.
здесь слишком сыро,
слишком прихотливо
устроены мозги моих сограждан.
здесь вывелись монархи и масоны,
и каменных животных
дразнит смерть.
за стенкою нетрезвые соседи
несчастную америку пытают.
я тайно им сочувствую,
поскольку
в любом из нас заложен некрофил.
а раньше
я любил субтильных женщин
и нравился
грудастым полным дамам.
с тех пор
испорчен климат на болоте,
и по Неве раз в день плывут гробы
с писателями райского пошиба.
но кто сегодня
верит в совершенство?
лишь ненависть к гяуру
неподдельна.
к тому же за фанерною стеной
внезапно стихли горестные вопли,
и наступило полное блаженство.
соседи утверждают,
что созналась
под пытками америка во всем.
СМЕХ
мне скучно жить в курляндии.
чухонский
язык я изучаю с отвращеньем.
и сырость
здесь мешается со снегом,
который поразительно несвеж.
окраина империи погибшей
и в то же время бывшая столица.
больной, противный,
тусклый, сонный город
зимой почти не хочется любить.
но все-таки приходится со снегом
украдкой выпадать
и грустно таять.
и то ли ангел,
то ли птеродактиль
мерещится мне в серых облаках.
о эта неслучайная свобода!
мы все здесь
околдованы с рождения.
да здравствуют Евразия и Конго!
стрелявший в небо знает:
он пропал.
что слабое приносит облегченье.
антракт окончен.
снова длится пьеса.
мелькают лица
нанятых статистов.
герой изображает горький смех.
с дерев протяжно
каркают вороны.
несутся мимо грязные машины.
и несколько жандармов
наблюдает
упавший в снег
картонный дельтоплан.
P.S.
с тех пор,
как похоронен реализм,
и декаданс отправлен
в крематорий,
я сам дивлюсь на то,
что я пишу...
хотя так мне и надо.
поделом.
ГАМЛЕТ
у Гамлета опять слезится глаз.
и в глотке пересохло. рюмка яду
ему не помешала бы сейчас.
Офелия того...
уже не надо
под юбку к ней заглядывать.
тошнит
от погружения в мелкие детали
предательства.
в стране такой бардак,
что Гамлету
вчера являлся Сталин.
ЛИТЕРАТУРА И КРИТИКА
гулять водил он жабу на цепочке.
но как-то раз цепочка порвалась.
и жаба та,
почувствовав свободу,
с блаженным видом устремилась
в грязь.
а после куролесила,
бесилась,
пронзительно кричала
“вашу мать!”
и, развалившись
в позе непристойной,
грозилась жизнь хозяину сломать.
ГОРДОСТЬ
не мучайте меня горячим пивом.
я пить не стану эту лабуду.
я поступать умею некрасиво.
в Неву возьму и с плеском упаду
и поплыву
простым бревном к заливу,
прибрежных
наслаждаясь видом бань.
не мучайте меня горячим пивом.
глупцы,
не стану пить я эту дрянь.
ОПАСНЫЕ СОСЕДИ
Китай —
на редкость гойская страна.
и с этим
ничего нельзя поделать.
ПЕТЕРБУРГ
вновь ангел
погрозил мне пальцем с неба.
прости меня и будет,
не нуди.
жизнь наша здесь и так —
немного солнца
и вечные дожди, дожди, дожди...
ВАМПИР
всю ночь лупил я
злобного вампира
пластмассовым ведром
по голове.
КОШМАР
с конечностями связанными лежа,
ты слышишь:
вот скребутся, вот вошли!
во рту тряпица.
лишь горящей кожей
ты можешь закричать:
пошли, пошли!
грязнейшими ручищами
страдальца
хватают
и “не бойся” говорят.
и все тебя за яйца,
все за яйца
подвесить на веревке норовят.
но ты вдруг просыпаешься.
цвет мела,
пожалуй, не к лицу тебе, пиит.
однако же родные яйца целы.
и мальчик-с-пальчик
весело стоит.
ВИЙОН
пропойцею и вором
был Вийон.
он верил
в неприятные приметы
и сгинул...
что ж, по-своему непрост
путь жизненный
у всякого поэта.
СОВЕТ
прошу вас,
отойдите от меня
с моим весьма
паршивым настроеньем.
возмездием командую не я.
возмездие — Небесное явленье.
ПОТЕПЛЕНИЕ КЛИМАТА
а в лабиринтах мозга
бьются мысли,
но выхода никак им не найти.
и в переходах морга бьются души,
которых никому уж не спасти.
что делать,
жизнь устроена несладко.
и сильно обрусевший Дон Кихот
в ондатровой ушанке
наблюдает
свихнувшейся зимы
неспешный ход.
ЛУНА
с годами мы становимся циничней.
и глядя на полночную луну,
послать все это
хочется подальше
и каменным цветком пойти ко дну.
ВАМПИРЫ
я чую:
рядом есть вампиры.
вампиры жили здесь всегда
я слышу звуки чудной лиры,
глупцов зовущей в никуда.
я плохо сплю в такие ночи.
что значит жизнь? —
любовь и страх.
поездка в жалкий город Сочи.
серпом грозящий нам Аллах.
вчерашний хлеб с дырявым сыром.
ножом разрезанный туман.
сопротивление вампирам,
сосущим мед из наших ран.
УЛИТКА
как раковина бешеной улитки
закручен мозг Бородкина порой.
когда-нибудь меня мои ошибки
сведут в могилу.
гнить в земле сырой
придется...
а пока заглохла скрипка.
и сам скрипач без памяти лежит.
ползет по телу спящего улитка.
и тихо, по-улиточьи, блажит.
СОЖЖЕННЫЕ МОРЯ
ну да, я вспыльчив.
но и справедлив.
судьбою покалеченных волков
я не люблю.
мне скучно пить кефир
и опротивел Б. Гребенщиков.
я многое оставил за спиной:
пустых друзей,
сожженные моря...
не скажешь,
что меня на свете нет.
ты, мама,
родила меня не зря.
в прогнившем этом мире
равных мне
негусто.
прочих, дохнущих с тоски
хватает.
и в большом избытке здесь
мерзавцы
и, конечно, дураки.
ЗАПИСКА ЕВЫ БРАУН
на самом деле
фюрер просто спит.
наступит срок —
и лютый зверь очнется.
его бранили все, кому не лень.
Адольф над ними
дико посмеется.
легко подняв Германию с колен,
творец большой коричневой идеи
развеет в дым глупеющих славян,
пройдет по трупам
жадных иудеев.
америкосам даст пинка под зад.
забыли, гады,
гром немецких пушек?
французы перейдут
на черствый хлеб
и перестанут
жрать своих лягушек.
касательно спесивых англичан —
нальется желчью их гнилое чрево.
я лично натяну презерватив
на голову английской королевы.
ПРЕДЧУВСТВИЕ ЗИМЫ
зима мне погрозила
пальцем белым.
но снег растает к вечеру.
игра
немного затянулась.
в Петербурге
ноябрь — весьма суровая пора.
ноябрь —
весьма ублюдочное время.
и скоро я не то чтобы умру,
но стану голым деревом
и буду
стоять, ломая руки на ветру.
ЗЛАЯ ШТУЧКА
и глядя из прекрасного далека
на бой клопов,
бушующий в столице,
я думаю о том,
как гибнет глупо
очередной вельможный педераст.
МЫСЛЬ
жду века Двадцать первого.
в негодность
совсем пришел дрянной
Двадцатый век.
Рис. Андрея ФЕФЕЛОВА
1.0x
