АКАДЕМИК ВО СТАНЕ РУССКИХ ВОИНОВ

АКАДЕМИК ВО СТАНЕ РУССКИХ ВОИНОВ
Author:
17 (178)
Date: 28–04–97
_____

Диалог Александра ПРОХАНОВА
с директором Объединенного института физики
Земли Владимиром СТРАХОВЫМ
_____
_____Александр ПРОХАНОВ. Участвуя в сопротивлении русских интеллектуалов, которое находит отражение в нашей газете, мы часто обращались к людям науки. И постоянно наталкивались на их нежелание включаться в открытое, публичное движение протеста, чего не скажешь о писателях или публицистах. На протяжении всех этих лет мы видели, как в науке, состоящей из благороднейших людей, патриотов и государственников, не находилось персон, готовых на такую активную форму сопротивления. Представляю, какая эволюция должна была произойти в вашем сознании элитарного академика, занимающегося не социальной психологией, а физикой земли, для того, чтобы решиться на такой открытый вызов. Что это за эволюция?
_____Владимир СТРАХОВ. Знаете, наука всегда была аполитична. И в Германии при фашизме, и при других разных режимах ученые всегда работали. Они были поглощены своими исследованиями, стремлением что-то познавать. И в наши недавние идеологизированные времена ученые формально, внешне всему подчинялись и покорялись ради того, чтобы заниматься своим любимым делом. Причем всегда в России они были низкооплачиваемыми по сравнению с другими странами. Поэтому смею сказать, что бескорыстие всегда было неотъемлемой частью нашей науки. Разумеется, это касалось не всех занятых в ней, но прежде всего той ее части, которая науку развивает, продвигает вперед. В известной книге “Физики шутят” есть выражение: 20 процентов людей выпивают 80 процентов пива. Вот так и в науке…
_____И, конечно, вы правы. То, к чему я пришел к сентябрю прошлого года, — это результат очень длительной эволюции. До 89-го года я был кабинетным работником, совершенно асоциальным. Занимался своей наукой, потом стал директором Института физики Земли. Но 7 декабря 1988 года, в день выбора нового директора на собрании трудового коллектива института, произошло страшное Cпитакское землетрясение. И мне пришлось непосредственно столкнуться с косной чиновничьей средой, которая была занята “самоогораживанием” от всего вокруг. Наши сейсмологические дела пробивались долго и упорно, на протяжении многих лет, прежде чем стали хоть частично решаться.
_____Второй процесс, оказавший на меня огромное воздействие, —это обвал финансирования, который привел к гибели великой науки и одновременно к социальному катаклизму. Мы стали свидетелями жуткого обнищания основной массы научных работников, когда к вам в кабинет приходят люди и умоляют дать хоть немного денег, чтобы похоронить мать или сделать себе операцию. Уже не говорю о том, что им просто не хватает на хлеб насущный. И когда началось массовое моральное разложение, которое сначала шло в основном из среды управленцев, а потом охватило и людей, которые были просто вынуждены не ходить на работу, занимаясь где-то приработком, я постепенно эволюционировал в сторону протеста. И считаю, что сейчас любой порядочный интеллигент должен так или иначе становиться в колонну протестующих. Другое дело, одни должны быть более целеустремленными и призывать к свержению правительства, другие выступать лишь в защиту профессиональных интересов. Но терпеть то, что есть, невозможно.
_____Начиная с 91-го года я сотрудничал с нашим академическим профсоюзом. Участвовал в митингах, которые одно время проводились в районе Парка культуры. И постепенно дорос до мысли, что, во-первых, наша борьба должна быть перманентной, а, во-вторых, нужны новые формы этой борьбы.
_____Впервые я об этом публично высказался в конце мая 96-го года и призвал наших уважаемых академиков: давайте на общем собрании Академии все вместе запремся в актовом зале МГУ и объявим голодовку. Я выразил уверенность, что таким образом мы могли бы очень многого достичь. Но ни один из членов Академии меня не поддержал!
_____Вот эта аполитичность, о которой я говорил, имеет и другую изнанку — трусость. В основном это трусость руководящего звена типа директоров институтов, членов всяких бюро, отделений, президиумов. Причины ее сложные. Люди эти все в основном пожилые. Конечно, сказываются проблемы со здоровьем, вся прошедшая жизнь и масса других факторов. Но я все-таки считаю, что в тех условиях, в которых сегодня живет наша наука, именно ее элита должна стать первым отрядом среди борцов. Но она этого не сделала. И это — один из главных и самых тяжелых факторов борьбы за науку.
