«СПЕЦНАЗ АКБАР! »

«СПЕЦНАЗ АКБАР! » (заметки военного публициста)
Author: полковник Борис Карпов
18 (179)
Date: 5–05–97
_____
_____Вспоминаю прошлое лето. Едем по Чечне. У пестрых базарчиков на перекрестках, на сельских площадях нам кричат: “Аллах акбар! ”. День ото дня этот клич становился все громче, все отчаяннее, все истошнее. Теперь кричат все: несмышленая сопливая малышня, исстрадавшиеся от нужды женщины, ослепленные местью мужчины. Солдаты, привыкшие уже ко всему, порою отвечают чеченским своим согражданам: “Аллах воскрес! ” или “Спецназ акбар! ”. Это и вовсе доводит местных правоверных до исступления. Благо, отряд уже далеко. Ведь по нам запросто могли бы и пальнуть — война, газават…
_____Объявили, что войне конец. Но на душе все-таки неспокойно. Если по театральным законам ружье, появившееся на сцене в первом акте, непременно выстрелит по ходу пьесы, то в страшное время всеобщего беззакония горы кавказского оружия — вулкан, да и только…
_____Перелистываю свои чеченские блокноты. Один из них, датированный летом 95-го, хранит беглую стенограмму нашего нелицеприятного разговора с сельским населением на востоке Чечни, на границе с Дагестаном. Тогда шли бои за господствующие высоты, войска зажимали боевиков все теснее и вот-вот должны были добить. В боевых действиях наступал очередной пик, а значит, накалялись отношения и с мирными. Помню, страсти в сельской конторе кипели. Простая женщина с открытым лицом и натруженными руками, бывшая колхозная доярка, поднаторела за годы войны и в военных вопросах, и в политических. Сначала она упрекала российских солдат: “Зачем из подствольника ночью стреляли? ”. Потом уверенно заявила: “Мы с вами — заложники политиков”. А еще напомнила страницы нашей общей истории. Нет, кроваво-больной вопрос депортации не поднимался. “Мы воевали вместе, — говорила чеченка, — хоть праведная война была — Великая Отечественная, хоть неправедная — афганская, чеченские парни разве плохо воевали? Нет, чеченцы всегда хорошо воевали! ”. Я в свою очередь с той чеченкой вполне согласился, вспомнил, что двадцать с лишним лет назад в одной роте со мной, на срочной, служили, и неплохо служили, вайнахи — чеченцы и ингуши, и комбатом у нас, кстати, был ингуш, капитан Аушев. Пустился в воспоминания и дагестанец из соседнего села, офицер запаса: “Мы всегда одно святое дело делали — страну охраняли. А теперь воюем. Обидно, что здесь, на войне, страдают простые люди. Богатые чеченцы кайфуют в московских ресторанах”. После долгого и нелегкого того разговора расставались мы если не друзьями, то и не врагами. Я отметил для себя, что молодежи ни в колхозной конторе, ни на улице практически не было. В те дни войска проводили операцию, выбивая “духов” с окрестных высот, из своих опорных пунктов и баз, те растекались по лесам, не решаясь до поры заходить в села за продуктами, на теплый ночлег…
_____Как в ту, еще Кавказскую, войну разделяли чеченцев на мирных и немирных, так и нынче пришлось по-разному оценивать поведение здешних жителей. В 95-м в январском Грозном вслед за криками “Аллах акбар! ” в нас летели гранаты, мины и автоматные пули. При штурме одного из опорных пунктов непримиримых в плен были взяты двое уцелевших боевиков. Подняв руки перед бойцами ОМОНа, они лепетали: “Мы не боевики, мы здесь случайно. Никого не убили, честное слово! Клянусь аллахом, ваших никого не убили! ”. Мы и сами знали, что в той операции ни наша бригада, ни ОМОН потерь не имели. Но перед позициями боевиков оставались лежать неубранными тела погибших еще при новогоднем штурме Грозного российских военных. И их товарищи, другие солдаты не месть вершили, они громили явных преступников, вооруженных дудаевцев. Тех пленных отправили на фильтрационный пункт. Осталась от них на память книжонка под зеленой обложкой — изданная в Грозном в 1993 году пьеса француза Поля Мериса “Шамиль”. Весьма забавная — с точки зрения литературного качества и исторической правдивости вещица — сплошь опереточные фантазии, по-французски романтичные и душещипательные. Но выпущен сей опус дудаевскими пропагандистами был не случайно. Когда впервые поставили эту пьесу в Париже, Шамиль был еще жив, в 1854 году ему еще оставалось целых пять лет до плена. И был он выведен в пьесе неустрашимым, несгибаемым, непобедимым. Одним кинжалом убивал он тигра, да еще грозил русскому князю: “Бросая вызов справедливости, вы прогневите Бога, и вся ваша Россия может исчезнуть с лица земли, подобно тому, как тают капли дождя на раскаленном граните. Берегитесь, князь! Сегодня у меня лишь две сотни солдат, но завтра их будет две тысячи, а послезавтра — двадцать тысяч! Берегитесь! Я не человек, я — снежная лавина! ”
_____Не правда ли, очень похоже на известные безумные угрозы Дудаева и еще одного Шамиля — Басаева — испепелить Москву, устроить в России ядерный комшар. Джихад — ад!
