* Все исторические и географические параллели абсолютно произвольны, любое сходство персонажей с ныне живущими, ранее жившими либо имеющими родиться впоследствии реальными личностями случайно, а все понятые в дурном смысле намёки полностью лежат на Вашей совести, дорогой Читатель. Животные при съёмках не пострадали.
***
А Город тем временем мрачно кис в Карантине. Нет, конечно, мудрый режим самоизоляции, продолжавшийся уже без малого месяц — такой весенний месяц апрель! — называли Карантином только самые отсталые горожане да подрывные листки, за которыми неустанно охотился Цап-Царап и его добровольные помощники.
Охотилась и Стража, но уже за горожанами. Им было дозволено выходить поодиночке в ближайшую факторию, в ближайшую травню, на ближайшую помойку — и всё! Нет, конечно, разрешали выгуливать и собак — не более чем в 100 саженях от дома.
Детей выгуливать не разрешали: штраф! Правда, если б разрешили, детей стали бы сдавать внаём, как это уже было во время прошлогодней Бучи, когда смутьяны из остроконечников пробирались через оцепление с чужим дитём на руках. В этом-то и была главная подлость остроконечников: они всегда били на жалость.
С недавних пор стало опасно ездить и на самобеглых экипажах, а ведь все горожане были такими страстными самобегами! Но когда в первый же день Цап-Царап засёк ни много ни мало, а аж 260 тыс. нарушителей, стало не до шуток: штраф! И уже назавтра нарушителей решительно убыло.
Долгое время подрывные листки воняли, что штраф придёт с каждого Ока Цап-Царапа, засекшего нарушителя. Это конечно не подтвердилось, но ни один из подрывных листков даже не напечатал опровержения, не то что там не извинился. Они вообще никогда не извинялись. В их лексиконе даже не было таких слов. Они вообще свято следовали методу Божьей росы.
В правилах, впрочем, было два исключения. Первое: можно было отправиться умирать в больничку. Но и тут подрывные листки наврали, что платить за это будут только если вызвать карету долгой помощи, иначе, мол — сами, из своего кармана.
Конечно, это была очередная гнусная ложь. Однако все поганые листки один за другим охотно её распространили. Похоже, именно для этого они и объединились не так давно в Синдикат во имя Свободы и Демократии: чтобы сподручнее было врать. Один по очереди начинал, все подвывали, и никто не был виноват. И так по нескольку раз в день.
А может, это была Измена? Может, даже Цап-Царап и его добровольные помощники были все насквозь пропитаны духом вольтерьянства и более или менее тайно поддерживали всё то, что вещали подрывные листки? Тупоконечники были убеждены в том, что это именно так и было. Их газета «Вот-вот» была вся проникнута ожиданием Бучи.
Кстати, история Города была богата Бучами. Только за последний век их случилось там аж четыре — и это только те, что удались. Неудавшихся было намного больше, почему, собственно, Город ещё и стоял. Но его уже опять потихоньку бучило, и было от чего.
Потому в Правилах было сделано второе исключение: целых два раза в неделю горожанам можно было поехать куда-нибудь по личной надобности — неважно на чём, хоть на палочке верхом. Степень надобности потом определяла Стража, не совсем ещё проникнутая духом вольтерьянства, но весьма сохранившая зато дух скалозубства.
И потому горожане как бешеные ринулись в свои загородные фазенды. Город лежал в шикарной пересечённой местности, полной рек, лесов, полей и болот. Там было где спрятаться, и в каждом горожанине немедленно проснулся дух предков — тех самых, гонявших по вольной северной пампе стада абсолютно диких обезьян.
Правда, той воли уже не было. Даже заезд в факторию по пути на фазенду уже считался за вторую поездку в неделю, и возвратиться домой в Город до следующей недели было уже нельзя — разве что на карете долгой помощи, помирать.
Удивительно ли, что в результате загородные фактории не успевали заказывать мясо битого зверя и огненную воду? Последняя особенно высоко ценилась как горожанами, так и дикими загородными туземцами, и в обиходе называлась Ханкой. На неё можно было обменять почти всё что угодно, а выражение «нажраться Ханки» вошло в словари и буквари.
Конечно, исход жителей из Города щедро одарил туземцев Короновиром. Однако, памятуя возможные последствия, подробно описанные в Истории, Бучу посчитали более опасной.
(продолжение следует)
Ссылки
1. http://zavtra.ru/blogs/sud_ba_plitochnika_-_9
