ИНФЕРНО

Author: Сергей Кургинян
ИНФЕРНО
12(225)
Date: 24-03-98
“Ручки тоненькие, ножки тоненькие,.. и плачу”.
(Образец “художественного творчества”, ставший
руководством к действию в эпоху обладателей “джипов”.)

Уважаемый А.Проханов!
В Вашей газете я прочитал работы С.Кургиняна. Они меня заинтересовали до такой степени, что я, преодолевая лень и застенчивость, решил обратиться к Вам со следующей просьбой. Не затруднило бы Вашу редакцию ознакомить С.Кургиняна с моими вопросами и попросить его ответить через Вашу газету, например, под рубрикой: “Диалог известных общественных деятелей с читателями-провинциалами”? Желаю Вам здоровья и всех благ в Вашей опасной, но очень для России нужной работе.
С уважением Рачков Юрий Герасимович.
Уважаемый Сергей Ервандович!
1. В “Московском комсомольце” я прочитал заметку А.Нуйкина, Л.Пияшевой и Н.Шмелева “Куда же мы катимся?” Они пишут: “...Страна должна, наконец, представить себе, какое общество, какую систему ценностей... в XXI веке мы хотим иметь... Нынешняя политическая элита мало готова для решения подобных задач? Может быть. Но ведь мы сами — своей всеядностью, недальновидностью, пассивностью... сформировали ее такой”. В Вашей очень для меня серьезной работе “Третья возможность” я читаю: “...всеядность погубила оппозиционное движение... всеядность была избыточной... брошенные в смысловой котел ингредиенты были слишком контрастны... слишком несовместимы”.
А.Подберезкин выпускает брошюру “Искусство жить в России”; респектабельный журнал, где “элитная обслуга” рассуждает о духовности нации; Зюганов в “Советской России” пишет о своей любви к народу. Все это интересно и соседствует с такой ложью и маргинальными ингредиентами, что все честное и хорошее меркнет и нейтрализуется. Может быть, Сергей Ервандович, есть смысл организовать печатный орган, где все — единомышленники, которые открыто отказались работать на “черные двигатели” и объединились под Вашим девизом “...Россию слишком люблю... со всеми, как говорят, вытекающими”?
2. И.Шафаревич в диалоге с В.Бондаренко (г. “Завтра” № 51 (212) 1997 г.) под названием “Необходимо новое сопротивление” пишет: “...научно-техническая интеллигенция (НТИ) очень плохо приспособлена, чтобы что-то защищать, она сама нуждается в защите...” Я не согласен с таким подходом к НТИ. Во-первых, я сам являюсь частью этой пресловутой НТИ... она очень разнородна и разнопланова. Среди сегодняшней правящей элиты много представителей НТИ. Элита технократии смутировала с элитой партократии и показала всем нам, как умеет защищать свои интересы и карманы.
Сергей Ервандович, Вы как режиссер понимаете, что узкие специалисты, будь то актеры, инженеры... это толпа исполнителей, которых нужно объединить для того, чтобы получился спектакль или установка. Вопрос: как... конкретно в реальных условиях создать из этих растерянных, брошенных предательски своими руководителями людей, национально-освободительное движение? Я активно участвовал в избирательных кампаниях... исходил сотни квартир, насмотрелся всего. Вы правы в том, что “маргинальность арьергарда” резко усилилась. Он еще больше “стух”, озлобился, отупел... к сожалению, такую же эволюцию проходит и наша элита (официальная).
3. И.Шафаревич в упомянутом выше диалоге... пишет: “... у нас идет постоянная борьба русского начала с космополитическими силами. Возьмем лучшие произведения деревенской прозы... Ты видишь полноценную народную жизнь, над которой... занесен топор. А глубокое распутинское “Прощание с Матерой”? Матера — эта вся Россия, народная цивилизация”. При моем прочтении Распутина у меня не возникает чувства, что над бедным народом занесен топор космополитических сил. Ключевский пишет, что споры о том, вредны или полезны России “космополитические силы”, пошли от эпохи Петра и продолжались столетия. В связи с наличием в наше время отголосков этих споров вопрос: как Вы представляете себе... правящую элиту России, при которой бы “русское поле” в результате отсутствия хороших агрономов не превращалось бы в “дикое поле”. Или же “все действительное разумно”...
4. Гоголь, Салтыков-Щедрин, Чехов, Бунин, Шукшин, Распутин... часто показывали, что главный враг России (деревенской, в частности) внутри мужика и барина (ведомого и ведущего), в его дикости, невежестве, самодурстве и отсутствии самодисциплины (женственность по Бердяеву). Россия нуждается в мужском начале (в руководстве разумном и духовном). Последний вопрос: Как Вы представляете духовную элиту России? Как... духовность, нравственность должны материализоваться в действительность? Почему у нас президент — типичный градоначальник из г.Глупова?
