ЛЖЕПРОРОКИ

Author: Александр Анисимов
ЛЖЕПРОРОКИ
9(222)
Date: 03-03-98
НЕДАВНИЙ ДОКЛАД Анатолия Чубайса на Московском финансовом клубе (МФК) проливает свет на некоторые важные обстоятельства. Во-первых, на то, как нынешний экономический диктатор России воспринимает явные статистические миражи. Во-вторых, на то, где он видит корни нынешней экономической катастрофы. И, в-третьих, на то, как он собирается эту катастрофу преодолевать (должен заметить, невиданными в истории мировой экономики способами)... Наконец, этот доклад позволяет однозначно увидеть будущее, которое ожидает нас в случае продолжения экспериментов с экономикой России. Наибольший ужас для специалиста представляют,казалось бы, невинные констатации фактов, содержащиеся в докладе первого вице-премьера. Мол, у нас наступил перелом, и налицо тенденция к росту ВВП, который увеличился на 0,4%, а также к увеличению объемов промышленного производства (+1,9%). Сократился якобы и пресловутый "децильный коэффициент", то есть разрыв в доходах между 10% самых бедных и самых богатых граждан.
Дело в том, что даже в условиях стабильной экономики, с минимальным теневым сектором, практически неизменными ценами — в принципе невозможно зафиксировать рост промышленного производства на 1,9%, а тем более рост ВВП на 0,4(!)%. О надежности данных по доходам наших богачей я уже не говорю. Г-н Чубайс слывет среди наших политиков знатоком статистики и на их фоне действительно выглядит таковым. Но он, похоже, не в курсе того, что существуют ограничения на точность статистических измерений, что существует такая книга: Оскар Моргенштерн: "О точности статистических наблюдений" (М., 1968), и там констатируется полная обоснованность вывода, сделанного еще в допотопные времена корифеем американской статистики Симоном Кузнецом, что средний предел ошибок при оценке таких комплексных агрегатов, как ВВП — 10% (с.240-241).
Московский финансовый клуб — это не Дума. Здесь Чубайс — среди "своих" и говорил то, что думает. Но из сказанного им видно, что он даже не понимает реального положения в России. Его выступление не прибавило ему авторитета и не повысило доверия финансовых кругов к правительству РФ, поскольку в зале было немало деятелей, которые ясно представляли себе характер и назначение наших статистичексих миражей, служащих "команде молодых реформаторов" ориентирами движения.
Выводы, сделанные этими людьми в кулуарах МФК, были просты: нами пытаются руководить наугад, принимая за реальное положение дел — фикцию. Впрочем, наибольшее недоумение вызвало даже не это, а тональность выступления Чубайса: якобы в экономике был застой, депрессия, а теперь мы переходим к экономическому росту. Словно и не было суперспада 1991–96 годов, отрубившего 70% экономического потенциала России! После этого стране предлагается вести "бизнес как обычно". Как обычно — где?
Ведь любой экономический спад создает так называемый депрессивный потенциал экономики. При длительном и глубоком спаде рыночное хозяйство (именно рыночное!) дезорганизуется в такой степени, что без интенсивного государственного вмешательства в экономику оно принципиально неспособно покинуть достигнутого дна, приспособившись к придонному образу жизни и опасаясь утратить оставшийся уровень.
Потому-то г-н Рузвельт и его экономический диктатор г-н Моргентау не останавливались в 30-е годы ни перед чем, чтобы восстановить способность рыночного хозяйства США к саморазвитию и саморегуляции. Достаточно сказать, что полностью была реорганизована банковская система, что огромных размеров достигла денежная эмиссия, что доля государственных расходов в ВВП не сокращалась, а увеличивалась, что пособия по безработице в рузвельтовских США превысили все "социальные трансферты" нынешних российских властей при сравнимой численности населения, что у самых богатых 10% населения попросту... отняли золото, чтобы мобильный золотой запас полностью оказался в руках государства. Сверх того, границы США были закрыты протекционистскими пошлинами.
Чубайс и правительство предлагают нам прямо противоположный курс. Если они и их зарубежные хозяева правы в том, что экономика РФ испытывает легкое недомогание, то предложенные ими меры обоснованны. Именно так надо лечить экономические насморки в обществах с эффективным рыночным механизмом и чрезмерными государственными расходами: сократить бюджет, объявить войны социальным выплатам, снизить налоги, чтобы предприниматели имели больше денег для капиталовложений. Об этом и талдычил первый вице-премьер, забывая, что вкладывать в Россию, экономику которой на глазах у всего мира убивают восьмой год и называют это убийство "реформой", может только ненормальный.
Рузвельт и Моргентау, возможно, кажутся нашим реформаторам щенками в сравнении с Ельциным и Чубайсом, но они прекрасно понимали, что кризис капитализма — это всегда кризис кредитно-денежной системы. Денег в экономике или слишком мало, или слишком много. В первом случае склонность банков к кредитованию реального и особенно инвестиционного сектора низка, проценты по кредитам велики, соответственно доверие к банкам низко и масса депозитов не растет — этого достаточно для возникновения кризиса. И борьба с кризисом при капитализме — всегда борьба с кризисом кредитно-денежной системы, главными инструментами здесь выступают регуляция каналов перемещения денежной массы, переброска кредитных ресурсов и тому подобные меры. В США в 30-е годы увеличение бюджетных расходов было призвано воспрепятствовать падению доходов трудящихся и увеличить инвестирование в реальный сектор. За счет этого постепенно восстанавливали равновесие на рынке и запускали кредитно-денежный механизм. К бюджетному кризису относились правильно — как ко второстепенному явлению сравнительно с общим кризисом финансовой сферы. И внимания на него не обращали.