_____И вот когда понял, что со стороны этой элиты мне поддержки не будет, я и решился на голодовку протеста. И в сентябре-октябре 96-го года, когда позади были уже два месяца неплатежей и в этой связи шли разные собрания, я предложил профсоюзу: давайте скоординируем наши действия. Меня поддержал председатель профкома нашего института Игорь Ильич Науменко-Бондаренко, фронтовик, человек, достойный глубочайшего уважения, и вместе с ним мы и предприняли нашу акцию.
_____А.П. Вы, как мне известно, специалист по теории некорректно поставленных задач, а я специалист по некорректно поставленным собеседнику вопросов… Ведь были и сопротивленцы советского периода, например, академик Сахаров. Что заставило его “хлопнуть дверью”, пренебречь своим статусом, положением, корпоративными интересами? Там была какая-то мощная мотивация, нами до конца не понятная. Скажем, академик Харитон с протестом не выступил, а Сахаров — выступил. Здесь, конечно, мы имеем дело с тайной личности, внутреннего генезиса человека. Почему в ряду сегодняшних академиков, среди которых есть люди яркие, сноровистые, ершистые, потенциально диссидентствующие, судьба указала именно на вас? Почему на вас, такого партикулярного человека, совершенно не викинга, не витязя, все это пало? В чем природа этого вызова протеста?
_____В. С.Точно вам на это не отвечу. Да, академик Сахаров выступил в советское время как борец за права человека и демократию. Но голодал он в связи с тем, что за границу не выпускали его дочь. И Сахаров, и другие диссиденты были идеалисты. Они не понимали, что свобода слова, выезда за рубеж и так далее — далеко не самые главные права. Главные все-таки — это право иметь хлеб насущный и быть уверенным в завтрашнем дне. Их народ сейчас как раз и лишился. Поэтому-то мотивация диссидентов, в которой вопросам сохранения науки, культуры, образования или здравоохранения не придавалось подчеркнутого значения, не слишком ясна.
_____Но у меня есть некая своя теория. Недостатком марксизма и советского режима, с моей точки зрения, было игнорирование биологического компонента. Полный примат экономики, производительных сил, производственных отношений и так далее. Человеческий фактор был как-то отодвинут в сторону. Роль личности в истории считалась ничтожной. На самом деле, конечно, это не так. Человек — существо с огромным биологически прошлым. Оно все время как бы довлеет над ним. Скажем, человек должен всегда себя самоутверждать. Причем чисто биологически он только свои переживания прекрасно знает, понимает, чужие ему малоинтересны. Если помните, у Тютчева есть замечательные строки: “Как сердцу высказать себя, другому как понять тебя? Поймет ли он, чем ты живешь — мысль изреченная есть ложь… ” Это, действительно, очень серьезный фактор. Человек стремится себя самоутверждать, подчинять себе других. В науке это особенно сильно сказывается.
_____Но одновременно мы все-таки видим огромный прогресс сознания, которое постепенно от этого биологического пресса освобождается. И это идет непрерывно, хотя и неравномерно. Скажем, двадцать тысяч лет назад люди ели друг друга и считали, что так и должно быть. Потом поняли, что делать этого лучше не надо… Был рабовладельческий строй. Раба можно было убить. В конце концов от такого строя отказались. Образовался феодальный строй, позже — капиталистический… Конечно, экономические отношения играли здесь колоссальную роль. Но вот постепенное осознание того, что человек — это не животное, постепенный прогресс разума тоже имел место.
_____Разумеется, биологическая природа очень сильна, и это сейчас во многом сказывается. И социальный взрыв, который у нас произошел в 90-е годы, фактически с этим явлением связан. Биологическая природа требовала у наиболее энергичной и активной части населения действий по накоплению, чтобы жить в особом комфорте, подчинять себе других. Одновременно идеология господствующей системы самими же ее носителями не реализовывалась и дискредитировалась.
_____С точки зрения биологии люди устроены по-разному. В одних биологический компонент преобладает, в других есть ростки более разумных отношений. Сам я — сторонник социализма, считаю, что за ним будущее. Основное в социализме — это то, что общественное выше личного. Это вовсе не значит, что личное должно полностью подавляться. Но людям нужно постепенно приучаться к тому, что если твои личные интересы находятся в серьезном противоречии с общественными, ты должен покориться. И сегодня в одних людях понимания этого больше, в других — меньше. Думаю, что время все-таки работает на первых.