С уважениемРачков Ю.Г.
28.01.98.
Таких писем — заинтересованных, умных — я и мои коллеги по второй странице газеты “Завтра” получаем все больше.
Письма читателей — явление непростое. Есть люди, которые писали и будут писать всегда... Письма, жалобы, ругательные отзывы. Эти как бы не в счет... Но есть и такие, которые во многом побуждают пишущих не уставать под грузом карм, связанных с подобного типа занятием. Я отношу процитированное письмо к разряду этих вторых, эмоционально очень значимых для каждого пишущего человека, писем как документов нравственной и политической ответственности. Ответственности того, кто писал письмо, и того, кто писал эту статью-ответ. То есть ответственности взаимной.
Ю.Г. Рачков очень понятным мне образом оговаривает свое участие в непростой процедуре писания писем в газету. Мол, “заинтересован до такой степени, что, преодолевая лень и застенчивость...” Не скажешь ведь по-простому “отвращение к соучастию в когорте пишущих письма в газеты”...
Преодолевал ли он лень и застенчивость, о которых пишет? Сомневаюсь! Ведь пишет, что активно участвовал в избирательных кампаниях, исходил сотни квартир. Ленивый и застенчивый этим заниматься не будет. Потому и отвечаю. Ибо, при том понимании процесса, которое я буду излагать ниже, — действительно ленивые и застенчивые — не в счет. Не в счет вообще все слабые люди. Нынешнее время — время очень сильных людей. Нехорошее время, что говорить. Но уж какое есть. И бессмысленно читать этому времени моральную проповедь. Объяснять, что нехорошо, если в нем не могут достойно разместиться слабые люди. Те, к кому было обращено слово, ставшее фундаментом всей нашей тысячелетней культуры. Те, в чью защиту гибли на баррикадах, гнили в казематах, шли на крестную муку. Те, чье “выведение за скобки” означает подведение черты под всей эпохой гуманизма — светского или религиозного, неважно, и не только отечественного. Те, чье “выведение за скобки” означает ни больше ни меньше, как “обнуление человечества”.
В самом деле, представим, что “выведены за скобки” все униженные и оскорбленные, все слабые, все эти не могущие себя выразить и утвердить, но совершенно необходимые человечеству как чему-то отличному от стаи, чему-то вне- и сверхприродному, противостоящему “естественному” инферно с его “суммой пожираемых и пожирающих”... При этом “выведении за скобки” что остается нам, говорящим о времени сильных? Нам остается признать диктат природы над человеком, признать императив социал-дарвинизма... То есть? То есть капитулировать! И еще разглагольствовать при этом о силе и слабости... То есть оказаться не только капитулянтами как таковыми, но и капитулянтами позорными, шутовскими, смеющими в капитулянтстве своем комически разглагольствовать о какой-то силе.
Недавно В.Новодворская с К.Боровым посетили “мекку демократии” с ее Статуей Свободы. И вот Валерия Ильинична в свойственном ей остром жанре, не лишенном ума и изящества, вызывающе говорит о том, что Статуя Свободы ей кажется недостаточной, ибо слишком много в нынешней Америке обеспокоенности социальным аспектом. Слишком много там хлопочут об униженных и оскорбленных. О слабых то есть. А вот российские демократы — те отбросят все эти “сю-сю”. И обопрутся на естественный отбор. На время сильных.
В ответ на эти высказывания Новодворской раздались ахи и охи. Мол, неприлично это и неумно по отношению к респектабельному западному сообществу. А значит, политически нерасчетливо. Не согласен! Вообще не согласен с теми, кто считает, что Новодворская может сделать неумный и нерасчетливый шаг. И в данном случае ее высказывание очень умно. И очень расчетливо. Для пояснения возьму пример иного калибра и профессиональной нацеленности: Бжезинский.
Опубликовал он недавно статью о планируемом распаде России. И начали тоже все ахать и охать. Мол, непристойно! Эпоха сотрудничества российской демократии с американской, а тут... с таким неглиже... Спятил старик! Неумен! Чутье потерял! Старомоден по-ястребиному. Ну, и прочую чушь. Кто потерял чутье, простите? Бжезинский?!! Да Бжезинский и состоит-то весь из ума, чутья и ненависти к России. Что касается ума и ненависти — тут все ясно. А вот насчет чутья — это иногда недопонимают. Я расшифрую.
