ОТКЛИКНИТЕСЬ!

ОТКЛИКНИТЕСЬ!
Author: Дмитрий Жуков
13 (174)
Date: 1–04–97
_____
_____Символом нынешнего состояния нашего Отечества кажется мне красивейший в столице Пашков дом, который смотрит пустыми глазами-окнами на кавалькады сверкающих лимузинов, выносящих из ворот Кремля власть и деньги имущих, а также их не менее именитых и богатых зарубежных визитеров. И те, и другие упираются тоже пустым невидящим взором в роскошный дом, не ведая и не желая ведать, что внутри царит мерзость запустения, что полы там все сгнили, провалены и убраны, а со стен, содрогаемых четырьмя (!) линиями метро, падает в провал штукатурка.
_____Некогда это баженовское творение было частным домом, который после пожара Москвы 1812 года восстановили за красоту не без помощи государства. Недавно рачительный Лужков сделал дому макияж, за что никак не взыщет с казны денег — Румянцевская-то библиотека считается собственностью федеральной.
_____Вот мы и дошли до ключевого слова. Главная библиотека страны.
_____Это случилось в 1862 году, когда вскоре после открытия в Пашковом доме “Румянцевского музеума” было положено начало и библиотеке, в основу которой легли собрания канцлера графа В.П. Румянцева, потратившего на них баснословное собственное состояние и унаследованное от отца — великого полководца Румянцева-Задунайского — и за свой дар государству Российскому заслужившего не меньшую славу и благодарность народа. Его примеру следовали и другие богатые дворяне и купцы.
_____Дарами этими пользовался и Ленин, отчего впоследствии стала называться его именем, а в просторечии ласково — Ленинкой. Успели в ней потрудиться и Лев Толстой, и Достоевский, и Чехов, и Менделеев, и В. Соловьев, и Ключевский… А библиотекарем там был воспетый вышеупомянутыми лицами великий русский мыслитель-космист, автор “Философии общего дела” Николай Федорович Федоров. Ныне сказали бы, что был он чудак — за 25 лет службы прочел и запомнил едва ли не все книги, что были под рукой, спал на голом сундуке, питался в основном чаем с хлебом, ходил зимой и летом в одном и том же стареньком пальто, а все свое жалованье (для тех времен весьма приличное — государственный служащий все-таки) раздавал нуждающимся, среди которых, говорят, затесался и молодой Циолковский. Для вящей убедительности скажем, что воспоминания о нем и портрет оставил Л.О. Пастернак, считавший Федорова своим крестным отцом.
_____Гражданская война значительно проредила образованный слой, зато книжный фонд библиотеки пополнился полутора миллионами “национализированных” томов. Они очень пригодились сонму молодых, призванных грызть гранит науки, пополнить и приумножить ряды “спецов”, “винтиков”, “кадров”, как их только ни называли… Количество, в соответствии с “Кратким курсом”, переходит в качество, да такое, что хватило выиграть войну, перещеголять умудренную Германию и крепостью духа, и прочностью брони.
_____Я попал в Москву вскоре после войны совсем молодым старшим лейтенантом. С духовной голодухи мне мало было академии, я еще и в МГУ на вечерний поступил, противу всяких законов, а уж о роскоши занятий в Ленинке и говорить не приходится. Скоро можно справлять пятидесятилетний юбилей моего первого пересечения порога дома Пашкова. Это уже потом меня допустили в святилище ученых залов, топорно выполненное не лучшими представителями архитектурного мира: с широкой лестницей, квадратными мраморными колоннами над ней и аляповатыми люстрами в стиле “буденновский ампир”.