_____Второй грех марксизма и прошлого строя состоял в том, что думали решить все проблемы с помощью палки. Но ни нынешних пассионариев, которые накопительством занимаются, ни других людей таким образом никуда не загонишь.
_____В то же время очень много людей уже в те времена были воспитаны в философии, если не рабства, то подчинения. Почему, собственно говоря, люди терпят сегодня такое издевательство над собой? Они не могут эту воспитанную в прошлом покорность, рабскую философию преодолеть.
_____А.П. Ваша голодовка — это огромное физическое, психологическое и этическое испытание. По существу, это форма самосожжения. Вот Нечай застрелился. Вы пошли на голодовку. Принципиальной разницы здесь нет. Вы, пожилой человек, могли себя в этой голодовке уморить до смерти. Что это был за период, когда вы голодали? Что вы пережили? Как к вашему поступку относились власти, пресса, академическое окружение?
_____В. С.Я все-таки несколько более приземленно рассматриваю этот вопрос. Я — ученый, смотрю на вещи сознательно. И к первой и ко второй голодовке готовился. Меня консультировала профессор Ирина Львовна Медкова, президент вегетарианского общества. Был врач, который навещал меня утром и вечером, так что я шел на голодовки в значительной мере рассудочно. Первая длилась 12 дней, вторая — 14. Это была “мокрая” голодовка, с позиции медицины она угрозы не представляла. Единственное осложнение было в том, что у меня диабет и лимфолейкоз, при которых голодовку, вообще говоря, не рекомендуют. Но на самом деле, ничего особенно страшного не было.
_____Главное было в другом. В большом внутреннем напряжении: как воспримут это все вокруг. Воспримут как какой-то серьезный человеческий шаг, или причислят к категории всякого выпендрежа. Поэтому в первый день голодовки давление у меня было под двести, которое постепенно нормализовалось. Второй раз уже ничего такого не было… Конечно, голодовка заставляет как-то увидеть многое по-другому. И вот во время голодовок я понял особенно ясно, какие три тяжелейших фактора разрушают нашу науку.
_____Первый фактор — это нищенское состояние ученых, что буквально пропитывает их страхом за выживание. Жуткое состояние! Думаю, что наше академическое руководство этого как следует не осознает. А в состоянии голодовки вы все это особенно обостренно чувствуете. Я, например, понял, что это колоссальный фактор, разрушающий науку. При жутком нервном напряжении, связанном с боязнью за свое физиологическое состояние, продуцировать что-то новое, научное, вообще работать — на порядок сложнее. И тем больше испытываешь уважения к тем замечательным людям, особенно преданным науке, благодаря которым она еще как-то держится.
_____Во время голодовки я осознал по-настоящему трусость нашего академического сообщества. И набрался смелости открыто им об этом сказать. Седьмого октября была встреча руководства Академии с директорами институтов, а восьмого — заседание президиума Академии. На обоих заседаниях я выступал и говорил слова, которые многим ужасно не нравились. Например: метод стояния в прихожей премьера с протянутой рукой себя уже исчерпал…
_____И эти слова мои в дальнейшем подтвердились. Вся история с бюджетом на 97-й год, вся история с соглашением, которое подписали Фортов, Лившиц и Соболев, председатель академического профсоюза 5 марта этого года, вся история с рассмотрением так называемых “неотложных мер по спасению российской науки” на президиуме Совета министров — все это оказалось фарсом…
_____Органы информации во время моих голодовок вели себя по-разному. Первая, когда в этом было нечто сенсационное, привлекла массовое внимание. Но я понял, что многие СМИ по-прежнему под пятой. Если не цензуры, то внутренней боязни и чего-то еще. Вот приезжало НТВ, снимало меня часа два, когда я довольно резко говорил о курсе правительства. И ничего не вышло на экран. То же самое произошло с ТВ-6.