Сильнейшая сторона Бжезинского — не в уме и не в ненависти. Это есть у многих. Сильнейшая сторона — уникальный нюх. Бжезинский первым чует сдвиги в мнениях и пожеланиях сильных мира сего — хозяев мира и США. Причем не тех, которых разоблачает записная конспирология, а действительных. Сказать, что Бжезинский чует все — было бы неверно. Но он чует многое. И эти свои обонятельные достижения оформляет с помощью провокативных конструкций, которые должны прокладывать дорогу в жизнь новым веяниям. Выступил Бжезинский, да еще с программной статьей — значит, “процесс пошел”!
У Новодворской похуже по части ранга коммуникаций, кругозора, интеллектуальной вышколенности, даваемой элитными учебными заведениями и десятилетиями вращения в истэблишменте. Но с чутьем у нее все в порядке. И многое из того, что Бжезинский берет школой и коммуникациями, Новодворская вылавливает почти из ничего. И озвучивает. И проталкивает с помощью приемов, поразительно близких тем, которые применяет Бжезинский. И это значит, что “процесс пошел”. Это значит, что кто-то “включает” это самое “время сильных”.
Единственное, к чему Новодворская поразительно глуха — к тому, что подобное время сильных и ода этому времени полностью исключают ее претензии на Героизм, на Трагедию. И Героизм, и Трагедия требуют Среды человечности, Среды Homo, наполненного неотделимыми от него Амбициями по части своей вне- и контрприродности. Ода “времени сильных” — это похороны Homo и его амбиций (космических в том числе). А значит, похороны героизма и трагедии. А значит, ода капитуляции. А когда ей начинают петь оду, то это уже трагифарс. И тут надо выбирать — быть шутом с хорошим нюхом или претендовать на большее. Нельзя совместить поедание вкусной рыбки социал-дарвинизма с героико-трагическим статусом.
“Нет Человека — нет Проблемы”. Это говорилось не только по поводу политических частностей, где и проблемы, и человек с маленькой буквы. Это именно онтологический тезис! Никому еще не удавалось вывести человека за скобки, воспеть мир сильных зверей — “малину” того или иного типа, местную или всемирную — и остаться при этом героем, сохранить право на трагедию и судьбу. Воспел “хорьков” — лезь в зловонную яму, тут же и с потрохами! Уж на что Ницше — фигура всемирного масштаба — и то прокричал про белокурую бестию, вывернулся наизнанку с человекозверством и с этим самым, которого “надо преодолеть” — и стал Шутом с большой буквы. Выразителем всего духа Паясничества и жалкого Самолюбования, который смрадом повеял от “Бог умер” и всего, что за этим последовало.
Томас Манн испытует на трагизм своего Адриана Леверкюна. Фауст, заигрывание со злом, дух любви... Чего стоит знаменитое “Я понял — этого не должно быть. — Чего, Адриан, не должно быть? — Доброго и благородного, — отвечал он. — Того, что зовется человеческим... Того, за что боролись люди, во имя чего штурмовали бастилии, и о чем, ликуя, возвещали лучшие умы, этого не должно быть. Оно будет отнято. Я его отниму. — Я не совсем тебя понимаю, дорогой, что ты хочешь отнять? — Девятую симфонию.”
Чем кончилось это отнимание Девятой Героической симфонии, мы знаем. Сумасшедшим домом... жалкой ролью паясничающего творческого импотента. Отнимание Девятой симфонии с ее духом человечности, который не может вывести за скобки слабого и остаться духом и человечностью — начинается всегда с себя. С себя начинается то инферно, которое сопряжено с игрой в подобное отнимание. Ибо художник — в это играет. А тот, кто предлагает поиграть, — на самом деле играть не хочет. Он хочет взять то, что художник и человек меньше всего намерен отдать. Девятую симфонию. То есть душу.
“Время сильных” на дворе... Время? Или безвременье?
Впрочем, что это я все о Новодворской? Последний номер газеты “Завтра” тоже посвящен “времени сильных”. И многие отреагировали на это банальными ахами и охами. Для чего основания есть. Это и подставка — на Западе только и ждут, когда патриоты поставят знак равенства между собой и бандитами. И решительный (целым номером — всей творческой группой) выход из “левого” поля, где “хорек” — он и есть “хорек” и своим быть не может. Это и обрушение общественных надежд на то, что патриоты, придя, положат предел осточертевшим большей части общества беспредельщикам на “джипах”. Кастетному и автоматному праву. Неспособности сдержать напор криминального хаоса. Страху и отвращению перед этим хаосом. Невозможности выйти вечером на улицу без опасений оказаться очередным “подснежником”. Охоте за органами для трансплантации. Безумию наркоимперий, сажающих Россию на иглу. Всему тому, чему обещали положить предел.
