Дунай Иванович и Настасья: разрушительный гиперкшатризм

Былины повествуют о трагической любви богатыря Дуная Ивановича и Настасьи. Последняя также является богатыршей, она имела тайную связь с Дунаем и даже вызволила любимого из плена, но тот забыл о ней. Более того, богатырь вступает с нею в поединок, правда, не зная, при этом, кому он бросает вызов. В результате, старые чувства пробуждаются вновь, и Дунай женится на Настасье.
На свадьбе Дунай хвастает своей храбростью, а Настасья показывает мастерство стрельбы из лука. Она трижды простреливает серебряное кольцо, которое лежит на голове у её супруга. Богатырь не может простить такого превосходства и проводит испытание в обратном порядке, положив кольцо на голову супруги. И его стрела попадает в Настасью, убивая её, после чего богатырь погибает, бросаясь на собственную саблю. Из его богатырской крови и берёт своё начало великая река Дунай.
Богатырь ведёт себя как некий гиперкшатрий, пытающийся максимально задействовать витальную, «яростно-желательную» Силу Мировой Души. Он являет собой некий апофеоз «психической» душевности, пренебрегая «пневматической», райско-ангелической духовностью. Здесь налицо выбор в пользу Силы, тогда как Бог находится в Правде. (Славенороссы именовали Правью регион Духа.)
В этой оптике Настасья символизирует Мировую Душу, взятую в её хаотическом аспекте. Дунай пытается стать «круче» даже и самой душевной Силы, что приводит его не просто к разрушению, но и к саморазрушению.
Река Крови явно указывает на вампиризм, присущий древнейшим гиперкшатриям. Они практиковали потребление крови с тем, чтобы поглощать содержащуюся там душевную энергию: «Душа всякого тела есть кровь его, она душа его, поэтому я сказал сынам Израилевым: не ешьте крови ни из какого тела, потому, что душа всякого тела есть кровь его». (Лев. 17, 14).
«Метафизика вампиризма»
Показательно, что богатыря-гиперкшатрия, излившего реку Крови, звали Дунай. Очевидно, с Подунавьем связана некая древнейшая и темная черномагическая контр-традиция, завязанная на вампиризме. На это обратил внимание А. Г. Дугин в работе «Мистерии Евразии». В ней он рассматривает «Гиперборейскую Дакию», где находилась Трансильвания, как южную, нижнюю точку Солнечной Руси, Гардарики. «…Поразительно, - отмечает автор, - что легенды о вампирах (Дракуле — Драконе), зародились именно на западе от дельты Дуная, т.е. от точки зимнего солнцестояния на сакральном русском круге, в секторе наиболее темном и страшном в ходе солнечного спуска».
В древнерусском «Слове об идолах» (XII век) сообщается, что наши предки на первых порах «клали требы упырям и берегыням». Затем они «начали трапезу ставити Роду и рожаницам». А уж впоследствии начали поклоняться «проклятому Перуну и Хорсу и Мокши и Вилам».
Судя по всему, в глубокой древности, какая-то часть славян действительно поклонялась упырям, то есть, наиболее продвинутым гиперкшатриям, практикующим магию Крови и считающими себя богами. Обратимся к «Сказанию о Славене и Русе» («Хронограф 1679 года»). Оно сообщает: «В лето от сотворения света 3099 Словен и Рус с роды своими отлучишася от Ексинопонта… 14 лет пустыя страны обхождаху, дондеже дошедше езера некоего велика, Моикса зовомаго, последи же от Словена Илмер проименовася во имя сестры их Илмеры. И тогда волхвование повеле им быти населником места оного. И старейший, Словен, с родом своим и со всеми, иже под рукою его, седе на реце, зовомей тогда Мутная, последи ж Волхов проименовася во имя старейшаго сына Словенова, Волхова зовома. Начало Словенску граду, иже последи Новъград Великий проименовася. И поставиша град, и именоваша его по имени князя своего Словенеск Великий, той же ныне Новъград, от устия великаго езера Илмеря вниз по велицей реце, проименованием Волхов, полтора поприща. И от того времени новопришельцы скифстии начаху именоватися словяне… Болший сын оного князя Словена Волхов бесоугодный и чародей лют в людех тогда бысть, и бесовскими ухищренми и мечты творя и преобразуяся во образ лютаго зверя коркодела, и залегаше в той реце Волхове водный путь и непокланяющихся ему овых пожираше, овых изверзая потопляше».