В России — гиперкризис кредитно-денежной системы. Масса денег для сделок, то есть наличных плюс безналичных на трансакционных (расчетных) счетах всех видов, составила у нас на январь 1997 года примерно 7% против 14% в США 80-х годов, то есть была вдвое ниже нормы. Более того, функции денег для сбережений и денег для сделок оказались разделены между долларом и рублем. Соответственно, сбережения имеют долларовый характер, и банковские вклады составляют микроскопическую часть ВВП. Отсюда — паралич кредитной системы, сверхдороговизна денег, сверхдоходность ГКО. Короче, как говорили в старину, "полный атас".
Когда потенциальный объект налогообложения в виде рублевых сделок купли-продажи обеспечен деньгами на 50-60%, а остальные сделки покрываются бартером, вексельными платежами и — нелегально — свободно конвертируемой валютой, то даже 30%-ный от ВВП бюджет за счет налоговых поступлений обеспечить очень непросто. А когда положение в кредитно-денежной сфере было нормальным (январь 1993 года), то налоговые поступления в консолидированный бюджет составили 36% при плане 39%, да еще во внебюджетные фонды поступили платежи, превышающие 10% от ВВП ("ВЭ", 1994, с.52-54).
Стоило в течение 1993 года сжать массу денег для сделок вдвое — и сразу возник бюджетный кризис, а кризис неплатежей превратился в хроническое явление. Нынешнее выступление Чубайса означает, что, во-первых, он не видит и не хочет видеть истинных причин бюджетного кризиса в РФ, заявляя о чрезмерности бюджетных расходов, хотя доля последних в ВВП упала с 1992 года в полтора раза, снизившись с уровня экономически развитых стран до уровня Индии. С сокращением бюджета пора кончать или пора кончать с Россией. "Государственник" и "централист" Чубайс явно выбирает последнее, предлагая сокращение бюджета даже как средство... борьбы с неплатежами.
Кроме того, выступление Чубайса показывает его трогательное единство как Героя Власти с Зюгановым как Героем Системной Оппозиции: оба не видят, что страна падает в пучину кредитно-денежного кризиса, которого в советский период государство просто не знало. Любопытно, когда и те, и другие Герои соизволят хотя бы ознакомиться с литературой, трактующей эти проблемы?
В экономике три насоса, перекачивающих денежные ресурсы: кредитный рынок, фондовый рынок и бюджет. В нынешней России первые два заведомо неработоспособны. Чубайс предлагает выключить и третий. Последствия такого шага будут аналогичны тому, как если бы Ельцину во время его полумифической операции шунтирования отключили аппарат "искусственного сердца". Но с президентом такие шутки могли отозваться и на положении самого экспериментатора. Видимо, с Россией Чубайс ничем не рискует. Почему?
Во всем мире инфляцию предпочитают дефициту денежной массы, ибо при инфляции, что бы ни говорил г-н Илларионов, экономика может расти и процветать, а при дефиците денег в обращении и нулевом бюджете — гибель экономики неизбежна. Неужели задачей зарубежных спонсоров российской реформы является устранение конкурента? А что, если с устранением России США нарвутся на ядерный Пирл-Харбор? Но ясно, почему Чубайса назвали "лучшим министром финансов" — не для России, а для США и Запада вообще.
Тут такая деталь. Все экономические инновации в нашей стране осуществлялись таким образом, чтобы в условиях падающего ВВП стабилизировать в нем уровень предпринимательских доходов после выплаты налогов на уровне примерно в $150 млрд. А значит, нужно сокращение бюджета, нужна реформа жилищно-коммунального хозяйства и т.д., и т.п. Ведь из этих 150 млрд. примерно половина каждый год попадает за границу. Здесь и чистый экспорт, и капиталовложения в доллары, которые наша статистика сегодня относит к инвестициям, и многое, многое другое. Для сравнения: все иностранные капиталовложения в Россию за 1992–1997 годы составили $10 млрд. Каждый год Чубайс приносит своим зарубежным "спонсорам", в том числе и полтическим, не менее 50-70 млрд. долл. чистой прибыли. Найдите другого такого министра финансов!
То есть в России создана модель репарационной экономики. Репарации выплачиваются в таких размерах, что ни экономический рост, ни даже стабилизация экономики — невозможны. Понятно, что получатели репараций стоят за них горой, называя это "демократическими реформами в России". Понятно, что они делятся с местным аппаратом, обеспечивающим эти репарации, что называется, "фифти-фифти". Сегодня речь идет о том, чтобы продлить такой режим функционирования российской экономики примерно на два года. После этого "сеанс черной магии с последующим разоблачением", видимо, войдет в заключительную фазу. И хочется задать вопрос господам реформаторам: а стоит ли им стараться ввиду таких перспектив?