"ЗАВТРА". Андрей Иштванович, мне впервые довелось увидеть вас в начале 80-х, на открытом уроке в консерваторском классе №36 Тихона Николаевича Хренникова. Тогда поразила русскость вашей музыки — а ведь это было немодно тогда. Между тем, мы видим греческое имя, венгерское отчество и украинскую фамилию. Расскажите о своём роде.
Андрей МИКИТА. Отцовская ветвь у меня из Закарпатья. Отец мой наполовину венгр, наполовину словак, и фамилия Микита — словацкого происхождения. Семья отца жила на территории, которая постоянно переходила в подданство руки разных государств, а после Великой Отечественной войны оказалась в СССР. А мама моя, Инга Петровна — русская. Она родилась в Ленинграде, и после окончания университета приехала на журналистскую практику в Закарпатье, где и познакомилась с отцом. Вот так и началась моя история.
"ЗАВТРА". А когда сейчас, после разделения страны, бываете на Украине — ничего не ёкает?
А.М. Я очень люблю Украину, и прежде всего — за певческий талант людей, там живущих. Ведь моя творческая жизнь в большой степени связана с хором. А ещё я люблю украинский язык, который сохранил много славянизмов. Например, название месяцев — б?ерезень, травень, сичень, лютый… Это мне очень близко. А украинскую природу знаю больше по песням, чем в жизни. К сожалению, родители расстались, когда я был совсем маленьким, и с тех пор не бывал в украинской провинции. Чаще приходится бывать по музыкальным делам в Киеве, который меня восхищает сохранностью исторического облика.
"ЗАВТРА". На формирование как этноса, так и отдельного человека огромное влияние оказывает ландшафт. Ваше детство — это унылый гранит Питера, плоскость, ограниченная зданиями. Взор далеко не видит, моросит дождь. А талант-то у вас солнечный. Как так?
А.М. Да не такой уж у Питера недалёкий горизонт, там Финский залив есть, к примеру, и широкая река Нева. И масштабные архитектурные комплексы, равных которым я нигде больше не видел. Европе, с её малоземельем, такое и не снилось, здесь же итальянские мастера воплощали самые смелые свои проекты. И я Ленинграду-Петербургу благодарен за понимание такой европейской красоты. Но — не знаю, через литературу ли, музыку ли — у меня тяга ко всему русскому, славянскому. И, должен признаться, совсем мало тяги к каким-то мадьярским культурным традициям…
"ЗАВТРА". Но, напомню, великие венгры в истории музыки есть. Достаточно вспомнить Ференца Листа и Белу Бартока — великого гения композиции.
А.М. Согласен. Но к их музыке я отношусь, скажем так, спокойно. А музыку русскую: Чайковского, Рахманинова, Свиридова — люблю до слёз. И ландшафт европейской красоты повлиял на меня, как обрамление какой-то внутренней русскости. Ведь и академическая музыка наша имеет европейские формы.
"ЗАВТРА". Хотя в вашей музыке, особенно хоровой, чаще вместо европейской полифонии слышится чисто русская крестьянская гетерофония.
А.М. В хоре — да. Он такой — более стихийный, исконный. Но инструментальную музыку мы играем на европейских инструментах. Я окончил Московскую консерваторию и аспирантуру как пианист. А рояль — это совершенно европейский инструмент.
По-моему, эта проблема немного раздута: кто мы — европейцы ли? У каждого европейского народа есть свой колорит, часто полузабытый. Германцы ищут в себе корни времён Нибелунгов, уэльсцы пытаются выискать что-то специфически валлийское. А у нас, к счастью, до сих пор жива традиционная крестьянская музыка. Мы, безусловно, европейцы, но, в отличие от Западной Европы, действительно сохранилась глубочайшая народная культура, которая как-то "просачивается" и в столицу. Это даёт нашей музыке естественный, не натужный колорит многотысячелетней древности, что кому-то кажется диким, "неевропейским".
Окончив консерваторию, я вернулся в Ленинград и вскоре понял, что хочу жить в Москве не из-за её столичности, а потому, что здесь есть древнейшие храмы, рядом Троице-Сергиева лавра. Русская древность Москвы, конечно, на меня влияла.
"ЗАВТРА". Вы — коренной петербуржец. Почему не стали учиться в родном городе, где прекрасная консерватория и замечательные педагоги, например, Сергей Михайлович Слонимский — один из крупнейших композиторов мира?
