* Все исторические и географические параллели абсолютно произвольны, любое сходство персонажей с ныне живущими, ранее жившими либо имеющими родиться впоследствии реальными личностями случайно, а все понятые в дурном смысле намёки полностью лежат на Вашей совести, дорогой Читатель. Животные при съёмках не пострадали.
***
Читая свою речь по поводу годовщины Виктории, Игемон заметно волновался.
Во-первых, он очень хотел провести парад, но Короновир подсёк все его планы на корню. На этот раз он даже хотел оставить нетронутой Усыпальницу, доселе стыдливо скрывавшуюся за всякими химерами из фанеры. Это должны были заметить все — и многочисленные враги, и немногие друзья. Впрочем, какие у Страны могут быть друзья? Разве что Армия и Флот?
Во-вторых, шёл дождь — обычный противный городской дождь, который мог идти несколько дней подряд из серого как намокшая шинель неба. А Игемону хотелось, чтобы хотя бы в небе пролетели воздухолёты. Он любил воздухолёты. Когда-то он даже хотел стать воздухоплавателем — кто из мальчишек этого не хочет? — но судьба решила иначе. И вот теперь пришлось давать кучу монет этим жабам, которые разгоняются облака. А они так и не разогнались.
И в-третьих... Чёрт, он опять чуть не сбился. Игемон заметно покачнулся за трибуной, и продолжил читать с выражением, как учили в школе. Эх, Кнопка, Кнопка... «О женщины! Вам имя — вероломство!» Вот это уже был Вильям наш Шекспир, понимаете ли. Сколько лет прошло, а до сих пор жжёт!
Когда её выкопали из-под всех обломков и пыли, лежащей на спине под покорёженной взрывом кроватью, он чуть не заплакал. Он забыл уже, когда он плакал. Наверное, когда-то в младенчестве. Она была совсем как мёртвая. Серая от пыли, чёрная от копоти, с опалёнными бровями, со сломанной рукой, в растрёпанных грязных бинтах... Но когда её перевалили боком на носилки, она приоткрыла глаза и спросила: «Он... жив?»
Игемон опять чуть не сбился. Речь заметно тяготила его. Надо будет поменять Автора. Он мысленно сделал пометку в записной книжке судеб и продолжил.
Наконец наступила минута молчания.
Его, этого парня, откопали вторым, из кучи у двери. Упавший косяк прикрыл его от самых тяжёлых кусков стены и потолка, так что он почти не пострадал — так, пара царапин. В момент взрыва он уже был наполовину завален обломками, так что его и обожгло-то совсем чуть-чуть.
Игемон заметил, что пора продолжать. Война задела его семью не по-детски. В далёком северном Городе, во вражеской Осаде, умер его брат, которого он никогда не видел. Едва не умерла от голода его мать. Отец был тяжело ранен на фронте и едва отбил умирающую мать у могильщиков, утверждавших, что она по дороге «дойдёт»... Игемон вообще не должен был появиться на свет. После такого голода детей порой и не бывает. Но он появился, как появляется весной трава на вытоптанном и вымороженном как кость мамонта пустыре. Появился и упрямо рос. А родители в нём души не чаяли. Они звали его ласково...
Голос Игемона дрогнул. Речь подходила к концу. Пора было возлагать букеты. Пока он принимал алые как кровь цветы у щеголеватых солдат придворной караульной роты, клал их на красные гранитные тумбы и, отойдя, сдержанно кланялся, он думал об одном: кто? Кто мог позволить себе два покушения подряд? И что такое знала Кнопка, что это имело смысл? Какая цель оправдывала такие средства?
«Та... Са... Ра...»
(продолжение следует)
Ссылки
1. http://zavtra.ru/blogs/sud_ba_plitochnika_-_19
2. https://zavtra.ru/blogs/sud_ba_plitochnika
3. https://zavtra.ru/blogs/sud_ba_plitochnika_-_21
