25 апреля во Владивостоке состоялась встреча Владимира Путина с председателем Госсовета КНДР Ким Чен Ыном, после чего 26-27 апреля президент РФ принял участие в работе Второго международного форума «Один пояс, один путь» в Пекине и провёл там ряд переговоров на высшем уровне, в том числе с председателем КНР Си Цзиньпином.
Дальневосточный визит российского лидера в глобальных, да и в отечественных массмедиа освещался достаточно скупо, и это понятно, поскольку он не сопровождался какими-то громкими событиями и заявлениями — «акул пера» куда больше интересовало внезапное решение Кремля о предоставлении российского гражданства жителям народных республик Донбасса и последствия президентских выборов на Украине, чем тонкости отношений Москвы с Пекином, Пхеньяном и по умолчанию с Токио. Зато в Вашингтоне, судя по всему, увидели в «тихих ходах» Путина нешуточную угрозу для себя и всерьёз запаниковали — во всяком случае, статьи в авторитетных американских изданиях о необходимости «договориться с русским медведем», инициативу Трампа об отказе США, РФ и КНР от ядерного оружия, а также попытку силового госпереворота в Венесуэле — с целью «демонстрации силы» как Пекину, так и Москве — можно рассматривать как явные проявления такой паники.
Что же произошло?
Прежде всего, состоялся, скажем так, формальный переход КНДР из китайской в российскую «сферу ответственности». И приезд товарища Ким Чен Ына во Владивосток на своём бронепоезде, и его пребывание там уже в отсутствие президента РФ — сигналы в данном отношении более чем знаковые. Для Пекина это важно тем, что проблема «северокорейской ракетно-ядерной программы» устраняется из повестки переговоров с Вашингтоном. А для Москвы это важно тем, что возникает ещё один «убойный» повод для таких переговоров на высшем уровне между Путиным и Трампом, возможность которых пока жёстко блокируется и «глубинным государством», и администрацией Белого дома. Следовательно, в «сферу ответственности» РФ перешли не только проблемы полной денуклеаризации Корейского полуострова (включая вывод американского ядерного оружия с военных баз в Южной Корее), но и перспективы восстановления единого корейского государства — потенциально 10-й экономики мира и державы «атомно-космического клуба».
С другой стороны, в глазах Соединённых Штатов именно этот переход стал свидетельством по-настоящему стратегического сближения Китая и России, которое означает образование глобального «центра силы», оперативно и на перспективу превосходящего США как по военным, так и по экономическим параметрам. События в Пекине лишний раз подтвердили подобные опасения. Инициатива «Один пояс, один путь» (ОПОП) в её изначальном, «чисто китайском» виде, в общем, оказалась невозможной без участия России. А Путин в Пекине говорил о создании и развитии единого экономического пространства «от Шанхая до Бреста», о сопряжении проектов евроазиатской, под эгидой РФ, и «однопоясной», под эгидой КНР, интеграции, указывая на то, что два из трёх «маршрутов» гипотетического китайского Нового шёлкового пути, через Северный морской путь и Транссиб, в любом случае будут проходить через территорию России и стран ЕАЭС. С учётом тех сложностей, которые были накануне продемонстрированы «коллективным Западом» на третьем, южном, через пакистанский порт Гвадар, «маршруте»: прежде всего, это февральское обострение кашмирского конфликта и недавний переворот в Судане, — роль РФ в реализации ОПОП становится определяющей, и Китаю предстоит сместить свои приоритеты с Юга на Север.
Тем более что в этом случае возникает возможность создания «экономической зоны Северо-Восточной Азии», что было озвучено Си Цзиньпином на Восточном экономическом форуме в сентябре 2018 года. А значит, и планы японского правительства, поддержавшего инициативу «товарища Си», но сразу выдвинувших встречные требования о создании своего логистического «хаба» на Курильских островах под суверенитетом России, могут быть обсуждены и реализованы. Особенно — после интронизации нового императора Страны восходящего солнца. Именно с этим обстоятельством может быть связано отсутствие в ежегодном докладе МИД Японии под названием «Синяя книга по дипломатии» традиционной фразы о «возвращении северных территорий». Формирование четырёхстороннего геостратегического блока в составе России, Китая, Японии и двух Корей (или единой Кореи) с совокупным ВВП на уровне около 37 трлн. долларов, что составляет примерно 26,5% от общемирового, сейчас выглядит утопией. Но точно такой же — и даже куда большей! — утопией совсем недавно казалось формирование российско-ирано-турецкого «треугольника». Тем не менее этот союз под эгидой России не только был создан, но и достаточно успешно действует, демонстрируя завидную последовательность и устойчивость. Так что ближневосточный опыт вполне может быть перенесён и на Дальний Восток.
А это будет означать конец «глобального лидерства» США, с их «империей доллара», и переход человечества к «многополярному миру».
Фото: Kremlin.ru