А.М. Я поступил в Ленинградскую консерваторию, к тогдашнему ректору Павлу Алексеевичу Серебрякову. Но он буквально через несколько месяцев умер. У меня с ним было всего пару уроков по фортепиано. А по композиции попал в класс Бориса Ивановича Тищенко. Год я прозанимался на двух факультетах. Тищенко, методология которого для меня оказалась достаточно чуждой, я покинул без горечи. Однажды меня подвели к Евгению Васильевичу Малинину. Он предложил перевестись к нему в класс в Москву. Но руководство не разрешило ему взять ещё одного ученика, поскольку класс Малинина был переполнен. И я попал (совершенно об этом не жалею) к Станиславу Генриховичу Нейгаузу и два года у него проучился, а потом всё-таки к Малинину перешёл. Так что столица меня позвала, можно сказать, в его лице. Студентом я жил в общежитии на Малой Грузинской. Потом была армия. И, как бы ни парадоксально это звучало, именно благодаря службе в армии я сейчас — достаточно успешный композитор. Потому что армия совершенно сломала мою пианистическую карьеру. Я служил в пехоте. Первая армейская зима была очень суровой: я сильно проморозил себе суставы рук. Потом перевелся в спортивный клуб армии, где для гимнасток играл на рояле. Но пианистическая техника с обмороженными руками уже не могла быть на том высоком уровне, который был до того. Поэтому волей-неволей пришлось заниматься второй специальностью, и это дало результаты. Можно сказать, что армия ещё и закалила мой характер. Потому что сейчас, в возрасте после пятидесяти, я встречаюсь со своими одноклассниками и однокурсниками, и чётко видно: за небольшим исключением те, кто не служил в армии, часто придавлены сложностями жизни, не могут их преодолеть. То есть добиваются высоких результатов люди, имеющие талант и прошедшие школу жизни.
"ЗАВТРА". А армейские сочинения у вас есть?
А.М. Есть одно. Правда, оно шуточное, написанное по тексту из романа Фёдора Достоевского "Бесы". Писатель там описал фортепианную пьесу, которую персонаж играет на фортепиано. Пьеса называлась "Франко-Прусская война", и там очень подробно, на страницу текста, прописана драматургия этого сочинения. И вот по этой драматургии я создал оркестровое произведение, которое так и называется, — "Франко-Прусская война".
"ЗАВТРА". Что было после армии?
А.М. Аспирантура Московской консерватории. Потом я вернулся в Ленинград. Там были перипетии, связанные с Союзом композиторов, в частности, ссора моего учителя Тихона Николаевича Хренникова с бессменным председателем ленинградского Союза композиторов Андреем Павловичем Петровым. И я оказался в жерновах этой ссоры. Поэтому тогда ленинградский СК меня не принял в свои ряды. Обратился за советом к Хренникову, который предложил мне переехать в Москву и помог уладить всевозможные юридические вопросы с обменом квартиры, что тогда было не так легко.
"ЗАВТРА". С тех пор ваша композиторская карьера пошла вверх. Были и есть яркие премьеры, заслуженный успех. Лучшие хоры и оркестры исполняют произведения Микиты. И как здесь не вспомнить добрым словом Хренникова, который помог вам в начале пути…
А.М. Да, Тихон Николаевич очень многим помогал. Я в своё время был очень скромным, и когда мне говорили: ну, что же ты, давай проси квартиру, дачу, — я как-то стеснялся. Но, думаю, что ни совершается по Божьему благословению — всё к лучшему. А что касается деятельности, давшей результаты, меня как-то с детства влекло к общественно-организационной работе. Помню, в классе восьмом мы увлекались средневековьем, и я создал свой школьный "средневековый орден". Склонности к лидерству были у меня с детства, безусловно. Это способствовало уже в наше время созданию Музыкального объединения "Современная традиция" (МОСТ). И мне удалось найти людей, через которых можно осуществлять свои организационные усилия на благо творчеству коллег-композиторов.
Конечно, общественная деятельность силы и время отнимает. Но, с другой стороны, безусловно, общение с людьми (тем более, если мероприятие удаётся) даёт дополнительную энергию. Вот только этим я могу объяснить, что удаётся и сочинять, и концерты с "круглыми столами" организовывать, и сайт вести. Был период и более сложный, когда у меня почти подряд родились трое детей.
"ЗАВТРА". Если уж мы заговорили о филармонической стороне вашей деятельности, расскажите о новом проекте — цикле концертов МОСТа в Московской государственной филармонии.
А.М. Год назад удалось договориться с администрацией филармонии об абонементе сезона 2012/13 года творческого объединения "МОСТ" под названием "МОСТ на все три стороны". В этом абонементе три темы. На первом концерте исполнялась музыка, связанная с древними традициями. В марте концерт получил название "МОСТ через границы жанров", прозвучала музыка, где объединились иногда малосовместимые жанры, например, барокко и джаз, электронная музыка и народная песня. И третий концерт абонемента — "МОСТ в небо" состоялся 20 апреля. Прозвучала религиозная инструментальная музыка (иногда для голоса с аккомпанементом).
"ЗАВТРА". Большинство людей, которые следят за творчеством объединения МОСТ, больше знают про хоровые концерты, тем более, что удалось выплеснуться на солидные музыкальные площадки, в том числе и за пределами России. А этот камерный абонемент даёт возможность познакомить слушателей и с инструментальными произведениями "мостовцев", а не только в благозвучном хоре, где с трепетом, со смирением показывают себя Андрей Микита или Владимир Довгань. Поэтому, что, естественно, обращаясь к такому тексту, как, к примеру, "Свете тихий", человек смиряет себя, самоумаляется. А камерная — более личная музыка…
А.М. Да, конечно. Более интимное высказывание, более открытое. Мне кажется, если композитор пишет камерную музыку, душа его там проявляется в значительной степени.