Теперь оказывается, что будет то же самое, но с “русской спецификой”. Что закопав в снег родственника кого-нибудь из певцов “малины”, член этой “малины” пойдет отмаливать грех не в мечеть (а евразийство-то как же?) или синагогу, а в православный храм. А зачем отмаливать-то пойдет? За него “певцы малины” уже отмолили. И тем самым (что, пожалуй, всего страшнее) внесли лепту в уничтожение самого понятия греха. Ибо к убивцу могли в России относиться по-разному, но в рамках безусловного “Это грех”. Со злом соприкасались, сострадали душе, атакованной злом, душу эту воспевали вопреки злу! Но зло не воспевали! Категорически и никогда, пока жила и царила Великая Русская Литература, как мы знаем, завоевывавшая мир почище любых дивизий.
Обо этом я уже говорил. Когда Япончик становился “героем русского сопротивления”. Глупо и смешно морализировать или “аналитизировать”, когда герой (а точнее — антигерой) выбран и поставлен на пьедестал. Понятно ведь, что всеядность (а именно о ней в ужасе пишут симпатизирующие патриотическому движению читатели популярной газеты) исключена в вопросе героизаций. Одно дело — бандит-бунтарь, жертва системы, Робин Гуд, Че Гевара и т.д. И совершенно другое дело: “Раскольников убил старуху — и правильно сделал! Жаль только, “бабки” плохо спрятал!” Совсем другое дело — ставка на “пиратство” первоначального накопления на своей территории как возможность выстроить национальную буржуазию, буржуазию “своих”. Все эти свои и чужие, мелкие, средние и крупные — жаждут нормы накопления в сто и более процентов в год и никогда не променяют эту норму на возможность делать европейские 7% на русской земле, занимаясь цивилизованным предпринимательством. Как не может хищник стать травоядным, так нельзя все это превратить в “русское буржуазное чудо”. Это будет драка за преимущественное право на беспредел.
“Бабки” делать здесь, а аэродромы за бугром” — тезис, провозглашенный совсем не чужим по крови бандитом на сходе сугубо “почвенных” бандитов под их аплодисменты. За этим тезисом стояли конкретные политические технологии и бандитские разводки 1995-96-97 годов. Любому нутряному бандиту дороги “бабки”. Он этим живет, этим дышит. “Бабки” делаются здесь (за счет разграбления — никаких других источников нет, кто бы что бы ни говорил!), а прячутся за бугром. Тайна вкладов — анекдот с бородой. Любой секретный счет знает любая спецслужба мира. А потому любой из этих бандитов давно взят за его “самое дорогое” бандитским же приемом и через это управляем не хуже любого “агента влияния”! Романтика большой дороги? Отвязанность? Об этом рассказывают за рюмкой водки. Но такая бравада имеет к нашей горькой реальности конца ХХ века не больше отношения, чем образ “чисто русского отвязанного бандита”. Героизм отвязанности и большой дороги действует до первых звонков Интерпола. Рассказать, что происходит потом? Кто, как, кого, и кому “по жизни” сдает? Причем лихорадочно, упоенно?
Русская этническая преступность — такая же химера. Как Япончика зовут? Чей он “зять”? Марьи Ивановны, что ли? Бандитский мир иерархичен. И будет все больше иерархизоваться и вводиться в криминальные берега — таково решение последних крупнейших сходняков. Уверяю, оно будет выполнено. Поэтому даже если на каком-то уровне и возникнет чисто “русский” срез, что крайне проблематично, то уровнем выше будет сидеть Гиви или Резвон. И командовать так, как нашим политикам (даже дисциплинированным — КПРФовской ориентации) — и не приснится. Директивно донельзя!
Дальше — больше. На дворе, повторюсь, конец ХХ века. И существует симбиоз спецслужб (местных и иностранных) и криминалитета. Если даже сегодня симбиоз этот не доходит до самого низа, и низовой русской преступности по определенному сговору дадут чуть-чуть пошуметь на рынках и “побуцкать” чужих ларечников, то при первом приближении к иноэтническому супермаркету (не говорю о банке) будет показана вполне интернациональная “кузькина мать”. Немедленно и жесточайше! Если не будет другого “заказа” с того же интернационального верха. Или, может быть, он уже поступил? Но тогда надо отдавать себе отчет в его содержании!
Еще один момент, тоже имеющий отношение к горькой реальности. В бандитской мелочевке царит сегодня (спросите специалистов) жуткий страх перед чеченами. Кого и на что здесь можно поднять? Есть ненавидящие чеченов “крутые ребята”. Те, что готовы были с ними воевать и в 1994, и в 1997 годах. Например, некий А.М. (имя не называю потому, что даже на описание криминального процесса в его неявных тенденциях имеются моральные допуски). Но вы спросите у специалистов о месте проживания данного “борца с чеченами”. И соотнесите это с мифом о русском криминальном факторе. Криминальная Система выстроена так, что упования на ее задействование в защиту национальных интересов абсолютно беспочвенны. А внесистемный криминальный элемент вообще не в счет.
