«МИР НАХОДИТСЯ В ДОРОГЕ»

«МИР НАХОДИТСЯ В ДОРОГЕ»
Author: Андрей Васнецов
33 (194)
Date: 19–08–97

Академик Академии художеств России, профессор, лауреат Государственной премии, народный художник СССР и России Андрей ВАСНЕЦОВ — один из живых патриархов нашего искусства. Он некогда формировал и проводил в жизнь так называемый “суровый стиль”, а теперь, несмотря на возраст, продолжает творить и напутствовать молодежь, которая и сейчас приходит к нему “за благословением”. Предлагаем вашему вниманию беседу с мастером, которую подготовил и провел наш автор, художник Олег КУЗНЕЦОВ.
— Андрей Владимирович, расскажите о своей жизни.— Говорить о себе трудно… Я родился в Москве 24 февраля 1924 года в семье профессора Московского университета Владимира Викторовича Васнецова. Моя мать Васнецова Надежда Петровна окончила в свое время Высшие женские курсы и была учительницей. Дед по отцу был Виктор Михайлович Васнецов — знаменитый русский художник. У меня был еще брат Юра, который погиб в 1941 году в боях на окраине города Калинина.
— Какие самые яркие впечатления у вас остались от детства?— Москва моего раннего детства — это еще Москва с булыжными мостовыми, фонарями, недавно переделанными в электрические, с извозчиками и пролетками, с трамваем “Аннушка”… Самой большой достопримечательностью был для меня дом деда в тихом Троицком переулке, с его “древнерусской” деревянной архитектурой, с картинками, изображающими фантастические миры древних сказок, с его особым, долго не остывающим теплом присутствия живших здесь моих предков. И Третьяковскую галерею я воспринимал как продолжение дома деда. Но я рос, стал рисовать. Однажды нарисовал картину “Витязь на распутье” по мотиву деда. Михаил Васильевич Нестеров, который ее случайно увидел, очень смеялся, но смеялся одобрительно. Позже я учился в изостудии в Харитоньевском, где меня учили акварели. Поскольку “аква” значит “вода”, то нас учили, что на листе все должно растекаться. И у нас так все текло и растекалось, что я чуть было не впал в отчаяние. Наверное, с тех пор я ощущаю интуитивное отвращение ко всякого рода внешним приемам.
— Кажется, война прервала ваше художественное образование?— После демобилизации я поступил на факультет монументальной живописи Московского института прикладного и декоративного искусства и там некоторое время учился у Андрея Дмитриевича Гончарова. Андрей Дмитриевич привил мне сознание необходимости совершенных форм, цвета, объема, пространства, ритма. Все эти не очень модные тогда понятия вошли в круг моих забот не как формальные приемы, а как условие создания действительно правдивого художественного образа. Еще мне посчастливилось учиться у Александра Александровича Дейнеки. Участвовал я и в молодежных выставках на Кузнецком мосту. Работы “Хирурги”, “Натюрморт с черной курицей” и др. имели определенный резонанс, причем с неожиданным для меня оттенком скандала. Достаточно признанный как архитектурный художник вплоть до восьмидесятых годов, я ощущал некоторую настороженность в отношении к моей станковой живописи.
— Как вы относитесь к направлениям современного искусства? У нас и на Западе…— Один умный человек сказал, что направления в искусстве — это прибежище посредственностей. Действительно, любой “изм”, как его ни назови, поп-арт, сюрреализм, соцреализм и т. д. и т. п., сам по себе не существует. Дело в личности, в таланте, профессиональной честности художника, имя которого мы отождествляем с тем или иным направлением. А становиться в “хвост очереди”, сбиваться в однородную толпу, в лучшем случае — смешно, а в худшем — трагично, где угодно: у нас, на Западе, на Юге, на Востоке и Севере.
— Чем современное искусство отличается от того, которое “делалось” художниками СХ СССР?— С моей точки зрения, ничем или очень малым. Как может искусство за несколько лет полностью измениться в сути? Это невозможно. Тут много игры, спекуляций, в том числе о “художниках СХ СССР”. Если говорить по существу, то происходит смена мод, манер и т. д., что сути профессионального состояния искусства не меняет. Конечно, свобода творчества есть необходимое условие существования культуры, но сама по себе эта свобода не гарантирует расцвета искусств, особенно “в начале своего пути”…
— Вы считаете, что мы сейчас находимся в начале пути?— Да, в начале большого пути, — мир не рушится, мир трясется потому, что “находится в дороге”.
— Проясните, пожалуйста, некоторые моменты вашего “отрешения от должности” с развалом Союза художников.— После распада СССР Союз художников СССР юридически перестал существовать. Его правопреемниками, СХ РСФСР и других республик были предприняты усилия по созданию Международной конфедерации союзов художников. Я после роспуска СХ СССР подал в отставку, а Международную конфедерацию союзов художников возглавляет в качестве ее президента Валентин Сидоров, и дай ему Бог всяческих успехов на этом трудном пути.
