Авторский блог Владимир Бушин 01:44 3 августа 2019

Россия. Сталин. Сталинград

и прекратить свистопляску вокруг Мавзолея!

Почувствовав почти ожог,
Шагнув, я начинаю речь.
Её начало – как прыжок
В атаку, чтоб уже не лечь:
- Россия! Сталин! Сталинград!

Константин Симонов
«Митинг в Канаде»

Писатель М. Любимов, полковник, в прошлом кадр КГБ, разведчик под шляпой дипломата, на мою статью в «Завтра» о его юбилейной беседе в «Литературной газете» ответил мне письмом, начатом радостно: «Ах, дражайший Владимир Сергеевич, как сладко стало на душе!..». Что ж, последую его примеру, хотя у меня на душе совсем не сладко.

Сколько ныне причин для этого в России! Чего стоят наводнения и лесные пожары, охватившие уже 100 тысяч гектаров, полстраны задыхается от дыма... Эта артель тридцать лет не занималась ни лесами, ни реками, и что они ждали? Да вот хотя бы и потому горько, что сегодня, когда я пишу это, в Хабаровском крае у поселка «Солнечный» ночью сгорел большой детский лагерь, в котором находилось 189 детей. 12 девочек и мальчиков оказались в тяжёлом состоянии, четверо умерли. Одну из них, девочку Соню, утром стали бы поздравлять с днем рождения: 11 лет... Очередная повседневная беда, новое горе - горькое русское под солнцем либеральной конституции. Вот где поработать бы разведчикам! А нам опять скажут: человеческий фактор… Правильно! И его давным-давно менять надо фактор-то… В 11 лет я тоже был в лагере, первый раз. До сих пор всё помню. В иные дни голодновато было: 1935 год…. Но мы жили не только «комфортным пищеварением», как говорят ныне по телевидению.

Вы, милейший Михаил Петрович, пользуясь случаем, решили в своем ответе дать категорически ясную полковничью оценку очень многому в прошлом и настоящем – от моего отношения к некоторым писателям до Сталина, сталинской конституции, Великой Отечественной войны. Начну по порядку.

Вы уверяете читателей писательской газеты, что я ненавижу писателей И. Бродского, Б. Окуджаву, Б. Слуцкого и А. Солженицына. Со всеми, кроме первого, я был знаком, а с последним вначале дружески переписывался, нахваливали мы друг друга, встречались, но когда он раскрылся во всей неотразимой красе, написал о нём книгу «Гений первого плевка». Она есть в интернете.

Ненависть – чувство сильное и живое, а все эти писатели, увы, как говорят ваши англичане, уже «присоединились к большинству». Но с чего вы взяли, что я ненавижу их? В вашем синодике вполне мог быть и Евгений Евтушенко, пожалуй, он даже имеет на это больше права, чем все остальные. Мы с ним не раз обменивались инъекциями. Но вскоре после его смерти в большом зале ЦДЛ проходило некое мероприятие, и когда меня вызвали на сцену, я сказал, что здесь, на этом месте, десять дней назад лежал в гробу Евгений Евтушенко. И как к нему ни относись, это было явление в нашей жизни и литературе. И предложил почтить память поэта вставанием. Все встали… Мог ли так поступить человек, ненавидящий покойника? Жизнь несколько сложнее, чем думают некоторые престарелые отставники.

Великий поэт однажды воскликнул:

Самовластительный злодей,
Тебя, твой трон я ненавижу!
Твою погибель, смерть детей
С жестокой радостию вижу…

Это ненависть, притом запредельная.
Другой великий поэт признавался:

Я с детства
жирных
привык ненавидеть!

Тоже всё ясно и не только для жирных.

Конечно, есть фигуры, которые мы, русские советские люди, просто обязаны ненавидеть и после их смерти: Колчака, Гитлера, генерала Власова, Солженицына… Однако…

Когда 1 мая 1945 года мы на фронте узнали о самоубийстве Гитлера, никто не ликовал. Наши чувства, как мы узнали позже, выразил Сталин: «Доигрался, подлец!»