_____Одни меня поддерживали, а другие делали вид, что вообще ничего не происходит. Получил кипу телеграмм и писем. Даже от целого ряда академиков. Например, Коптюг с пониманием отнесся к моей акции и все Сибирское отделение. Но все-таки из тысячи членов Академии это было всего 2530 человек. Причем поддержка проявлялась в виде сочувствия. А не в смысле — мы присоединяемся! Вот на такую форму никто из них не пошел…
_____Реакция властей была достаточно умной. Они делали вид, что ничего особенного не замечают. Правда, пришел ответ Черномырдина, которому я послал довольно обстоятельное письмо о состоянии науки. Это была копия сухой резолюции: Фортову и Осипову — прошу внимательно изучить предложения академика Страхова и внести соответствующие предложения в месячный срок…
_____Надо сказать, что голодовка оказалась удачной по времени. В конце октября должно было состояться общее собрание Академии с выборами президента и всех руководящих органов. И правительству, конечно, не с руки было, чтобы накануне был какой-то яркий протест. Поэтому оно постаралось все это пригасить, ликвидировав долги за июль-август.
_____Но истинная-то позиция правительства выяснилась чуть позже. 29 октября, в первый день общего собрания Академии, на нем присутствовал Черномырдин, и в его выступлении перед учеными были два главных положения. Первое: мы ошиблись, приравняв науку к другим категориям бюджетной сферы. И второе: законы надо выполнять. А речь шла о принятом Госдумой законе “О науке и государственной научно-технической политике”, уже подписанном президентом в августе 96-го года.
_____Но как только прошли перевыборы — сразу же науке вновь перестали давать деньги: и за ноябрь, и за декабрь. А проект бюджета, внесенный правительством в Госдуму, полностью не соответствовал этому закону. Кончилось тем, что и бюджет также не соответствовал закону. Так что я рассматриваю все эти правительственные обещания как некий тактический ход. На бушующее море выльют бочку масла с тем, чтобы оно приуспокоилось, а потом: Васька слушает да ест…
_____И вот недавно, 5 марта, состоялось подписание в “Белом доме” соглашения правительства и академического профсоюза. И что же? Гора родила мышь. Бюджет 97-го года определил не 4 процента на науку, как по закону, а 2, 88! Прогресс, правда, в том, что отнесли это к защищенным статьям бюджета. И опять-таки: обозначили, что долги за прошлый год должны быть выплачены, но никаких сроков нет. А задолженность за прошлый год — 2, 7 триллиона рублей. И кроме этого, произошел очень нехороший, с моей точки зрения, факт — академической науке был сделан некий особый посул. И академическая наука, грубо говоря, стала только думать о своих интересах, а остальные оказались не очень близки к сердцу…
_____Требования, которые выдвигались, ради которых я голодал, практически не выполнены. Есть какие-то жалкие подачки, например, возвращение долгов Российской Академии наук. После первой голодовки были возвращены долги за июль—август, после второй — за ноябрь и декабрь, и то не полностью. 20 марта состоялось заседание президиума правительства РФ, на котором условно (если Минфин согласует) принято постановление “О неотложных мерах по поддержанию российской науки”. Записано, что в 98-м году расходы на науку будут на уровне 4 процентов от бюджета. Но ведь это все слова, слова, слова. Реально же ничего к этому не идет. Записано в нынешнем бюджете 2, 88 процента, или 15, 25 триллиона рублей, а реально, по последнему соглашению правительства с профсоюзом, первые полгода, по крайней мере, финансирование будет на уровне 96-го года. И это профсоюз преподносил как победу!
_____Сейчас идет процесс резкой политизации общества. Ученые всегда были аполитичны в своей массе, но сегодня уже выплавляется некая боевая фракция, быть может, пока еще немногочисленная. Вот 4 марта в ФИАНе был профсоюзный митинг, и лозунг “Правительство в отставку! ” поддерживал уже каждый третий выступающий. Но, к сожалению, это еще не вся масса ученых. Что касается меня, я могу произнести только строки Алексея Константиновича ТEEлстого: “Двух станов не боец, но только гость случайный, за правду я бы рад поднять мой добрый меч, но спор с обоими досель мой жребий тайный, и к клятве ни один не мог меня привлечь… ” Я имею в виду политические партии. С ними я, в общем, не контактирую и, наверное, никогда не буду. Видимо, это такая моя биологическая особенность. Хотя до лозунга, что нынешнее правительство либо бездарно, либо преступно, либо то и другое одновременно, я уже дорос. То есть фактически до политической оценки его деятельности.
_____В русской науке сейчас идет страшный процесс потери профессионализма. Одна из его форм заключается в том, что ученые уходят в собственные подпространства, как в некий замкнутый мирок. Библиотеки посещаются в 1520 раз реже, да и журналов в них поступает в 1020 раз меньше. Число научных семинаров сейчас резко сократилось. Все это тесно связано с процессом морального разложения, когда люди уже на работу не ходят, стараясь где-то на стороне прирабатывать. Их нельзя за это порицать. Но объективно — это процесс распада науки.
