ВЕСНА И ОСЕНЬ (РОССИЯ И МИР)
Author: М. Дмитриев
39(200)
Date: 30-09-97
10 сентября — Бывший первый секретарь пекинского горкома КПК Чэнь Ситун, обвиняемый в коррупции, исключен из КПК.
16 сентября — На XV съезде компартии Цзян Цзэминь объявил о модернизации армии.
12-18 сентября — Прошел XV съезд КПК.
1 октября — 48-я годовщина образования КHР.
Еще до того, как в 221г. до р.Х. император Цинь Ши-Хуанди объединил некогда раздробленную на уделы страну и выстроил Великую Китайскую стену, летопись благодатных и трагических событий китайской истории описывалась хронистами в метафорах "весны" и "осени". И уже тогда, в соответствии с конфуцианскими идеями, теория государственного управления Китая основывалась, как следует из древних летописей, на трех главных моментах: на личности правителя (преемника небесных императоров), на законах и на определении "каждому своего места". А когда один из этих "моментов" нарушался — наступала "осень" и гибель Империи. На протяжении столетий китайское государство пережило множество "весен и осеней" — именно в смысле смерти и возрождения Поднебесной.
Стоит ли удивляться, что в этих же метафорах постоянно описываются события в жизни нового (после образования в 1949 году КНР) Китая 1997 года: смерть Дэн Сяопина, воссоединение Гонконга с КНР, наконец, последний XV съезд КПК и предстоящее 1 октября празднование 48-й годовщины образования КНР?
Смерть Дэна обострила и без того яростную внутрипартийную борьбу за наследство "патриарха", грозящую накануне "судьбоносного" (как его назвали сами китайцы) съезда из-за кулис вылиться на публичную сцену политической жизни страны. Китаю предрекали "беспорядки и хаос" с далеко идущими последствиями.
Первым после смерти Дэна шоком для партийного руководства стало появление петиции Чжао Цзыяна (который был смещен Дэн Сяопином с поста генсека ЦК ЦПК в 1989 году). Опальный Чжао поставил в вину КПК две ошибки: силовое урегулирование кризисной ситуации 89-ого года, и возложение основных полномочий "на ключевую фигуру", что "противоречит учениям Дэна, Мао и Ленина". Одновременно с этим председатель ВСНП Цяо Ши и глава Народного политического консультативного совета Ли Жуйхуань выступили за возврат идеи политической реформы, высказанной Дэном еще 80-м году.
Подобные выступления не могли быть восприняты руководством КПК иначе как прямая угроза партии и лично Ц.Цзэминю, который на съезде планировал вернуть пост председателя партии. Однако... традиционных для Китая гонений не последовало. Мало того, было дано распоряжение "повысить уровень медицинского обслуживания" тяжелобольного Цзыяна. Почему? Смерть Цзыяна (горячо любимого и воспринимаемого народом, как жертва внутрипартийной борьбы) могла привести к рецидиву "великой смуты" апреля 89-го, как после смерти другого экс-секретаря — Ху Яобана. Столь блестящий "политико-медицинский" ход нынешнего руководителя КНР объясняют продуманной работой так называемой "шанхайской фракции" Ц.Цзэминя, которая после XV съезда прочно укрепилась в высшем эшелоне. В числе других, не менее блестящих, идей советников Цзяна — кампания изоляции сторонников Чжао, а также наведение мостов с "фракцией Коммунистического союза молодежи Китая" — последователями Ху Яобана.
Другим способом блокирования активности оппонентов стала так называемая кампания по борьбе с коррупцией, в том числе в высших эшелонах власти. По китайскому телевидению регулярно транслировались наказания преступников. Буквально в преддверии съезда был исключен из КПК бывший первый секретарь пекинского горкома КПК Чэнь Ситун — человек Дэна, ратовавший за силовое решение кризиса 89-го года. А "дело" Чэня назвали "проверкой" решимости Цзяня. Подчеркнем, что "борьба с разложением в партии" — традиционный прием, с которого в Китае начинались все новые правления. Пример тому — открытие "нового политического времени" Дэн Сяопином в форме процесса над "бандой четырех" — ближайших соратников Мао.
Однако в Китае при любых политических поворотах главное — преемственность. Задолго до съезда официальные СМИ тиражировали фразу, сказанную Цзяном на траурном митинге по усопшему "патриарху": "Мы должны настаивать на углублении реформы политической и других систем". В августе в Сингапуре Ли Пэн заявил, что XV съезд КПК "наметит значительные изменения в реформировании Китая, движении к открытости и модернизации на путях строительства социалистической экономики". Но скептикам с самого начала было ясно, что давая такой аванс своим оппонентам, Ц.Цзэминь не собирается сдавать своих позиций, помнит о трагедии "культурной революции" и учитывает печальный "опыт" СССР, конец которого был предрешен разрушением КПСС (мировой преемницей которой считает себя КПК), а значит — воздержится от "больших скачков".