Существует известный спектр, градация отрицательных чувств человека к другим людям и явлениям: равнодушие, неприятие, неприязнь, отвержение, презрение, отвращение, опасение, враждебность, негодование, боязнь, ненависть… Мир страстей необъятен! К Бродскому, например, я всегда был равнодушен, особенно после того, как прочитал в «ЛГ» то, что писали о нём антисоветчик Василий Аксёнов и советский патриот Эдуард Лимонов, знавшие его в Америке. Оба очень талантливые, но во всём такие разные писатели, они были единодушны в своем убедительном отвержении Бродского как в литературном, так и человеческом его существе. «Вполне середняковский писатель, ловко организовавший себе Нобелевскую»,- писал один. «Поэт-бухгалтер, все пересчитает и опишет»,- утверждал другой.

Да, разноцветный спектр, градация, регистр… Но вы избрали для меня крайнюю степень, и вам «интересно знать, какой бифштекс» я отбил бы из тех, кого ненавижу. Вообще-то вы уже этим заслужили, чтобы самому стать бифштексом. Ведь в своё время кое-кто так же писал кое-куда про товарища Н.Н., который, допустим, пожаловался на длинную очередь в магазине: «Интересно знать, что он вообще думает о советской власти. Не сделать ли вам из него бифштекс?»

Поэтому объясняю: иные произведения и поступки названных вами писателей вызывают у меня негодование, и я отвергаю их лживый, оскорбительный для народа смысл.

А как иначе русский человек, советский гражданин может относиться к тому, что «особо любимый» вами Слуцкий изобразил праздничный приём летом 45 года в Кремле, на котором присутствовали маршалы Жуков, Василевский, Рокоссовский, авиаконструкторы Туполев, Яковлев, Илюшин, писатели Фадеев, Симонов, Эренбург, - приём, посвящённый победе над немецким фашизмом, Слуцкий представил в стихотворении «Терпение» как пьяную сходку. И этого вашему любимцу мало! Того, под чьим руководством мы добились победы и кто тогда поднял бокал за здоровье русского и всего Советского народа, ваш любимец миллионным тиражом «Огонька» (В. Коротич) объявил ничтожеством, трусом. Ведь не надо быть разведчиком, чтобы понять, какая это оскорбительная для народа мерзость и подонство, и кому, чему в этом случае, оболгав торжество и извратив тост, служил ваш любимец, недавний майор политотдела армии. Ему, уверявшему, что «говорю от имени России», помнить бы, что ждало его, еврея, если бы не те, кто сидел в зале, если бы не победа, если бы не Сталин.

А Бродский маршала Жукова и всех солдат, погибших в Великой Отечественной войне, всех её участников счёл заслужившими Ад, куда он мысленно их и отправил в своём сочинении «На смерть Жукова».

Тоже «особо любимый» вами Окуджава явился сперва как бард, и такие его песни, как «Последний троллейбус», «Надежды маленький оркестрик», «Виноградная косточка», нравятся мне до сих пор. Но я писал о его прозе и при этом защищал русскую историю и русский язык, с чем у знаменитого автора было не всё благополучно. Ну, в самом деле, например: «сослуживцы чинили ему всяческие куры». Это ж анекдот! Забытое выражение «строить куры» означает совсем не то, что думал Булат. И таких анекдотов у него вороха! «Он ритмично недоумевал»… «Петербурга и след простыл», «как многозначительно расположились её ключицы».. «в доме происходит озноб», «за окном брезжили сумерки» и т.п.

Позже Окуджава признался в газете «Подмосковье», как он с радостью, с наслаждением 4 октября 93 года смотрел по телевидению расстрел танками Дом Советов. Даже по ельцинским данным, тогда погибло около двухсот сограждан Окуджавы, и он, поэт, наслаждался их смертью. И объяснил свой восторг: «Я не любил этих людей». И этого ему достаточно, чтобы желать смерти этих людей и радоваться ей. А трогательный «оркестрик», и милая «виноградная косточка» ничуть этому не помешали… А вам, М.П., и это по барабану? Или вы не знали?