_____Боже мой! Целая жизнь прожита в этих стенах! Сколько было знакомств и задушевных бесед в курилке, что внизу, куда доносятся не самые аппетитные запахи из библиотечной столовки. Потом я больше полюбил курилку на самом верху, куда ведет витая деревянная лестница. Какие божественно хорошенькие девушки встречались на этих лестницах — всех цветов и калибров, с затуманенными от излишнего мыслительного напряжения глазами. А какая стояла в огромном зале N 3 скрипучая и кашляющая тишина, которой я уже не замечал, когда приволакивал гору книг, включал лампу с зеленым металлическим абажуром и погружался в чужие мысли, в любую историческую эпоху, в любой род деятельности (теоретической).
_____В отличие от других средств массового общения, чтение — процесс интимный, без воздействия зала, аудитории, близких. Читатель без помех мысленно вступает в спор с писателем или соглашается с ним. Этим и привлекательна (и чрезвычайно ответственна) профессия писателя. Мне всегда было трудно отвечать на вопросы о творчестве. От большинства ответов, которые я слышал от других, разило демагогией. Мне лично больше нравится быть читателем, и я проводил десятки, а то и сотни дней в библиотеке, прежде чем созревало в душе очередное собственное историческое повествование.
_____И вот тут без статистики не обойтись. А то, как в старом анекдоте про старушку на вокзале: “И куда такая тьма народу едет? Ну, я к сыну, а эти? ”
_____
_____За последние сто лет в Румянцевскую Ленинку записались 6 миллионов человек. Ежегодно ее посещают более двух миллионов, выписывая до 15 миллионов книг, при общем количестве “единиц хранения” свыше 40 миллионов в настоящее время.
_____Но не знаю, подсчитал ли кто, сколько порождено ею миллионов дипломных работ, кандидатских и докторских диссертаций, полезных изобретений и завиральных идей, халтурных компиляций и планов облагодетельствовать человечество или, по крайней мере, Россию. Никакой статистикой не учтено, сколько в Румянцевке-Ленинке заведено знакомств, переросших в дружбу на всю жизнь, сколько было флиртов, обернувшихся браками, прочными и непрочными.
_____Зато, согласно учету, на порог библиотеки не ступала нога Б.Н. Ельцина. В учетном подразделении мне сказали: “А вот молодая поросль здесь бывала часто. Гайдар, например… ”
_____Беда, обрушившаяся на Россию, не обошла стороной библиотеку и как источнику знаний и культуры нанесла ей один из самых болезненных ударов. Поистине исполняется замысел, изложенный некогда шефом ЦРУ США: “Мы найдем своих единомышленников, своих союзников и помощников в самой России. Эпизод за эпизодом будет разыгрываться грандиозная по своему масштабу трагедия гибели самого непокорного на земле народа, окончательного, необратимого угасания его сознания… ” Не буду говорить о разрушении экономики, разорении и обнищании народа, разгуле преступности и коррупции в верхних эшелонах власти и даже об “остаточном принципе” финансирования науки и культуры. Об этом злорадно талдычит и телевидение, обольщаясь овечьей покорностью и глупостью большей части населения и имитацией политической и государственной деятельности, проявляемой всеми ветвями власти, включая и думскую оппозицию.
_____
_____Сознание можно гасить самыми разными способами. И удушением библиотечного дела, в том числе. Все уже читали не раз, что в Румянцевке-Ленинке похищались ценные книги, что инфраструктура давно пришла в негодность, и вентиляционные и прочие коммуникации выходят из строя, над многокилометровыми стеллажами с “единицами хранения” трескаются и обрушиваются потолки, сотрясаемые поездами метро, лопаются трубы с горячей водой, сами книги покрываются плесенью… Бедствиям несть числа. Техническое оснащение не идет ни в какое сравнение с тем, что можно увидеть не только в библиотеках Конгресса или Британского музея, но и в книгохранилищах государств, едва заметных на политической карте мира. Задерживается выдача информации, учет, поиск и доставка книг к читателям. Положение почти катастрофическое!