В августе в местечке Бэйдахэ состоялась ежегодная встреча партийных руководителей в узком кругу — традиционные со времен Мао "посиделки". Но мирные посиделки переросли в распри по кадровым вопросам. Пришлось вмешаться ветеранам-пенсионерам Ян Шанкуню и Ван Ли, которые посоветовали "сделать упор на единство" и "не надо каким-либо лидерам обязательно добиваться включения своих выдвиженцев". Думается, что именно встреча в Бэйдахэ определила те сюрпризы, которые были предъявлены широкой публике на XV съезде.
По итогам голосования Цяо Ши, занимавший до сих пор место в постоянном комитете политбюро, где он когда-то курировал спецслужбы, не вошел даже в ЦК. Уход Цяо Ши с политической сцены обеспечил создание завещанной Дэном оси Цзян Цзэмин — Ли Пэн (нынешний руководитель Госсовета КНР, которого прочат на место главы парламента вместо Ши). Покинул свой пост и заместитель председателя центрального военного совета ЦК Лю Хуацин. Зато появились новые лица — Вэй Цзяньсин, наработавший себе авторитет в кампаниях по борьбе с коррупцией в партийных рядах, и Ху Цзиньтао, занимающийся оргвопросами. Все это — люди Цзяна.
Ц.Цзэминю удалось укрепиться и в высших армейских кругах: на посты замов председателя Центрального военного совета Китая (ЦВС) по его личной инициативе выдвинуты начальник ГШ НОАК Фу Цюанью и начальник главного политуправления НОАК Юй Юнбо. Западные эксперты однозначны в своих оценках: Ц.Цзэминь не просто консолидировал власть, но стал самым могущественным китайским руководителем, завоевав сразу три вершины — государство, партию и армию.
Однако, устранив оппонентов, Цзэминь уже на съезде заявил тредиционный и преемственный принцип "тише едешь, дальше будешь", процитировав установки Дэн Сяопина о том, что построение социализма с китайской спецификой потребует весьма длительного периода — 100 лет (с зачетом 50, уже минувших после образования в 1949 году КНР). Тем самым КПК отвоевала себе время на постепенное реформирование и сняла проблему близкого "спроса" за тактические неудачи экспериментирования с рыночными реформами.
Но наивно было бы думать, что с завершением съезда прекратилась внутрифракционная борьба в КПК. В партию приходит молодое (и не только по возрасту) поколение. Значительная его часть, в соответствии с практикой, широко распространившейся среди детей китайской партноменклатуры, окончила западные университеты и возвращается на родину с новыми и далеко не традиционными для Китая идеями модернизации, в том числе политической. Вестернизация китайского общества уже давно стала крупной головной болью лидеров партии. И за злорадными заявлениями западных китаеведов о неизбежности "буржуазного перерождения" Поднебесной империи руководство КПК видит реальные и серьезные опасности.
Поэтому, не торопясь с радикальными политическими реформами, КПК продолжает и углубляет реформы экономические. В зачете нынешнего руководства три крупнейших достижения — реформа системы налогообложения, осуществление макроэкономического контроля и уменьшение разрыва между богатыми и бедными. Эксперты отмечают, что данные "вершины" не смогли покорить предыдущие поколения китайских реформаторов. А это уже существенная заявка на будущее.
Одним из сюрпризов съезда стало заявление Ц.Цзэминя о сокращении объема государственного сектора экономики. И те же эксперты утверждают, что если Цзяну удастся акционирование и слияние более 300 тыс. государственных предприятий (70% которых убыточные), то Китай к первой половине XXI века по абсолютным показателям хозяйства может обогнать США. Уже сейчас, даже по официальным оценкам, "живые" деньги инвестиционного потенциала Китая составляют около 300 млрд. долларов. А с таким собственным ресурсом можно смело приглашать в страну иностранный капитал, самим определяя цели и приоритеты. И сразу после съезда Ли Пэн обратился к руководству Всемирного Банка с просьбой помочь в перестройке экономики. А ВБ, в свою очередь, назвал Китай образцом реализации регулируемого государством рынка, который этот банк считает главной основой мировой экономики будущего.
С тех пор, как Дэн Сяопин начал реформы, Китай превратился в мощнейшую политическую, экономическую и военную державу. Теснит США и его союзников в АТР, стремительно движется в центрально-азиатском направлении. Как заявил председатель комитета по делам сената США, Китай все чаще бросает вызов американским интересам по всему миру (!), и в XXI веке станет главной проблемой для Вашингтона. Недавно подписанный американо-японский договор по военному сотрудничеству — один из наиболее явных признаков обозначенной США политики сдерживания Китая.