Перед нами некий кровавый культ, в центре которого находится знатный гиперкшатрий-чародей Волхов, требующий себе жертв. Судя по всему, он поедал людей, в прямом смысле слова.
Как видим из «Сказания», в те самые времена какая-то часть «скифов» только стала «именоватися» славянами. Славяне начали выделяться из некоей общности, которую можно назвать «скифской», а можно «арийской» или «восточно-индоевропейской». Речь идёт о потомках славян, иранцев и индийцев, которые долгое время были едины и составляли зону «Сатем» Индоевропы. («Русская Гиперборея»)
О миграции из скифских земель сообщает и «Иоакимовская летопись», которая указывает не только на северное, но и на западное, дунайское направление: «Славен с братом Скифом, ведя многие войны на востоке, идя к западу, многие земли у Черного моря и Дуная себе покорили».
«Повесть временных лет» также связывает этногенез славян с Подунавьем: «По разрушении же столпа и по разделении народов взяли сыновья Сима восточные страны, а сыновья Хама — южные страны, Иафетовы же взяли запад и северные страны. От этих же 70 и 2 язык произошел и народ славянский, от племени Иафета — так называемые норики, которые и есть славяне. Спустя много времени сели славяне по Дунаю, где теперь земля Венгерская и Болгарская. От тех славян разошлись славяне по земле и прозвались именами своими от мест, на которых сели».
На основании этого сообщения, некоторые исследователи делали вывод о том, что прародину славян надо искать именно в Подунавье. Однако, в тексте вполне однозначно утверждается – «спустя много лет сели славяне по Дунаю». То есть, к данной реке наши предки пришли в результате более-менее длительной миграции. Вероятно, здесь они испытали воздействие некоего древнейшего черномагического, «вампирического» культа. И какая-то часть кшатрийской прослойки данного культа придерживалась в течение очень длительного времени. Впрочем, подобное воздействие могло быть оказано не только в Подунавье.
Итак, сделаем некоторые выводы из рассмотрения богатырского эпоса. Наиболее полно богатырский архетип (уподобление Царю Мира) выражает Илья Муромец. («Царь Мира, Илья Муромец и путь Героя»)
У Добрыни Никитича уже заметно некоторое, кшатрийское искажение данного архетипа, которое он, всё-таки, преодолевает. («Навье купание Добрыни Никитича»)
В случае с Алёшей Поповичем имеет место уже брахманское искажение. В богатырской троице раскол на брахманское и кшатрийское «снимается». («Алёша Попович, богатырская троица и сверхварновое восстановление»)
Богатырь Михайло Поток желает полностью слиться с Душой Мира (Авдотьей Белой Лебедью), что характерно для части кшатриев, устремленных к хаотической, психической, «эмоциональной» Силе. При этом, он использует магию Крови, пока что змеиной. («Богатырь Михайло Поток и Змеиная кровь»)
Наконец, богатырь Дунай Иванович пытается стать ещё более хаотичным и разрушительным, чем Мировая Душа (Настасья), взятая в своём ветхом, «больном» аспекте. И сие уже ведёт к предельной деструкции, к саморазрушению. Опять-таки, налицо Магия Крови, уже человеческой.
О «здоровом», благом аспекте Мировой Души.
«Василиса Премудрая и высшие Воды»
О «зверином» аспекте магии.
«Культ Зверя и технологии расчеловечивания»