_____Но не этим и не сокращением часов работы библиотеки я пытаюсь объяснить себе многочасовые очереди в раздевалке Румянцевки-Ленинки, настойчивость молодых в основном людей, стремящихся попасть в нее, а именно “непокорством” моего народа, “этого народа”, угасание сознания которого кем-то, видимо, считается предрешенным. Удивляет тяга к гуманитарным знаниям, которые, как известно, в нынешние времена никакого дохода их обладателям не приносит. Значит, еще есть надежда.
_____Легко понять министра культуры, который занимается, простите, реституцией, а не своими прямыми обязанностями. Легко понять политиков, увлеченных игрой в чехарду. Легко понять и обряд обрезания бюджета библиотеки, устроенный министром финансов. Легко понять и тех администраторов, которые отняли окрестные здания, выделенные в свое время для библиотечных нужд, — их можно было бы сдать в аренду торгашам, что сейчас обычно для поддержания жизни академических институтов и других оплотов науки и культуры.
_____И все же, все же…
_____
_____Я не стал бы писать эту статью из одних ностальгических побуждений, без надежды на лучшее. Недавно пожертвовал я энную сумму на строительство храма в зарубежном белорусском захолустье, потому что письмо с просьбой прислали школьники, читавшие мои книги. Великое дело — сентиментальность! И подумалось, а чем не храм наша Румянцевка-Ленинка, которую мы с вами посещали гораздо чаще, чем церковь. Библиотека — это храм знаний, храм мысли, храм идей самых различных толков. Порой это источник вдохновенья. Если собрать все размышления там — и созидательные, и романтические, и бунтовщицкие — то по объему своему (если у них есть объем) они превысили мыслительную отдачу миллиардов, тупо уставившихся в процветающий телевизионный ящик.
_____Библиотека порождает гордость за наше великое прошлое и готовит новое поколение, которому надлежит вытащить Россию из безвременья в великое будущее.
_____И поэтому предлагаю всем, кто чем-либо обязан Румянцевке-Ленинке, создать фонд ее спасения. Мне возразят: мало ли было звучных фондов, которые безнаказанно разворовывали прохиндеи. Что ж, выберите из добропорядочных ученых, депутатов, писателей, банкиров, милиционеров, журналистов, офицеров… попечительский совет, который каждую трату будет определять коллективно, контролировать администраторов и подрядчиков и подвергать имена недобросовестных широкой огласке, поскольку на прокуратуру и суд надежда плохая.
_____Откликнитесь, дипломированные специалисты, кандидаты и доктора наук, академики, для которых библиотека была вторым домом. Откликнитесь, и далекие иногородние читатели, и те, кто ныне оказался за рубежом. Вспомните междугородние абонементы и свое праздничное ощущение, когда вы приезжали в Москву поработать в Ленинке. Взгрустните еще раз по поводу невостребованности ваших многолетних усилий и откликнитесь хотя бы ради того, что у человека можно отнять все, кроме воспоминаний.
_____Откликнитесь, господа журналисты, ибо ваши наемные голоса, перья и компьютеры дадут сбой, если вы отплатите черной неблагодарностью заведению, помогавшему вам выносить осмысленность и точность в статьи и репортажи. Душа человека — не черно-белая, как газетная полоса. В ней много оттенков, и я надеюсь на положительную гамму спектра. Можно пожертвовать сумму, равную цене банки патентованного пива, а можно и профессионально поддержать благое начинание…
_____Откликнитесь, товарищи офицеры, представление о которых ныне вяжется не с образом мужественного защитника Родины, а со страдальческим ликом человека, погрязшего в финансовых и бытовых неурядицах, неспособного дать отпор не то что врагу, — гражданскому хлюпику, помыкающему армией. Я как старый офицер не могу не вспомнить послевоенное ощущение горделивости своей и всеобщее уважение к мундиру. Не могу не вспомнить учений в академии, посещений Ленинки и восхищенных взглядов студенток, предпочитающих теперь любоваться крикливыми пиджаками лавочников.