_____Второй главный фактор, о котором хорошо знает руководство науки, но благодаря своей трусости с ним не борется, связан с нарастающей гигантскими темпами нашей технической отсталостью. За последние 5–6 лет, когда финансирование таким жутким образом сократилось, оборудование лабораторий практически не менялось. Сейчас ведь за великое достижение почитают то, что можно купить “пентиумы” с быстродействием 2550 миллионов операций в секунду. Но на Западе уже производятся суперкомпьютеры со скоростью 34 тысячи миллиардов — то есть 10 в двенадцатой степени операций в секунду. А те, что у нас есть, дают лишь 10 в седьмой. На пять порядков менее мощная вычислительная техника! Естественно, что при этом решать математические задачи численными методами неизмеримо сложнее. Возьмем, например, одну из величайших теорий нашего времени, созданную Андреем Николаевичем Тихоновым — теорию некорректно поставленных задач. Во всем мире ее активно используют, и на всех конференциях имя Тихонова упоминается многократно. Но применение этой теории требует мощной вычислительной техники. И мы, наша страна, генератор великих идей, не можем реализовать собственные теории на практике. Материально-техническая база науки колоссальным образом подорвана. И нет никакого государственного плана ее технического перевооружения. Вместо этого мы имеем лишь бесконечное варьирование жалкими подачками! Вот фонд фундаментальных исследований, вот фонд гуманитарный, вот фонд российской науки, вот стипендии выдающимся ученым… Выдающиеся ученые у нас котируются в пять минимальных окладов. Ведь это же издевательство над честью и достоинством людей!
_____Наконец третий фактор — это отсутствие единого государственного плана реорганизации российской науки. Об этом я писал в письме В.С. Черномырдину 1 октября. И это должно было найти отражение в работе комиссии (РАН, ГКНТ) и постановлении правительства. Но ничего подобного не произошло.
_____Здесь следует подчеркнуть, что во времена СССР наука была сильно раздута, в особенности отраслевая и ВПК. В ней было много разного рода партийных и профсоюзных функционеров, бездарных протеже сильных мира сего. Кроме того, как и многие другие госучреждения, наука имела функции социальной защиты — одиноких матерей, единственных кормильцев в семье и так далее. Все это отнюдь не способствовало ее эффективности. Ясно, что искусственно раздутую науку культивировать нельзя. И вот пошел процесс “перетряски”, который ведется стихийным образом: будем давать науке меньше денег, слабовольные люди разбегутся и останется то малое число, которое будет финансироваться. Но ведь уйдут и высококвалифицированные кадры! А всякие люди вроде нашего Булочникова, который вице-президент Российской геофизической компании, ничего делать не будут. Будут получать деньги, занимаясь одновременно своей околонаучной деятельностью… Уже сейчас число работающих научных сотрудников сократилось более чем вдвое, а в отраслевой науке, скажем, в области наук о Земле — более чем в три раза. Так что эта линия абсолютно ничего общего не имеет с настоящим государственным подходом.
_____Все это длится уже 56 лет. На уровне развития мировой науки — это уже катастрофа. А все рассуждения, что нет денег, — это чисто усыпляющий бдительность момент. Потому что на самом деле все известно. Например, государственный долг России составляет где-то 136 миллиардов долларов. Вывезено за рубеж как минимум 200 миллиардов. А сейчас говорят уже, что реальная цифра — 250. Этими деньгами все долги можно заплатить, да еще останется процентов 7080 от годового бюджета. Вот где средства, которых так не хватает стране! А правительство, которое допустило это, естественно, либо бездарно, либо преступно, либо и то и другое одновременно.