Ну, а как было не написать о беспардонном вранье Солженицына, о том, например, что он на многое имеет право, ибо «всю войну, не уходя с передовой, командовал батареей». Но, во-первых, «вся» его война началась только в мае 43-го, т.е. он попал на фронт почти на два года позже, чем многие; а «батарея» его, во-вторых, была без единой пушки, одни приборы да циркули – батарея звуковой разведки; а его «передовая», в-третьих, была такой, что к нему из Ростова приехала жена, и днём она переписывала его бессмертные поэмы, до сих пор не изданные, а вечером они читали вслух «Жизнь Матвея Кожемякина». Как было промолчать о человеке, который говорил, что никакой беды, если бы Гитлер победил: стали бы ёлку справлять не на Новый год, а на Рождество, - только и делов. О человеке, который мечтал об американской атомной бомбе на «головы надзирателей», словно не зная, что, как показал опыт Хиросимы и Нагасаки, эти бомбы не отличают цветоводов от надзирателей, им все одно. А надзиратели – обычные советские люди при исполнении служебных обязаностей. Призовут тебя в армию, пошлют служить надзирателем, и будешь служить, как служил Сергей Довлатов.

И вам мало современников, вы вешаете на меня ещё и классиков: «Интересно, какой бифштекс Вы отбили бы из Тютчева, женатого на иностранке?..» Полковник, что с вами? Журналист «ЛГ» спросил, как относилось ваше начальство к тому, что ваша жена дворянского происхождения, вы ответили, что никак. А я тут при чем? Но вы из этого извлекаете очередной бифштекс. Ну, и ешьте его, прихлебывая любимые виски. А я сообщу вам новость: русские писатели, женившиеся на иностранках, от Ломоносова до Есенина, даже до того же Евтушенко, могут составить дружную шеренгу. Последний из названных побывал чуть не в ста странах и дважды был неудачно женат на иностранках, но мои претензии к нему совсем в другом. Да я и сам когда-то едва не женился на мадьярке. У меня и стих о ней есть в виде разговора на границе с таможенником:

…Если надо пошлину – плачу!
Я, приятель, чту твои законы.
Что ты ищешь – золото? парчу?
Героин? Старинные иконы?
Да, одну икону я везу.
Её цену знать вам невозможно.
Не ищи ни сверху, ни внизу –
В сердце она спрятана надежно.
Я считал, молитва – звук пустой.
Но молюсь на ту икону жарко!
Это не какой-нибудь святой,
А одна прекрасная мадьярка…

Ну, и так далее.

А вы всё не можете отлипнуть, вас ужасно интересует, какой бифштекс я отбил бы ещё - сума сойти!- и из Чаадаева, Тургенева, ещё кого-то. Полковник, отвяжитесь со своей ресторанной образностью. Не за такую ли назойливость вас в своё время, как пишете, вышвырнули из Англии. Если так, то, право, поделом…

Но вот вопросы поважней. Вы пишете, что отрицая ваше заявление о том, будто роман «Доктор Живаго» был у нас запрещён, я забыл добавить, что «сталинская конституция – лучшая в мире». Какая связь?

И тут же: «Я соглашусь (что лучшая), прекрасно зная, что это блеф». Вот так согласился! Что с вами, сударь? Правая рука отбрасывает то, что сделала левая.

«На практике конституция большевиков – это революционная целесообразность». Правильно. А как иначе? Была революция, её целесообразно с интересами народа надо защищать, как сейчас защищают контрреволюцию целесообразно с интересам буржуазии, богачей, кровососов-олигархов. Таков закон жизни.