Открою еще один секрет — почти что Полишинеля. Идет обсуждение русской национальной темы в некоем недалеком от криминалитета, но уже освоившем банки и все прочее “крупняке”. Кто больше всего боится “засветить” свою приверженность русской теме? Русский по крови! Почему? Потому что его первым выкинут из компьютеров всемирного банковского сообщества, и он не сможет, получив международный кредит “либор+2”, то есть под 8% годовых, крутить его здесь под 40% (ставка рефинансирования). И еще многого не сможет из того, что ему страстно хочется. В стране, где царит криминальный бардак, где “бабки” здесь — аэродромы там”, в финансовую цивилизацию вползают только на брюхе! А иную страну криминалитет при любой национальной специфике не построит. Чему бы и где бы он ни молился — он как целое молится этим “бабкам”.
Подчеркиваю — как целое. Ибо в той степени, в какой отдельный бандит “запоздало проснулся для человеческого”, он может молиться и другому. Он может сохранить остаток живой души. Он может стыдиться грязного прошлого и хотеть его искупить. Но в этом качестве он выходит из Криминальной Системы, противостоит ей и чаще всего “сдается” ею, сам становится ее жертвой. Ее — а не империалистических сил! Точнее — в той степени, в какой империалистические силы правят бал воров, он “сдается” кримсистемой по указанию этих сил. Как тот же Податев или “ассирийский зять”.
И где тут просвет политической надежды, сколь угодно морально грязной и жестокой, но все же (не буду морализировать) и “политической”, и “надежды”? Хотя лично я в успешность абсолютного имморализма в политике не верю, особенно в нынешней ситуации, но знаю, что “классики” указуют на возможность подобной успешности. И потому особо фиксирую, что при описанных мною параметрах процесса подобная успешность исключена.
Все это — лишь длинные констатации. Но я бы не взялся за перо ни ради подобных констатаций, ни для ответа на самые лучшие письма. Иные чувства овладели мною при прочтении посвященного воспеванию братвы последнего номера “Завтра”, и иным образом эти чувства сплелись с тем, что я ощущаю как исходящий от писем ток глубокого политического недоумения. Когда говорили о Япончике как “герое русского сопротивления”, я испытывал здоровое чувство политической злобы. А то, что прочел теперь, резануло болью и тоской. Все-таки, наверное, слишком много во мне “от искусства”. Поэтому откровенность Новодворской, режущей правду-матку мировому сообществу вне допусков “хорошего тона”, мне милее сентенций любителей прав человека. А откровенность этого номера в каком-то смысле значимее множества стыдливых сокрытий.
В номере (для меня) сказано одно: мы в инферно. Проще — в аду. Ад уже состоялся. “Оставь надежду всяк сюда входящий”. И творческий коллектив хочет честно капитулировать перед адом и работать на более близких ему чертей. Открыто, без фиговых листков и всяких оговорок на тему “во-первых, я девушка, а во-вторых, у меня каждый раз после этого голова болит”. Для меня это намного лучше, чем рассуждения о цивилизованном и бандитском капитализме. Лучше тем, что откровеннее. Откровеннее, чем когда бы то ни было. Возможно даже, чем когда бы то ни было в истории. Это событие. И большое.
Относиться к нему морализаторски и анализаторски, подчеркну еще раз, глупо. Отвечать надо иначе. И обязательно — вместе на эту заявку и письма читателей. Предлагаемый Рачковым “диалог известных общественных деятелей с читателями-провинциалами” в аду невозможен. Но кое-что возможно. И именно в условиях откровенности. Взаимной. Предельной. И окончательной.
Первое. Зачем вообще нормальный, здоровый и небездарный человек занимается политикой? Он либо профессионал — то есть реализует себя через это, либо кто-то еще. Кто? Профессионалом я не являюсь и не хочу быть. Почему? Политик процессы не создает. Их создают системные архитекторы, держатели субъектных смысловых полей и возможностей, “общественные демиурги” (прошу не вкладывать в закавыченные понятия конспирологических смыслов). Политик движется в струе процесса и хочет быть успешным. Формула его успеха — видеть, чувствовать, понимать процесс и двигаться в процессе лучше других. Мы ведь откровенно говорим об откровенном? Так не надо сентиментальности, которая в аду все равно оказывается разновидностью проституции. Политик — это байдарочник, двигающийся в бурной реке. Он хочет быть первым у финиша. Он хочет лучше других использовать энергию реки. У него есть весло, навыки, опыт, политическая байдарка. И он (внимание!) не может поворачивать реку в другую сторону. У него нет самосвалов с бетоном, нет цементных заводов, нет опыта строительства гидросооружений.