_____А. П. В советском обществе наука была очень влиятельной. Она оказывала воздействие и на политику государства, и на политбюро. Это была очень мощная элитарная, переплетенная родственными и корпоративными отношениями с властью социальная прослойка. Сегодня, в нынешнем обвале и национальной катастрофе, такая, казалось бы, незащищенная категория, как крестьянство — в деревне ужас что творится, умирают хозяйства, идет разграбление — все же имеет возможность влиять на правительство. Оказывать на него давление, добиваться кредитов, льготной политики. Есть Крестьянская партия, Аграрный союз Стародубцева. Лапшин со своими структурами в Думе составляет сильное крестьянское лобби. Это их не спасает. Но развал все-таки замедляется. Или ВПК… Мы знаем, какое там страшное положение. Но он имел Сосковца, сейчас имеет других лоббистов в правительстве. Или топливно-энергетический комплекс… Он выдвинул Черномырдина в премьеры. Почему такая мощная корпорация, как наука, по существу, еще сталинская, не сумела корпоративно проявиться в сегодняшнем нашем катастрофическом состоянии? Западная наука, так же, как и наша, асоциальна. Но там есть, например, Пагоушское движение. Когда возникла угроза создания немцами ядерного оружия, либеральная западная и еврейская наука смогла перекочевать в США, создать там контрпроект. Почему наша сегодняшняя наука как корпорация, а не сумма людей, так беспомощна?
_____В. С.Сделаю несколько поправок. Не только наша наука, но и здравоохранение, образование незащищены тоже. Во-вторых, все-таки в эпоху, которую мы называем социалистической, наука не имела особого рычага воздействия на правительственные и партийные сферы. Она, скорее, лишь пользовалась тем, что была очень нужна для реализации имперских планов.
_____У меня отец тоже был ученый, академик, и он мне много рассказывал про 20-е годы. Вот говорят, что был уничтожен научный генофонд — отослали ученых за рубеж. Это, в сущности, ничего не определяло. Определял другой процесс. Тогда было большое благо сделано для народа в смысле обязательного бесплатного среднего образования. А в конце 20-х — начале 30-х годов было открыто множество вузов. Произошло массовое вхождение в высшее образование, туда пошли самые талантливые молодые люди. Сложились два компонента. Вхождение в науку большого числа бескорыстных, преданных людей. И партийно-государственное понимание того, что если вы хотите утвердить свою систему как мировую, без мощной науки сделать это нельзя. И образовалась мощная советская наука, которая, особенно связанная с ВПК, оказалась в несколько привилегированном положении.
_____И все же величайший феномен нашей науки состоял в том, что она была в несколько раз более эффективной, чем наука любой другой страны! Есть две книги, на которых я базируюсь. “Наукометрия” Налимова В. В. и Мульченко З. М. выпуска 69-го года, в которой показано, что в 60-е годы русскоязычный поток научных публикаций составлял 20 процентов от общемирового. 50 процентов составлял поток англоязычный — Англия, США, Канада, Австралия и так далее. А 30 процентов — Франция, Германия, Япония, Китай и весь испаноязычный мир. Вот какой величайшей по масштабу была наша наука! Еще есть статья покойного академика Таусона Л. В. в “Вестнике Академии наук СССР” (№ 9 за 89-й год). Он приводит такие цифры. В 87-м году один ученый стоил Японии в год 150 тысяч долларов (все расходы на научную деятельность делились на число занятых в ней людей). В США это было уже 108 тысяч долларов. В России же — 22 тысячи рублей. Но уже тогда один доллар стоил три рубля. Значит — 7 тысяч долларов. Смотрите, в 16 раз меньше, чем в США, и в 20 раз меньше, чем в Японии! Количество публикаций у нас было в два раза больше, чем в США, а затраты в 16 раз меньше. Значит, по рыночным масштабам, за один доллар у нас получалось научной продукции во много раз больше. И величайшая трагедия сегодня состоит в том, что уничтожается именно такая — самая эффективная в мире наука! Причем надо сказать, что сейчас рыночная эффективность нашей науки не падает. Стал меньше числитель — продукция. Но знаменатель — вложенные деньги — сократился еще сильнее! Простейшим подсчетом, сравнивая бюджеты 90-го и 96-го годов, можно сказать, что финансирование науки сократилось минимум в 15 раз. Конечно, это просто обвал! Я говорил с учеными разных стран, они не могут себе представить, что было бы с ними, если бы такое же произошло у них в стране.
_____И вся трагедия состоит в том, что у нас пришли к власти силы, которым наука совершенно не нужна.
_____Я утверждаю это совершенно категорически. Как уже упоминал, 20 марта состоялось заседание президиума правительства по вопросу поддержки науки. Но постановление до сих пор не подписано, потому что Минфин, то есть реально — Чубайс, основные его пункты никак не “согласует”. А не “согласуется” пункт о том, что в 98-м году расходы на науку должны составлять 4 процента от расходной части бюджета. Но ведь здесь речь идет о выполнении действующего закона! Не “согласуются” пункты о возвращении долгов науке за 96-й год, о взаимозачетах, о налоговых льготах. Причем по подготовленному новому налоговому кодексу, часть уже имеющихся льгот наукой будет потеряна!