Конституция, конечно, была лучшая в мире. Взять хотя бы одну её статью: «Граждане СССР имеют право на труд». Вы жили и бывали во многих буржуазных странах. В конституции хоть одной из них есть такая статья? И ведь это не то, что ныне медвежьи декламации об улучшении «качества жизни» народа, - в СССР действительно с начала 30-х годов не было безработицы. И вы лично жили по этой конституции, дышали её воздухом. В соответствии с конституцией вашим родителям, вам лично, вашим детям и, может быть, внукам бесплатно предоставили жильё, все вы бесплатно получили высшее образование, всем вам ежегодно предоставлялись невиданные на Западе почти месячные отпуска, и за копеечную плату вы жили в домах отдыха, санаториях, бесплатно лечились… Вот что было «на практике». Забыли? Плохая у вас для разведчика память.

Все эти блага для народа большевики считали да, целесообразным. И вот теперь, когда вам 85 лет, всё это стало для вас поводом для ухмылки, для глумления: блеф... Этого «блефа» оккупанты народ лишили, и он горюет, бедствует, вымирает.. Вице-премьер Голикова недавно поведала: за первые три месяца этого года, несмотря на то, что каждый день в стране сдается «под ключ» три церкви, население убыло на 150 тысяч, иначе говоря, под корень вымерли три районных города. Но вы в упоении: «Жизнь прекрасна!»

Так же, как к советской власти и конституции, обернулись вы и к партии. Взрослым же человеком вступали и пробыли в ней, поди, лет сорок. И уверяете, что были искренним коммунистом, значит, никто вас не тянул, не загонял, но стоило повеять жареным, и вы спрятались в кусты, потом вылезли и кинулись в объятья антисоветчиков и стали вместе с ними поносить партию: «одна извилина единомыслия» и т.п. Если мужчина женился по любви, но потом разлюбил женщину, то вполне естественно, он уходит. Но после этого поносить когда-то любимую, это низость. Так и в гражданской жизни.

Вы пишете, что я боготворю Сталина. Нет, считая его вездесущим, всеведающим и всемогущим, а потому и ответственным за всё, что происходило в стране, это вы боготворите его. О делах и событиях государства вы пишете, как о его личных делах: «Сколько он(!) наворотил своей(!) коллективизацией»….

Коллективизация, как и все другое, была не личным делом Сталина, она была «своей» для всего народа, в том числе и для меня лично. И не только потому, что я вырос в деревне, а мой беспартийный дед Федор Григорьевич Бушин (1870-1936), выйдя из тюрьмы, был избран односельчанами председателем колхоза им. Марата в деревне Рыльское Тульской области, на Непрядве. Колхозы даже немцы не везде разрушали в оккупированных областях, понимая их выгоду. А почти целиком истребили, в том числе и мой им. Марата, нынешние оккупанты. Но человеческая жизнь на селе только и есть сейчас в тех колхозах, которым удалось выстоять.

Недавно во время «прямой линии» президенту Путин напомнили о Павле Грудинине, председателе подмосковного столетнего колхоза им. Ленина. Сказали, что вот, мол, хорошо бы кого назначить министром сельского хозяйства. У него колхозники получают в среднем 60 тысяч в месяц при 23 тысячах по стране. Уж наверняка он больше понимает в работе на земле, чем банкир Дмитрий Патрушев или до него – акушерка Елена Скрынник, куда-то скрывшаяся, кажется, на Лазурный берег. Но был ответ: «Он держит деньги в оффшорах!» Ну и что? Да все министры и губернаторы, генералы и адмиралы там держат. И я держу там свою фронтовую пенсию. На ваши-то банки никакой надежды. А сам где держишь? Э, нет, дело не в оффшорах, а в том, что Грудинин – живая, реальная, сильная и потому опасная фигура на политическом горизонте. Вчера за него проголосовали 9 миллионов, а сколько проголосуют завтра, если о нём рассказать народу честно?