_____На замирении с чеченским руководством в Хасавюрте генерал Лебедь произнес: “Хватит, навоевались! ” А в ответ многоголосое: “Аллах акбар! ”
_____На мосту, где было совершено покушение на генерала Анатолия Романова, надпись: “Аллах над нами! Россия под нами! Победа за нами! ” И вот уже непримиримые в Грозном откровенно издеваются над российскими военными: “А что, разве не так вышло, не по-нашему? ” Попробуй возрази…
_____Наших солдат и офицеров, прошедших чеченский ад, награждают орденами и медалями России за мужество и героизм, проявленные при выполнении служебно-боевых задач (или в ходе специальной операции). В самопровозглашенной же Ичкерии есть свои награды. 7 ноября 1996 года бывший глава сепаратистов Яндарбиев подписал указ о награждении орденами и медалями ЧРИ около ста пятидесяти боевиков “за мужество и героизм, проявленные в борьбе с российскими агрессорами в Джихаде свободы и достойный вклад в общее дело борьбы с русизмом”. Про русизм — это из политического наследия Дудаева. Из тех интервью, которые он гордо давал некоторым самым независимым телекомпаниям в своих потаенных местах, сидя в неизменной пилотке на фоне непременного ичкерийского флага с черным волком, еще запомнилось чеканное цитирование им поручика Лермонтова в части, касающейся чеченских нравов: “И дики тех ущелий племена, Им бог — свобода, их закон — война… ”
_____Дудаев дал понять, что господин Лермонтов, дескать, был прав, и зря не вняли русские голосу своего классика, посягнули на свободу ичкерийцев, пошли в их ущелья, забыв, что это именно чеченская законная стихия — война.
_____Новоявленные мюриды быстро повязали лбы зелеными повязками и, начиная эфирную перебранку с нашими военными, зачастую с откровенного русского мата, заканчивали тираду непременно воинственным “Аллах акбар! ”. Именно воинственным. С такой жесткой непреклонностью и беспрекословностью произносилось разве что гитлеровское “Gott mit uns! ” Православное же “Спаси и сохрани! ” всегда незлобиво-потаенно оставалось на скромных нательных крестиках, висевших на одном шнурке с солдатским или офицерским медальоном.
_____Но не станем обсуждать, и тем паче осуждать (Боже упаси!), символы и проявления чужой веры. Речь идет о том, что самопровозглашенная Ичкерия, субъект Российской Федерации (хотя непримиримые утверждают, что Чечня — не субъект России, но субъект аллаха) намерена жить, начинает уже, по законам шариата. Об этом прямо заявляет нынешнее руководство сепаратистов в лице первого вице-премьера и министра государственной политики и информации Мовлади Удугова, получивший в свое время высший орден Ичкерии “Честь нации”.