Второе. Итак, байдарочник плывет. В байдарке, кстати, миллионы людей. И эти люди мыслят байдарочными понятиями, голосуют за байдарочников. А ВПЕРЕДИ ВОДОПАД. Это — не метафора! Это наша оценка ситуации! Я верю в эту оценку, способен доказать ее правильность и строю свое поведение в соответствии с этой оценкой. Я не торгую страхом, дабы иметь возможность получать письма, заказы, быть известным политическим публицистом. Мне эти “лавры” даром не нужны. Я реализую формулу “откровенность за откровенность”. Поскольку мне как-то дано ощущать процесс, и у меня есть опыт, навыки, теоретический багаж, то я не просто кричу “караул”, а требую национальной дискуссии и формирования национальной повестки дня. И первый пункт этой повестки — оценка ситуации. Принципиальная, стратегическая оценка.
И дело, уважаемый читатель Рачков, даже не в том, что Пияшева и Шмелев сами своими руками запускали весь этот процесс, пели ему осанну, а в том, что они и сейчас жеманничают, рассуждая о том, куда мы катимся, в терминах какого-то капитализма. Где они видят капитализм? Любой — дикий или цивилизованный, латиноамериканский или центрально-европейский? Где они видят вообще какой-то уклад? Какой-то способ самовоспроизводства какой-то общественной формации? Никто ведь в этом не опроверг Маркса, который сейчас популярен в западных университетах не меньше, чем сто лет назад. И разве, кроме того, определение “формация отличается по отношениям собственности на орудия и средства производства” принадлежит только Марксу?
Уже нет производства как системы самоподдержки общества и государства, господа и товарищи! Есть ранее произведенное и ныне расхищаемое “хорьками” всех мастей, с разными этническими и политическими наклейками, национальное богатство. Есть воровство. Нет орудий и средств производства, а есть инструменты воровства. Нет отношений собственности на орудия и средства производства, а есть отношения “паханата”. То есть нет уклада (понимайте его по Марксу или по Броделю — не важно), а есть субуклад. Колония муравьев жрет убитого кабана. Сгрызет до костей — уйдет на другое место. Произвести и распределить мясо она не может. А способом обгладывания владеет в совершенстве. Вот существо текущего процесса. И что? Быть политиком, чтобы в нем плыть? Куда? Консультировать политиков по успешному вписыванию в этот процесс? А на фига, простите за выражение?
Во многих статьях я много раз говорил: в России запущен страшный процесс системной деградации, регресса. Советская цивилизация распадается — стремительно и необратимо. И кто бы что бы ни говорил, последний номер “Завтра” — прямое свидетельство необратимости такого распада. И что? Грядет другая цивилизация? Не может этого быть в условиях регресса, под руководством “хорьков”. Нельзя “десоветизировать” общество, которое жило советской жизнью семьдесят лет. Ненавижу сравнения между фашизмом и коммунизмом. Но дефашизация боролась с периодом в двенадцать лет (1933-1945). В оккупированной стране, при колоссальных кредитах, смягчающих социальный процесс, в условиях хорошо структурированного общества и мононационального государства. Но главное — двенадцать лет, а не семьдесят! Парень, которому было восемнадцать в 1933 году, имел сознательный опыт внефашистского существования. Он же тридцатилетним выходил из фашизма. Но при первых толчках новых мировых веяний вся дефашизация оборачивается новым “зиг хайль” у нас на глазах. А семьдесят советских лет можно снимать в технологиях дефашизации, социокультурного шока (а сделано именно это) только для строительства зоны смерти, очага мирового регресса, если хотите, — зоны контринициации, жертвенного сжигания населения в ней ради изменения хода мирового процесса.
Добавлю еще одно — ни одна страна мира не строила буржуазных общественных отношений в условиях повальной и нарастающей деиндустриализации. Этого одного достаточно, чтобы охарактеризовать процесс как “инфернализацию” всей страны. Но ведь это — лишь частность, ужасающая частность на общем фоне!
Для углубления “инфернализации”, для выбора разновидности будущего Ада воспевание криминалитета пригодно наилучшим образом! Но ни для чего другого! А то, что мы погружаемся в преступное общество и преступное государство, в инферно, во “время сильных” — факт, и его надо зафиксировать. Но его нельзя зафиксировать, не признав, что процесс, который идет — это системная деградация, регресс. Это очень скверный процесс, в котором НИКОМУ хорошо не будет. Ложись под “паханат”, не ложись, свисти или аплодируй — все равно в смрадный ров. Люди не могут проснуться. Годы монопартийности отняли у них многие социальные инстинкты и способность к самоорганизации. Элита? Что ж, регресс — это сладкая катастрофа. С ресторанами, баксами, строящимися коттеджами. Никогда не мог понять до конца — почему в 1937 году людей, которых уже брали, брали на дачах, где они ловили кайф, уже зная, как берут рядом? Теперь понимаю. Сладкая, сладкая катастрофа.