_____Все это дает основание сказать: начинается новый виток борьбы за сохранение российской науки. И профсоюзы это четко осознали, эйфория по поводу мартовского соглашения у них прошла.
_____Почему нынешнему правительству РФ, которое фактически выполняет волю пришедшего к власти слоя представителей хищнического капитализма, наука стала не нужна? Для ответа на этот вопрос надо уяснить, что произошло в нашей стране в 91-м году.
_____Я исхожу из того, что накануне “перестройки” в обществе сложились четыре основные силы. Основная масса народа, так называемое молчаливое большинство, которому коммунистический режим очень опротивел. Дефициты, контроль парткомами всех дел, включая бытовых. Из-за чего академик Несмеянов перестал быть президентом Академии наук? Развелся и взял себе другую жену. Сверху ему говорили: не делай этого. А он сделал. В порядке наказания его отставили от президенства. Выезд за рубеж был страшно тяжел. Но по простоте душевной это большинство было уверено: что ни случись, все будет лучше. А то, что может стать хуже, никто даже в мыслях не держал.
_____Вторая сила тоже жаждала перемен — теневая экономика и коррумпированный партийно-государственный аппарат. В Грузии расценки даже были, сколько стоит пост первого, второго секретаря райкома и другие должности. Эта сила уже много накопила, но не могла накопленное легализовать. Потому что официальная идеология это карала. Это были те, кто, по моей “историко-биологической” концепции, в наибольшей мере были носителями биологического пассионарного начала: самоутверждения, накопления, подчинения других…
_____Третья сила — диссиденты, которые были очень наивны и считали, что главное — права человека, свобода слова, выезд за рубеж и так далее. А вот достаток того, что можно покушать, и уверенность в завтрашнем дне останутся сами по себе, ничего другого тут не будет.
_____Четвертая сила была очень узким слоем высокопоставленных партийных деятелей вроде Шеварднадзе, Кравчука, Назарбаева и так далее. Им надоело зависеть от генсека, и они хотели, как монгольские ханы, иметь собственные улусы и там править, как они считают для себя нужным.
_____И вот когда все эти четыре силы сложились вместе, все и произошло. Причем под влиянием в основном второй силы активного биологического начала. Остальные ей как бы только способствовали. Когда же спустя несколько лет все зачесали затылки, мол, получилось совсем не так, как думало молчаливое большинство, было уже поздно…
_____Таково мое представление, быть может, примитивное, что случилось у нас в последние годы. И я всегда при этом вспоминаю две вещи. Все шло фактически по интернационалу, согласно знаменитым словам: весь мир насилья мы разрушим до основанья, а затем — мы наш, мы новый мир построим… И зря нынешние демократы большевиков ругают. Они абсолютно таким же способом действуют. Но что в этом толку для народа? Это мир для немногих. А все остальные им за это должны платить — отдавая свои накопления, лишаясь социальных гарантий и всех завоеванных прав.
_____И пришли к власти силы, которым важно только побыстрее набивать карманы, будущее их не интересует. Как Людовика XV, что утверждал: “После нас хоть потоп! ” У наших это звучит несколько иначе: “Для других — хоть потоп! ” И в этом величайшая трагедия…
_____А.П. Вы — геофизик. Казалось бы, это очень рациональная наука, связанная с таким завершенным объектом, как Земля. Она состоит из коры, мантии, ядра со своими тепловыми обменами, внутренними конвульсиями. Земля как часть Космоса непознаваема — она часть бесконечности. На Земле творится история. Но история земной коры и человечества — одна история. И наша с вами беседа в этом кабинете происходит на фоне огромных, длинных, трудно выговариваемых слов, которые произносят земная кора, ядро и мантия. Приходило ли вам в голову, что геофизические процессы, дыхание Земли как-то связаны с социальными процессами? Вас как ученого это не занимает?