_____Как-то Удугов сказал: “Надо поставить народ в рамки государственной дисциплины. Методы управления мы не изобретаем, мы выбираем естественный для нас и освященный многовековым опытом шариат. Демократия по российскому образцу ничего, кроме войны, нам не дала, демократические ценности в глазах народа скомпрометированы… Мы возвращаемся к исламу… Ислам — единственная религия, отвечающая духу чеченского народа. Адат — наше традиционное светское право — согласуется с законами шариата, данными нам Всевышним”. Удугов полагает, что сорока палок — этого прилюдного наказания, предусмотренного шариатом за употребление спиртного, — чеченцу достаточно, чтобы бросить пить. Ичкерийский вице-премьер также считал бы полезным и отсечение руки за воровство. Вернитесь к началу этих заметок — о жизни в довоенные 1991–1994 годы, во времена правления Дудаева, рассказывал нам простой чеченец. Начни тогда дудаевцы жить строго по шариату, у них и полноценного войска не набралось бы — сколько рук поотрубали бы!
_____Уголовным кодексом Ичкерии предусмотрено наказание и за участие в азартных играх, “к которым относятся также лотерея и любые игры, исход которых зависит от удачи и везения”. Знакомый офицер, слушатель Военной академии, как-то признался, что по ночам подрабатывает в охране казино (выплату денежного содержания задерживают, да и не хватает его для прокорма семьи). Так вот, самые “крутые”, самые денежные и самые азартные в игорном доме — именно чеченцы. Но им в Москве шариат не писан! Иначе сколько палок пришлось обломать бы о бока преступников.
_____Недавно довелось встретиться с офицером наших войск, вызволенным из чеченского плена. Более полугода провел он в горных лесах, в лагерях непремиримых боевиков. Знакомый мой кавказский пленник рассказал, что многие, если не большинство чеченцев, взявших оружие во имя “джихада свободы”, откровенно признались русскому офицеру в своей ностальгии по “советскому образу жизни”, так нещадно подвергаемому ныне ультрадемократами и “новыми русскими” хуле и остракизму… Уставшие от ожесточенной войны, от всеобщего беспредела и безысходности, чеченцы благодарно, по-доброму вспоминали мирное житье-бытье, вольные поездки по Союзу хоть по базарным своим делам, хоть с бригадами строителей-сезонников. Но стоило появиться третьему, который мог стать невольным свидетелем мягкосердечия и “отступничества”, — чеченец замолкал, суровел и с еще большей нарочитой жестокостью толкал пленника в сырой, мрачный и затхлый земляной зиндан. Соплеменники должны видеть ненависть к неверному гяуру.
_____А пленный русский офицер, человек зрелый, твердых убеждений и не менее твердой воли, как умел, вел с чеченцами беседы о своей вере, православной. Не теолог, не богослов, даже отнюдь не фанатичный богомолец, он со спокойным сердцем мысленно приготовился ко всему. Но веры не потерял и не предал. Более того, поддерживал товарищей по несчастью, молодых солдат, которых по здешнему обыкновению силой пытались обратить в чужую веру, у одного из беглецов, вырвавшихся из чеченского плена, сохранился клочок бумаги со словами мусульманской молитвы — боевики заставляли твердить их во время своих намазов. К вероотступничеству склоняли не мытьем, так катаньем. Сдавались те, кто однажды уже стали предателями, — дезертировавшие из части, струсившие в бою, похитившие оружие и боеприпасы, наивно решившие разбогатеть в каком-нибудь отряде наемных “воинов Аллаха”. Словом, богомерзкие по всему людишки переметнулись к иноверцам. Ну и пусть их! Бог, может, и простит.
_____Зато в Ичкерии вероотступничество отныне будет караться смертью. Так записано в Уголовном кодексе, которому предпослан девиз “Бисмиллахи-р-рахьмани-р-рахьим! ”. Это, пожалуй, нечто другое, нежели просто “закон суров”.
_____“Фундаментализм нам не свойствен”, — утверждал Удугов. Но где гарантии, что после узаконенного палочного наказания, многоженства и утверждения, что нет бога, кроме аллаха, не появятся отряды новоявленных мюридов — работу таких весь мир увидел в Буденновске, Кизляре, Первомайском. Удугов заявляет: “Независимость нам нужна для того, чтобы выжить, чтобы лишить Россию возможности уничтожать нас безнаказанно, как это было через каждые пятьдесят лет в течение трех веков”.
_____Обращают взор в глубокую историю, но не хотят вспомнить завещание имама Шамиля детям — “быть верноподданными Царям России и полезными слугами новому нашему отечеству”. Иль дети непослушные, иль цари не те?
Полковник Борис КАРПОВ