Но ведь коллективизацию-то не один Сталин лично проводил. Имелся в стране наркомат земледелия, все годы коллективизации (1929-1934) нарком был Я. А. Яковлев (Эпштейн), имелись обкомы партии с сельскохозяйственными отделами. И в таком огромном деле в огромной стране при малограмотном крестьянстве не могли не быть грубые перегибы от таких, как обобществление кур и гусей до несправедливого раскулачивания. И не Яковлев, не кто-нибудь, а сам Сталин 2 марта 1930 года выступил против этого в знаменитой статье «Головокружение от успехов». Почитайте «Поднятую целину» Шолохова, там всё это есть, в том числе помянутая статья. Об этом же Шолохов писал и в отчаянных письмах Сталину. И Сталин ругал его за то, что он письмом, а не телеграммой. И срочно помог, и были спасены тысячи людей. А любимый вами литературно-политический делец Солженицын (так о нём говорил В. Шаламов), на совести которого несколько жизней, писал о «кровавых руках» Шолохова. И призывал нас «жить не по лжи».

В этом году исполнилось 85 лет со дня ХVII съезда партии, который подвёл итоги коллективизации. Когда-то очень голосистый, а ныне залегший на дно мыслитель Рой Медведев, принимавший участие в американском фильме «Монстр», уверял с экрана, что при выборах ЦК против Сталина голосовали 292 делегата съезда. На самом деле, как было перепроверено уже при Горбачеве, против Сталина голосовали только трое. А больше всех голосов против – 181 - получил как раз Яковлев.

И раз уж я опять упомянул Солженицыне, то будет к месту заметить, что его заявление в полубессмертном «Архипелаге» о том, будто в 1929-1930 было выслано «в тундру, в тайгу миллионов пятнадцать мужиков (а как бы и не поболе)»,- это факт интуитивной статистики. В действительности, как установил на основе подлинной статистики известный историк В. Земсков, около 2 миллионов. Это примерно 1,25% всего населения страны и 1,5-2% сельского. Как видим, нобелевский лауреат соврал семикратно. Но это для него не предел. Есть вещи, о которых он врал двадцатикратно.

Точнее говоря, Сталин для вас, его обличителей, не бог, а полубог, т.к. вы считаете его ответственным за все плохое в стране, так сказать, за половину жизни, а к хорошему и доброму он, дескать, не имел никакого отношения. «Конечно, - пишете вы, - были и огромные достижения в космосе и военных отраслях. Конечно, не было такой коррупции и разрыва в доходах, но это уже другой коленкор». Почему другой? Тот самый – о жизни народа, о характере власти.

Опять вы пишете как о личном деле Сталина: он «чуть не потерял страну, но смог мобилизовать народ и одержал победу».И снова: «начало войны проморгал…» Да, увы… Но я опять напомню: его голова была забита вопросами и экономики, и как внутренней, так и международной политики, и науки, и культуры… А ведь рядом существовали наркомат обороны, Генеральный штаб, Военные округа со своими штабами. Они занимались только проблемой войны. Только!

Почти все критики и клеветники Сталина пишут о Великой Отечественной войне так, словно тогда в мире ничего подобного не происходило. Что взять с какого-нибудь Марка Солонина или Бориса Соколова, положивших жизни на вранье о нашей Победе. Но вы-то, полковник. Много лет жили в Англии, Дании, Лилипутии и в других интересных странах. И эти страны тоже воевали против фашистской Германии. Неужели вам никогда не было интересно: а как они воевали? В частности, может, что-то прохлопали и французский президент Альбер Лебрен, и английский премьер Черчилль, и американский президент Рузвельт да и сам зачинщик войны Гитлер? Представьте себе, да, все они в своё время проморгали важнейшие дела.