_____В. С.Ну, я в науке ортодокс. И следую завету великого Ньютона, который писал: “Гипотез не выдвигаю! ” На самом деле, конечно, человек всегда выдвигает какие-то гипотезы, но и всегда действует в рамках рациональности, предопределенной его опытом и состоянием науки. Считаю, что прежде всего надо понять ту мысль, которая принадлежит Пуанкаре: “Геологическая история учит, что сознательная жизнь — это только вспышка света посреди мрака долгой ночи. Но эта вспышка — все! ” Геологические процессы шли до появления человечества, будут идти и когда оно умрет. Это очень длительный процесс. Жизнь с позиции геологических масштабов — действительно лишь мгновение. Но с точки зрения самого человека, развития разума, возвышения разума над биологическим началом — она действительно все…
_____Считаю, что место человека в бытии все-таки определяют две вещи. Насколько в нем есть чувствительность к бедам и страданиям других людей. Вот это очень важный момент. И второе — профессиональная этика. Есть у Зинаиды Гиппиус такие строки:
_____…Лишь в неизменном — бесконечность,
_____Лишь в постоянном глубина.
_____И дальше путь, и ближе вечность,
_____И все ясней: любовь одна.
_____Любви мы платим нашей кровью,
_____Но верная душа — верна,
_____И любим мы одной любовью…
_____Любовь одна, как смерть, одна.
_____Вот это ощущение, мне кажется, на тех, кто подвержен любви к науке, очень распространяется.
_____А. П. Я бы упомянул еще один компонент, разрушающий науку — утрату обществом стратегической цели развития. Под эту стратегическую цель работали и крестьянин, и поэтесса Гиппиус, и генералиссимус, и ученые. У науки исчез социальный стратегический ориентир…
_____В. С.Я с вами полностью согласен. Вот я люблю приводить такой свой доморощенный термин — великая тетрада. Наука, культура, здравоохранение и образование. Это то, что определяет уровень развития нации и ее место в мировом сообществе. Если тетрада деградирует, то вы превращаетесь в государство типа Замбии, которое ничего серьезного для мирового развития не продуцирует. Это колониальные или полуколониальные государства. Но ведь Россия с ее тысячелетней историей не имеет никакого права на подобную деградацию! Это была бы величайшая потеря для мировой цивилизации, для всего человечества…
_____А.П. Мы с вами дети своей Родины. И мы чрезвычайно остро чувствуем и ее величие, и трагизм. В какой-то степени мы все люди мессианские. Верим в звезду России, верим в ее неистребимость, ее предназначение. И в этот страшный сегодняшний период, когда, казалось бы, попрано наше величие, оскорблено наше достоинство, отняты наши ресурсы, расчленена наша территория, расхищены богатства, само слово русский делается синонимом чего-то ужасного и скверного, у вас, как у страдающего русского человека и интеллигента, каковы прозрения относительно нашего будущего?
_____В. С.Последнее время я нахожусь под впечатлением двух страшных цифр. Одну я узнал достаточно давно. Но сама по себе она до поры на меня как-то сильно не воздействовала. Это тот факт, что 13 процентов новорожденных в нашей стране сейчас являются полностью неполноценными. И второй факт, который совсем недавно случайно услышал по радио. Выступала президент детского медицинского фонда. 90 процентов детей в возрасте до года страдают психосоматическими отклонениями…
_____Вот эти факты, с моей точки зрения, должны были бы вообще многие вещи отодвинуть в сторону. Биологическое бытие русского народа находится под вопросом! И те господа, что сегодня набивают карманы, об этом не думают. Это люди, которые выкладывают всем нам дорогу к небытию. Людоеды, тут никаких других определений быть не может.
_____Но, конечно, все мы помним Некрасова: вынес достаточно русский народ… Вынесет и эту эпоху беспредельную, вынесет все, что Господь ей пошлет. Так что я думаю, сегодня дело каждого сознательного и честного русского человека заключается в том, чтобы бороться. Должен также сказать, что, конечно, интеллектуальная мощь русского народа велика. И вот ее наличие, надеюсь, должно как-то предохранить нас от беды.
_____Думаю, что каждый настоящий гражданин России должен руководствоваться в своей деятельности строками великого норвежского писателя XIX века Г. Ибсена:
_____Наш первый долг —
_____Хотеть всем существом
_____И не того лишь, что осуществимо
_____И в малом, и в большом.
_____Хотеть не только
_____В пределах тех или иных страданий,
_____Трудов, борьбы — нет, до конца хотеть!
_____Хотеть и радостно готовым быть
_____Пройти все мытарства души и тела…
_____Все мы должны именно так, по-настоящему, захотеть изменить нашу жизнь к лучшему.
_____