"ЗАВТРА". Очертите круг авторов, участвующих в абонементе.
А.М. Круг авторов достаточно широк — и по возрасту, и по национальности. В первом концерте принимали участие и китаец, и бурят. Они сами на меня вышли. Китайский композитор Цзо Чжень-Гуань говорит, что я заказал ему пьесу. Видимо, я когда-то ему посоветовал (хотя я об этом уже забыл) написать что-то для древнего китайского инструмента эрху, что он и сделал. Но в основном, конечно, представлены русские авторы. В абонементе принимают участие корифеи отечественной музыки — к примеру, Сергей Слонимский, Роман Леденёв, Александр Чайковский, Кирилл Волков. Композиторы среднего поколения, Владимир Довгань, Иван Вишневский, Алексей Ларин и Антон Висков, стали уже почти классиками хорового жанра, но здесь они показывают инструментальную музыку. Марина Шмотова и Наталья Двинина-Мирошниченко не устают удивлять изысканными новациями — но, конечно, в рамках стержневой традиции, не отказывающейся от мелодии и национальной определённости. Есть и достаточно молодые, но, на мой взгляд, очень талантливые композиторы. Назову среди них Алексея Курбатова. Его симфония, посвящённая ленинградской блокаде, транслировалась на Невском проспекте в Санкт-Петербурге в день празднования прорыва блокады. Мне кажется, что это очень важная для молодого композитора публичная акция. И очень важно, что она совершенно патриотична. Потому что в том же Питере много молодёжных перфомансов совершенно иного рода вроде "подвигов" арт-группы "Война", о которых либеральные СМИ сообщают с восторгом. А о патриотической акции чаще всего никто не сообщает…
"ЗАВТРА". Есть что-то таинственное для людей, далёких от музыки, в понятии "композитор". Многие, хоть чуть-чуть близкие к искусству, могут вообразить себя, к примеру, поэтами. Многие считают себя первоклассными художниками. Но в композиторы-академисты не прорвёшься, не обладая определёнными техниками, притом, не одной, а сразу многими — они касаются и слуха, и чистой физиологии. Что нужно для композитора в первую очередь?
А.М. Уши — в первую очередь, потому что если ты пишешь, допустим, для оркестра, то без ушей, то есть внутреннего слуха, ты не поймёшь, как что будет звучать. Можно даже по каким-то лекалам, образцам, по учебнику Римского-Корсакова что-то написать, но это всё будет мёртворождённым.
"ЗАВТРА". До вас творили многие гении. Становиться в наше время композитором — не желание ли это поставить себя в ряд с великими? Не гордыня ли это человеческая?
А.М. Моё первое сочинение было написано в 4 года, я не умел тогда ещё записывать, его записала мама. Так что выбор был совершенно бессознательный. Было бы странно от этого отказаться. Это сейчас у меня есть заказы, а раньше я просто не мог не сочинять. Наверное, это и есть призвание, когда ты не задумываешься, зачем это нужно. В жестокие для искусства 90-е годы, когда были разруха и голод, многие из моих коллег занялись самой разнообразной деятельностью, далёкой от музыки. Кто-то уехал за границу в поисках лучшей сытой жизни. Я этого ничего не сделал, потому что считал, что нужно делать то, к чему тянет. Я не смог переступить через себя, через своё нутро, что ли. Это и есть призвание.
"ЗАВТРА". А место Господа как вы видите в формировании такого призвания? Он налагает свою печать на чело и говорит: будешь композитором?
А.М. Каверзный вопрос. Но хочу сказать, что Бог в моей жизни участвует очень зримо. Несколько раз он меня очень явственно спасал от смерти, несколько раз являл совершенно неоспоримые чудеса. То есть Бог пронизывает мою жизнь, в том числе и творчество. Поэтому я не отделяю творчество от всего остального. Бог меня ведёт. И всё, что я делаю, и то, что мне хватает сил это делать, и многое складывается — только благодаря этому. Это не моя заслуга, это действительно провидение. Я просто выполняю то, что мне нужно сделать, то, что мне задано.
"ЗАВТРА". Не боитесь ли вы, что в самом названии объединения, которое вы возглавляете — "Современная традиция", есть некий вызов для нынешнего мейнстрима в искусстве, который представлен людьми с мировоззрением и лицами либеральной интеллигенции? Они, во-первых — модернисты, во-вторых — русофобы, в третьих — ненавистники Русской православной церкви. Вы же всё время говорите: русская музыка, русский народ, русская традиция, русское Православие… А у оппонентов — власть и деньги. Обвинят, скажем, МОСТ в экстремизме и перекроют все дороги к слушателю…
А.М. Действительно, кто-то боится. Но, занимаясь общественно-организационной музыкальной деятельностью, я встречаю большое количество единомышленников. Нас очень много. Я знаю людей в самых разных социальных слоях, которые любят родину и отдают все силы для русской культуры. И чего бояться человеку, который вручил свою судьбу в руки силы, мягко говоря, посильнее либеральной?
Беседовал Сергей АХТЫРСКИЙ