Англичане и французы находились уже больше восьми месяцев в состоянии войны с немцами, которую сами и объявили Германии, всё у них было отмобилизовано, собрано, приготовлено. Но когда те 10 мая 1940 года нанесли им сокрушительный удар, то он оказался для них не только неожиданным, но и привёл всего через пять недель куртуазной войны (Париж - открытый город!) к позорной сдаче Франции и к дёру англичан за Ла-Манш. А ведь у них было ещ и не пустячное превосходство в силах… Нам бы те их восемь месяцев…

А американцы? Две недели, начав движение от Курильских островов, 32 корабля, в числе которых 6 авианосцев, со скоростью 12-14 узлов, шли открытым морем, где нет ни кустика, ни бугорка, чтобы спрятаться, а у американце прекрасная разведывательная авиация, и при всём том, страшный удар 7 декабря 1941 года по Пёрл-Харбору, базе Тихоокеанского флота США, оказался для американцев громом среди ясного неба и повлёк ужасные потери. Рузвельт в этот день безмятежно разбирал свою коллекцию марок. Когда ему доложили, он сперва не мог поверить.

А за два дня до этого, 5 декабря, началось наше контрнаступление под Москвой, и тоже – как снег на голову немцам. Видно переутомились фрицы, уснули. Ведь они на своих танках, автомашинах и мотоциклах перли до Москвы в два раза дольше, чем Наполеон со своей пехтурой да конной тягой. Что-то им мешало… Что? Уверенность Гитлера в победе за два-три месяца. Уж так он её проморгал, как никто, дальше некуда.

И ещё сопоставьте: у нас были с немцами два договора, исключавшие всякую возможность военного конфликта, а англо-французы уже восемь месяцев, говорю, сидели в первоклассной оборонительной линии Мажино, в дотах, окопах и даже иногда совершали вылазки; у нас немцы были рядом – в Польше, один бросок – и вот они, висельники, а японцы - за многие тысячи миль от Америки; а уж немцы-то, подступив к Москве, должны были соображать, что у своей столицы противник особенно опасен,- и, несмотря на всё это, они, как и мы, проморгали. Но в Англии поносили за это Черчилля? В Америке стыдили Рузвельта? Куда там! Их представляют единственными победителями во Второй мировой войне. А у нас тут как тут полковник Любимов, Марк Солонин, Сванидзе…

Некоторые из упомянутых и не упомянутых здесь авторов пишут о Великой Отечественной войне так, что совершенно непонятно, как же мы победили, что дало возможность маршалу Жукову в 22 часа 43 минуты 8 мая 1945 года в Карлсхорсте под Берлином сказать фельдмаршалу Кейтелю: «Прошу подойти к столу и подписать Акт безоговорочной капитуляции германских вооружённых сил». Ну, в самом деле, всё у нас из рук вон плохо – оружие, снабжение, солдаты, командование, Верховный Главнокомандующий, а Красная Армия в Берлине, а маршал Жуков приглашает: «Прошу…» Ну как? И ничто их не убедит, что они лгут о своей стране, о своей армии, в которой никто из них и не служил.

Так же, Михаил Петрович, вы пишете о нашей разведке: «дураков хватало»... «сталинский каток»… «Зорге был под подозрением»… Откуда же такие успехи, что на самом верху английской и американской разведок находились наши сотрудники?

А что касается Зорге, то надо же понимать, что он был немец и работал на нас против своей родины. Понимаете, хотя тогда там был фашизм, но это его родина… Ну, если уж точно, родился-то он в России, но все равно – немец…

Читаю у вас: «Вы считаете, что Сталин не репрессировал советских разведчиков». У меня об этом ни слова. А вы, перечислив немало имён репрессированных, уверяете, что всех посадил или расстрелял никто иной, а именно ваш полубог Сталин. Похоже, что и камеру запирал сам и расстреливал лично. А о Прокуратуре, о Военной Коллегии Верховного суда, о Вышинском, Ульрихе, Матулевиче вы не слышали? Вот человек жизнь прожил!.. Мне, говорит, за все годы службы от начальства ни одного упрёка не было. Впрочем, об этом можно было догадаться. А я-то, считай, полжизни в потасовках с начальством прожил. И ему – понять меня?