Третье. Я не знаю, что дорого пишущим письма. Верю, что то же, что и мне. Верю, что создатели номера под кодовым названием “ода русской преступности” тоже болеют за страну и ищут выходов. Но ищут они их вне попытки оценить смысл текущего процесса. Если бы шла латиноамериканизация — нужно искать спасения в национально-освободительной борьбе и собирать класс-спаситель — соответствующую интеллигенцию. Если бы шло первичное накопление капитала — нужно опираться на буржуазию и не кривиться по поводу того, чем от нее воняет. Но это — регресс, господа и товарищи! Регресс с национальной спецификой. Казахской, армянской, татарской, азербайджанской, русской. В Кремле — исчерпанность, усталость от самих себя, тяжелое уныние и отвращение. В Думе — то же самое. Жириновский по-регрессивному веселится, Лукьянов по-регрессивному протестует. СМИ комментируют по-регрессорски. Регресс в армии, в правоохранительной сфере. Системный регресс — это не теоретический выверт. Это диагноз, характеристика процесса. И воспевание криминалитета, еще раз подчеркну — это регрессорство. Новый шаг, новое слово, новый тип откровенности в рамках регрессогенеза.
Системный регресс задевает все группы и структуры. Удивляетесь, почему неэффективен Зюганов? Номенклатурный регресс! Почему патриотическая интеллигенция, да и интеллигенция в целом столь бесплодна? Регресс по-интеллигентски! Кидаетесь к “крутым”? Там такой же регресс! В том-то и политическая борьба эпохи регресса, что счет идет на индивидуальное собирательство. Начальный субъект контррегресса — личность. Личность должна понять — идет инфернализация. Личность должна иметь душу, которая от этого будет нестерпимо болеть. Эта личность должна решить активно спасаться. И именно активно. Я прошу считать термин “активное спасение души”, спасение человеческого в себе — надрелигиозным. В числе таких спасающихся большинство может оказаться вполне светскими людьми. А счет идет на души, а не на желудки. Иначе будут копаться в помойках, а не объединяться. И побегут за первыми пищевыми подачками, то есть к западным паханам.
Итак, есть некий процент тех, у кого болит душа. Внутри этого процента, видимо, большинство будет вопить от боли, и только. То есть страдать и спасаться пассивно. А меньшинство (но возможно, немалое) начнет спасаться активно. А это — не партии, господа и товарищи! И не криминальные общаки. Это — “Радонеж-XXI”, это неомонастыри, где можно противостоять регрессу хотя бы на микроуровне. А где монастырь, там и дружина. Если это не выродится в сектантство, во взаимную несовместимость — тогда возникнет макроуровень, опора для контррегрессивных тенденций.
Ничто другое в пределах регресса невозможно! Ибо повреждено все! Почти весь ресурс схвачен именно регрессивными силами. А значит — нарастает дистрофия одних и бесовство других. Бросьте вы игру в “дикую буржуазию”, господа патриоты и либералы, почвенники и западники! Ибо поразительность-то в том, что к 1998 году обе силы заиграли в одну игру! Интеллигенция — вырабатывайте скорее национальную повестку дня и доводите скорее образ регресса до населения! И дальше сами участвуйте в собирании очагов контррегресса и помогайте другим.
Богатые люди — вы хотите жить здесь? Тогда никакое богатство вам не поможет! Ибо здесь будет жить нельзя — и достаточно скоро. Спасайтесь сами и отдавайте все для спасения, жертвуйте на дело контррегресса и входите сами в его структуру. Ибо другого пути у вас нет! И скажите спасибо, если вас возьмут, и не ждите, чтобы вам начали кланяться за ваши дары! Вы кланяйтесь тем, кто кладет последнее на алтарь контррегресса! Кайтесь — ибо идет регресс! И ваши грехи может искупить только участие в кропотливом, скромном, подвижническом контррегрессивном строительстве. “Хорьки” — чуйте, чем все это пахнет, и бегите быстрее! Ищите себе вкусные туши в Азии и Европе! Если воцарится регресс — не спасетесь нигде. Если придет контррегресс — вас беспощадно покарают! Бегите! Это добрый совет!
Скверна везде. И борьба идет за каждую душу. В этой борьбе всеядность и бескомпромиссность идут рука об руку. Не борись с человеком — борись со злом, которое в нем есть. И где бы ни появился шанс на обнаружение живого участка души — сделай все, чтобы реализовать этот шанс. И тут же отвергни делание, если тебя пытаются втянуть на регрессивное поле.