Но, проводя политику сдерживания, США понимают, что на Китай невозможно воздействовать только с позиции силы, и расширяют активный диалог с Пекином. Во время съезда КПК по приглашению КНР в порт Циндао прибыли американские военные корабли. Главком Тихоокеанского флота США выразил надежду, что в XXI веке военно-морские силы двух стран будут иметь более мирные отношения. В октябре в Вашингтоне состоится американо-китайская встреча на высшем уровне по таким обоюдоострым вопросам, как права человека и свобода вероисповедания.
А едва ли не главным достижением нынешнего китайского руководства считают запуск процесса возвращения КНР своих территорий, начало которого — в воссоединении Китая с Гонконгом. И здесь Китай демонстрирует чрезвычайную жесткость. Во время визита в Панаму Ц.Цзэминь заявил, что присоединение Тайваня к КНР из перспективной переходит в ранг среднесрочной задачи китайского руководства, и что Китай "не может взять на себя обязательства" о неприменении силы в отношении Китайской Республики (понятно, в чей огород брошена эта фраза).
Вопрос о возвращении исконно китайских земель в КНР выходит далеко за рамки политического и обсуждается почти в религиозном регистре, находя свои корни в идее "великого единения" Поднебесной. Эта идея сегодня все яснее возрождает глобалистский стержень китаецентризма — объединение всех ханьцев (китайцев) под сводами Поднебесной. И Ц.Цзэминь вполне расчетливо наращивает политический капитал, претендуя на историческую роль "собирателя" китайских земель. И пусть прагматичные китайские руководители на словах отвергают значение Неба, — они, имея мандат КПК, хорошо понимают свою задачу — возвратить Поднебесной ее "золотую весну". Недаром китайцы поставили на 1997 год — год "красного" быка, как на судьбоносный, определяющий движение Китая в XXI веке. Бык в китайской символике означает весну, возрождение. И, видимо, не случайно XV съезд КПК был приближен к празднованию 48-й годовщины создания КНР (кстати также в год "красного быка").
Наблюдая, как стремительно несется "красный" бык, испытываешь особенно сильную боль за Россию. В 1989 году тогдашний президент России Горбачев встретился с Дэн Сяопином. У них был очень трудный разговор, в котором Дэн достаточно резко высказывался по поводу процессов в СССР. Потом в Китае была площадь Тяньяньмынь, закончившаяся усилением КПК и началом экономических реформ. А у нас последовали 91-й, разрушение СССР, трагедия 93-го, беспрецедентный экономический крах. Китай стремительно становится одним из мировых лидеров. А Россия рискует полностью потерять позиции не только во всех бывших советских республиках, но и на Дальнем Востоке. Китай бескровно и неуклонно возвращает свои исконные территории (Гонконг, далее будут Тайвань, Макао, Синькаку), а Россия, пролив реки крови своих солдат, с позором отдает Чечню.
Китай стремительно наращивает свой экономический потенциал, а Россия продает последние остатки советского наследства. Китай запускает спутники, делает ракеты и перекрывает Янцзы, а России приходится гордиться тем, что разваливающийся "Мир" стал полигоном для отработки ЧП в космосе. Наконец, Китай сохранил ведущую идеологию и неуклонно сдвигает ее в направлении великоханьского имперского национализма. А Россия, разрушив все ценности СССР, теперь из пыльных кабинетных теорий пытается выстроить карточный домик невиданного "народного" капитализма.
В Китае во всех слоях населения всегда, даже в годы "культурных революций", искали опору в древней мудрости. Сегодня, как и две тысячи лет назад, мера, которой оценивают власть, определяется афоризмом из даосского трактата "Хуайнаньцзы": "Когда властитель смотрит глазами Поднебесной, размышляет умом Поднебесной, борется силой Поднебесной, тогда приказы и распоряжения доходят до самых низов, а чувства слуг достигают ушей высших".
Разумеется, расхожие советы отечественных идеологов направить реформы в России по китайской модели — неумны и наивны. Для их реализации необходима существенная "малость" — "хотя бы 150 миллионов" китайцев. Думается, об этом вряд ли кто-либо мечтает в нашем отечестве. Но если Россия не осознает (ни на бумаге, ни в радиообращениях, а внутри себя самой), что она есть и куда она движется, если российские элиты не сумеют дорасти до понимания Миссии своей Поднебесной и своей ответственности перед ней — мы обречены учить мир на своем горьком опыте "как не надо", и затяжная российская "осень" так никогда и не кончится.
М. ДМИТРИЕВ
1.0x