Я считаю Сталина не богом и не полубогом, а великим человеком, который не только был велик в своих решениях и делах, но мог и ошибаться, бывал несправедлив, бывал жесток. Во многих ошибках он признался. Например, в упоминавшемся тосте - в ошибках правительства во время войны. А разве не такое же признание – расстрел наркомов внутренних дел Н. Ежова и Г. Ягоды, виновных во многих необоснованных репрессиях? Или – присуждение Сталинских премий профессору Л. К. Рамзину и архиепископу Луке (знаменитому хирургу В. Ф. Войно-Ясенецкому). Оба они ранее были осуждены, к чему, впрочем, Сталин не имел никакого отношения.

Востроглазый Рустем Вахитов недавно напомнил нам из Уфы, что Сталин с апреля 1922 года, когда по предложению Ленина его избрали Генеральным секретарем ЦК, до мая 1941, когда был назначен главой правительства, все эти двадцать лет Сталин никаких государственных постов и должностей не занимал, а в 1934 году стал просто Секретарем. Его могущество основывалось и питалось только авторитетом партии и его личным сталинским авторитетом. В конституции, между прочим, тогда не было статьи о руководящей и направляющей роли партии. Она появилась при Брежневе. «Власть Сталина, если называть вещи своими именами, - пишет Р. Вахитов,- была духовной (и, вероятно не случайно выбор Истории пал при этом на бывшего семинариста, он лучше других годился на роль обладателя такой власти)».

Сейчас у нашего президента есть в Кремле президентский полк и есть Росгвардия. Они подчинены только ему лично. Это, говорит Вахитов, подобие преторианской гвардии древнеримских императоров. У Сталина не было под рукой даже взвода, а у некоторых наркомов-министров были подвластные им войска. И если вообразить, что среди них вдруг нашелся бы новый Брут, который почему-то решил бы арестовать Сталина и приказал бы подвластному отряду сделать это, то у Сталина не было бы никакой защиты, а отряд Брута был обязан выполнить приказ своего начальника, это требовал закон и воинский Устав. Тем не менее, Брут был уверен, что его приказ солдаты не выполнят. Более того, пишет Вахитов, Брут «понимал, стоит отдать такой приказ, как сам окажешься за решёткой». Таково было почитание Сталина, вера в него, и таким был его авторитет.

И у большого поэта рождались строки:

Мы все одной причастны славе
С ним были думами в Кремле
Тут ни придавить, ни убавить -
Так это было на земле.

Ну да, скажут мне, ведь этот поэт был членом партии, орденоносцем, лауреатом. Да, да, да. Но вот уж такие беспартийные и неорденоносные писатели – Пастернак и Чуковский. Увидев Сталина в президиуме съезда комсомола, на который их пригласили, второй из них записал в дневнике: «Видеть его – просто видеть – для нас всех было счастьем… Мы шли с Пастернаком домой вместе и упивались нашей радостью».

И зная это, в роковой час истории Сталин обратился к народу именно так:

«Товарищи! Граждане!
Братья и сестры!
К вам обращаюсь я, друзья мои!..»

Конечно, потом-то в либеральное время нашлись языки, в частности, среди взрастивших Солженицына «новомирцев», что стали глумиться: - Ха-ха! Нашёл друзей… какие мы ему братья…

Действительно, никакие…

А закончить я хочу тем, однако, что, несмотря на всё сказанное мною в ваш адрес, я признателен вам, Михаил Петрович, за то, что Вы со страниц «Литературной газеты» бросили требование вернуть Сталинграду его бессмертное имя, украденное Хрущёвым. Вы предлагаете и памятник Сталину поставить. То и другое на страницах «Литературной газеты» - впервые. Добавлю только одно: прекратить свистопляску вокруг Мавзолея!

Салют!

P.S.

Вы пишете, что Сталин был «помозговитее Черчилля и Рузвельта». Вы тут не первый. Да и сам Черчилль, склонный к самоиронии, признал это в мемуарах о Второй мировой войне, где рассказывает, как знакомил Сталина с планом военной операции «Торч».

1.0x