_____Откликнитесь, господа демократы, исправно посещавшие Ленинку и читавшие с кукишем в кармане экономические бредни марксистских классиков ради теплых мест в “Коммунисте” и идеологических ответвлениях ЦК КПСС. Вам хотелось поскорее избавиться от своей двуличности и потому вы действовали как настоящие большевики — тотчас захватили “телефон, телеграф, банк” и, не задумываясь, разорили миллионы людей и промышленность. Вы разрушили нечто, вроде закона сохранения энергии. Деньги, если они исчезают у одних, то появляются в карманах у других. Они утекают за границу, а заработать новые из-за полной государственной и экономической импотенции вашей, господа демократы, невозможно. И вы упорны в своем максимализме, у вас нет денег для пенсионеров, плоды трудов которых уже поделены, но тотчас найдутся средства для кровавого подавления восстания голодных. И все же Ленинка тут не при чем. Вспомните ее заслуги в вашем куцем образовании. Вспомните дедов своих, со смаком рубивших головы тем, кто посещал Румянцевку до революции, пожертвуйте, Христа ради. Правда, я с трудом представляю себе того же завсегдатая библиотеки Гайдара, который, тараща от жадности поросячьи зенки на жирном лице и чмокая мокрыми губами, отслюнивает несколько бумажек от своей толстенной пачки зеленых.
_____Откликнитесь, товарищи коммунисты, обнищавшие в основном, но успевшие пополнить на девяносто процентов армию демократов-реформаторов и оставить за собой директорский корпус, хранящий, на всякий случай, красные членские билеты отдельно от золотых кредитных карточек. Вспомните, ветераны, славу и процветание Ленинки, свои посещения ее в процессе подготовки к политзанятиям. Нигде вы не найдете такого полного и бережно хранимого собрания сочинений Маркса-Энгельса-Ленина-Сталина. Но там уже нет “спецхрана”, где скрывались некоторые их произведения, наряду с опусами их противников, дабы не смущать правоверные души. Я тоже, блаженно улыбаясь, вспоминаю отсутствие беспокойства о завтрашнем дне, пустые прилавки и полные холодильники, возможность отдыхать каждый год на море, даже для заполярного шахтера, голодающего ныне и неспособного покинуть с семьей суровые края из-за полного безденежья и дороговизны билетов. Мне нравилось писать о русской истории иносказательно, оттачивать перо на обмане цензуры, чувствовать себя неуязвимым для парткома, поскольку был беспартийным. И все же меня бичевали в “Правде” и “Литгазете” за “антисоветчину, антиисторизм и религиозный фанатизм” именно те, кто числится сейчас в ярых демократах. Как ни странно, это окрыляло. Нынешняя цензура денежных мешков давит посерьезней…
_____Откликнетесь, отцы-священники и монахи-архиереи, чьи ряды пополняются из толпы мирян-интеллигентов, познававших Слово Божье в стенах Ленинки. И потому ее вполне можно причислить к разряду богоугодных заведений, требующих неусыпной заботы и попечения служителей культа. Для библиотеки, как и для христианской веры, нет ни эллина, ни иудея. Не мешало бы вспомнить, что первые библиотеки на Руси возникали в монастырях. Если бы не было летописцев в клобуках, история нашего Отечества осталась бы незапечатленной. Подумайте о возрождении традиции, тем более что самая древняя книга в Румянцевке — священная, “Архангельское Евангелие” (1012 г.). Еще в 70-е годы мне пеняли на то, что я печатно высказываюсь за восстановление церквей и, в частности, Храма Христа Спасителя. Теперь на это восстановление тратится всякую неделю столько, сколько хватило бы на создание нескольких библиотек. И слава Богу! Но я прошу церковь немного умерить тягу к великолепию и взять под свое покровительство просвещение в целом и Румянцевку в особенности.