Главное же — не воспевай регресс и регрессоров. Это смертный грех в омерзительной ситуации, в которой мы оказались. Регресс исключает чистоплюйство. Ты можешь и должен пытаться делать зло инструментом добра. Но не смеешь воспевать зло! И должен помнить — в регрессе оно сильнее, и слишком возможно, что оно разыграет тебя, а не ты его. Бдительность и еще раз бдительность!
Четвертое. Сравнение с Радонежем демонстрирует, насколько нынешняя ситуация хуже той страшной поры. Все происшедшее в последние десятилетия — не случайно. Это ОРГАНИЗОВАННЫЙ регресс. Массы лишили даже рудиментарных способностей к самоорганизации. При этом лгали, что взамен будут обеспечивать их интересы. Экспроприировали наверх весь ресурс политической организации общества. Потом переродили этот ресурс. Перестали обеспечивать общество и стали абсолютно преступны. Это жестокая целевая операция! Что делать? Терпеливо учить массы самоорганизации в тяжелейших условиях, перед этим указав, кто и почему виновен в регрессе, и в чем именно конкретно виновен. Избежать анализа вины правившей семьдесят лет партии невозможно. Как невозможно и свалить всю вину на “красного” стрелочника.
Но главное — понимать, что универсальная идентификация общества сломана. А у того же Сергия Радонежского она была. В то страшное время части знали, как соотноситься с целым, и через что. Сергий был опознан страной как носитель общественного идеального самообраза. Общество имело для подобных опознаваний живую веру и живую церковь. Что теперь? Все складывать придется заново! Вот в чем ключевая роль интеллигенции, которая опять отказывается выполнять тяжелую ломовую работу, грезит, сука, банкетами и общаками! Вокруг разметаны клочья веры и самоопределения, советского и несоветского, русского и полиэтнического. Это надо суметь собрать! Вот масштаб задач, стоящих не перед байдарочниками, а перед другими. И в этом смысле действительно пришло время сильных. И не побоюсь банальности — сильных духом.
Пятое и последнее. Если вы видите инфернализацию, если любите свою страну и хотите жить только в ней и в ней умереть, то дальше один вопрос. Кто сильный — кто слабый? Кто мужик — кто баба в штанах? Потому что мужик (в том бердяевском противопоставлении мужественности и женственности, о котором пишет читатель) смотреть, как под колесами регресса унизительно гибнет он сам, его близкие и все, что он любит — не станет! Он будет бороться, то есть брать на себя колоссальную задачу поворота процесса! Он не будет играть в политическое байдарочничество. Он возьмет голову в руки, будет без дураков всматриваться в процесс — и сам строить, аскетически и подвижнически, контррегрессивные очаги.
Нельзя одновременно заниматься регрессорством и реализовывать контррегресс (что вовсе не означает, что все мы живем на облаке и не вынуждены извлекать контрегрессивный ресурс из регрессивной действительности). Нам не нужны беспомощные чистюли. Но нам не нужны и те, кто стирает грань между чистым и грязным, регрессом и контррегрессом, духом и политической инфернальщиной. Соседствовать это не может и не должно. Тут нужен выбор. И он настал. Особенно после того, как были перейдены некие рубежи откровенности. Я очень верю, что написанное мною в этой статье, написанное предельно откровенно и заинтересованно, без жеманств, с позиций теории и политической практики, станет прологом к национальной дискуссии (настоящей, без поддавков) и выработке национальной повестки дня. Это дело всей нашей интеллигенции, и прежде всего патриотической И важно, чтобы его начала крупная авторитетная газета, выступающая в новой для нее и важной для всех нас политической роли. При этом надо отдавать себе отчет, что номер 10 газеты “Завтра” за 1998 год — это уход совсем в другое. Это не шаг вперед, а несколько шагов назад и в сторону. И в такую сторону, с которой ни я, ни моя команда “второй страницы” категорически несовместимы.
Эта статья — последнее усилие выработать общую позицию, общую линию действий. Если и это усилие окажется тщетным — мы уйдем. Без осуждений кого-либо, без негодований и обид. Газета потеряет нашу аналитику (кстати, этот номер — 151-й, в котором мы даем аналитическую страницу), а мы — газету. Конечно, мы политически потеряем при этом гораздо больше. И что? Мы не политики! Мы верим в свою оценку ситуации и хотим делать свое дело. Лучше — вместе с другими. Но если выбирать между этим “вместе” и делом — конечно, выбирается дело. В ситуации регресса нельзя бояться остракизма, одиночества, уменьшения фиктивных радиусов социальной значимости. Возможно, что наша оценка нынешней ситуации как системно регрессивной кем-то не разделяется. Но мы-то верим в нее всерьез! И действовать будем, исходя из этой оценки. Ибо действительно — время сильных, и остальное не в счет.