— Верите ли вы в Бога, ходите ли в церковь, если да, то в какую как относитесь к вольному, так сказать, “богохульному” искусству?— Безусловно, верю, но грешен — в церкви бываю редко. К богохульству отношусь одинаково отрицательно, где бы оно ни проявлялось — в искусстве, в быту или где-либо еще. В какую церковь? В ту, что попадается на пути. В каждой церкви есть благодать…
— Как вы относитесь к современности?— Время есть время. Оно существует как данность, а нравится оно кому-либо или нет, на время-то это не влияет. Это не фатализм, просто констатация факта. Мы живем в сложную эпоху, но чем оно труднее для нас, современников, тем интереснее будет для будущих исследователей. Для художника времена одинаковы. А вы думаете, раньше было лучше, когда нас Никита дурными словами обзывал, из Союза исключал? Но мы и наше искусство пережили его и, надеюсь, еще многих переживем.
— Андрей Владимирович, должно ли искусство быть в основе своей нравственным?— Это сложный вопрос. Проблемы нравственности касаются художника, поскольку он тоже человек, но не более. Претензии на нравоучительство — намерения бесполезные. Никогда еще нравоучительные картинки не делали общество более нравственным. Например, Грез, Хогарт, Федотов — эти три художника в разных странах пытались усовершенствовать общество, и что получилось? Но вопрос нравственности в искусстве имеет и другой аспект. Это отношение художника к своему святому ремеслу, сознание того, что неверно положенный мазок, любая профессиональная неточность есть нравственный проступок. Безнравственна также измена искусству ради коммерческого успеха. Вспомните “Портрет” Гоголя, где с поразительной силой показано, что такая измена не только безнравственна, но и гибельна для самого творца.
— Ваше отношение к проблеме “экспорта” западных ценностей в нашу страну?— Насколько я понимаю, речь идет о так называемой “массовой культуре”? Что с ней делать? Во всяком случае, не запрещать. Запреты тут бесполезны. Я думаю, что всему нашему обществу придется пережить эту болезнь. Единственное противоядие — это создание альтернативного массовой культуре искусства. Деятелям культуры при всем непонимании, коммерческом неуспехе и даже гонениях нужно проявить твердость, только тогда со временем можно добиться отстранения масскультуры с передовых позиций.
— Чего вы пожелаете молодым художникам, придерживающимся традиционных ценностей в искусстве?— Пожелаю всяческих успехов. Но хочется уточнить: эти ценности должны быть ценностями, а не чем-то иным, более дешевым. Опора на высокие традиции достойна уважения. Но не надо забывать, что мы живем в другом времени и буквальное, причем поверхностное, без понимания, копирование прошлого не может привести к успеху. Я считаю, что предпочтительней движение вперед с опорой на традиции, так сказать прогрессивный консерватизм. Это универсально как для искусства, так и для общества.
— Что вы скажете о судьбе Музея В.М. Васнецова в Москве?— В 1948 году родственники Виктора Михайловича, в том числе и я, безвозмездно передали дом с участком, со всем имуществом, в том числе со всеми находящимися там картинами Виктора Михайловича Васнецова, государству с условием создания государственного Дома-музея В.М. Васнецова. Такой музей был создан в 1954 году. В настоящее время Дом-музей так же, как Музей-квартира Аполлинария Михайловича Васнецова, художника, брата Виктора Михайловича, является филиалом Государственной третьяковской галереи, что отвечает пожеланиям дарителей, как умерших, так и ныне здравствующих. Такая форма существования музеев, по моему разумению, является единственно возможным вариантом их сохранности…
— Андрей Владимирович, газета “Завтра” не так давно поднимала вопрос о реализме. Что по-вашему есть реализм.— Реализм состоит в отражении видимого материального мира, а также того, что может быть зримо внутренним взором художника. Это не “третий глаз” и не магия просто от богатства внутреннего мира художника зависит, видит ли он что-либо, кроме материальной оболочки людей и вещей, или нет. Если он видит только материальное или начинает рисовать свои галлюцинации — это две крайности, которые не имеют ничего общего с гармонией в искусстве. Таким образом, реализм — это воплощенная в художественных образах гармония между материальным и духовным. Понятие “гармония” невозможно без понятия “иерархия”. Когда нет иерархии понятий и ценностей, не может быть и гармонии, есть только хаос и распад.
— Вокруг газеты “Завтра” формируется круг близких по духу художников. Это в основном молодые ребята. Что бы вы хотели пожелать им?— На баррикады особенно не лезьте. Больше занимайтесь делом, своимделом. Все остальное от лукавого…