_____Откликнитесь, господа банкиры и коммерсанты, увлеченные первоначальным накоплением и пока еще не склонные к сантиментам. Рано или поздно вам захочется прослыть великодушными и благородными, чтобы выглядеть пристойными в глазах своих детей, обучающихся в престижных школах. Если кто из вас в очередной раз попадет в Нью-Йорк, то советую зайти в Музей естественной истории, что возле Центрального парка на Манхэттене. Там у двери каждого прекрасно обустроенного зала привинчена ярко начищенная латунная табличка с лаконичной надписью: “Иждивением такого-то”. Без указания чинов и званий. Но это на века, если не будет ядерной войны. Обещаем вам подобные таблички на квадратных колоннах каталожного зала Румянцевки, в котором вы, безусловно, бывали, как и все образованные люди, если ваш дар превысит определенную сумму. Вы же и поможете наладить дело. Пока же есть лишь одно обозначение приношения десяти тысяч долларов Клаудией Шиффер, иностранкой-фотомоделью, осознавшей духовное величие нашей святыни. А Лужкову, если он, не считаясь с местническими интересами, возьмет под свое финансовое покровительство Румянцевку-Ленинку, можно сделать и побольше табличку, но все равно на нее пойдет в миллион раз меньше бронзы, чем на памятники, за которые потомки будут ругать или хвалить скульптора, а не мэра. Кто был градоначальником в 1880 году, когда Опекушин воздвиг памятник Пушкину?
_____
_____Господа коммерсанты и промышленники, позвольте еще раз вспомнить графа Николая Петровича Румянцева, который был удачливым предпринимателем и потому его назначили министром коммерции. Кроме собирания библиотеки, он субсидировал многие научные изыскания, написание русской истории Карамзиным, например. Издавал книги по отечественной культуре. Право же, он прожил интересную жизнь. Ей могут позавидовать владельцы Газпрома и других приватизированных предприятий, которые вряд ли оставят после себя нечто такое, что благодарные потомки станут называть ласковым словом Черномырдинка или Чубайсовка. Виллы на Канарах, во Флориде и Шале возле Ниццы не в счет. Но шутки в сторону. Особенная надежда есть на вашу помощь в компьютеризации Румянцевки. Когда я посетил америкнского писателя А. Азимова, чтобы вручить ему свои переводы его книг, он в квартире нажал на клавиши компьютера — и на экране поплыл список всех моих статей и книг, передаваемый из Нью-Йоркской публичной библиотеки. Даже тех, о которых я давно забыл. Выясняется, что владельцы компьютеров могут получать любые нужные им для работы материалы. Это помогло бы намного разгрузить нашу библиотеку.
_____Откликнитесь и вы, господа и товарищи депутаты, члены законодательных собраний всех видов. От вас не требуется принятия особенного закона о главной библиотеке страны, так как вам скажут, что денег нет. Требуются ваша напористость, личный опыт и влияние для организации помощи. Вы и сами не бедные люди. От высокопоставленного источника мне стало известно, что один Жириновский требует включения в список избираемых в парламент от его партии 1 (один) миллион долларов, а это говорит о весьма существенном возмещении затрат. Жертвуйте и помогайте.
_____Наверное, хватит перечислять всех, кто мог бы откликнуться. Дело, повторяю, благородное.
_____… Мне представилось, как на Знаменке у светофора стоит бледный подросток с голодными глазами, держа в руках спрей и тряпку. Из ворот Кремля вылетают длиннющие черные лимузины с черными стеклами и проносятся мимо Румянцевки. Мальчику кажется, что стекла то ли испачканы, то ли закопчены, и он делает шаг на мостовую, надеясь протереть стекла и получить свою маленькую мзду. Но лимузины набирают скорость и пролетают мимо. И мальчишка грустно смотрит вслед красным габаритным огням…
_____Закопченные стекла так и остаются непротертыми. Сквозь них ничего не видно.