28 августа королева Елизавета II дала согласие премьер-министру Борису Джонсону не открывать работу нижней палаты британского парламента до 14 октября.
Решительный настрой Бориса Джонсона на "жёсткий", без всякого соглашения с Евросоюзом, вариант "брекзита" быстро привёл к интересному казусу. Основой для него послужила традиция, согласно которой с древнейших времён монарх открывает и закрывает сессии работы парламента Соединённого Королевства. Борис сделал запрос в адрес Елизаветы II с просьбой отложить официальное открытие осенней сессии парламента до 14 октября. Королева одобрила запрос премьера на рекордную пророгацию, как это действие обозначается в политической терминологии, тем самым поставив работу парламента на полуторамесячную паузу. А значит, что планы оппозиции противодействовать "жёсткому брекзиту" парламентскими методами: саботажем голосований, затягиванием дебатов и частыми вотумами недоверия правительству, — пошли насмарку.
В силу яркости образа и решительности намерений нового премьера каждое действие Джонсона вызывает протесты разной степени массовости. Решение о пророгации парламента не стало исключением, однако, наибольшие вопросы вызывает то, что виноватым назначается только Борис, а ведь итоговое решение было принято королевой. Дело в том, что в Британии Елизавета II и её решения традиционно не подлежат критике даже самых либеральных СМИ. Несмотря на старательное "отмазывание" королевы от любых подозрений в солидарности с премьером, нельзя не заметить, что Елизавета II, чьи полномочия в основном сведены к формальным церемониям и ритуалам, явно заинтересована в "брекзите" и делает всё возможное для его скорейшего осуществления. Так, в прошлом году она заявила, что настало время "нового партнёрства с Европой", а также присвоила статус закона документу, закрепляющему результаты референдума 2016 года, что сделало невозможным попытки оппозиции осуществить повторное голосование.
Британские масс-медиа в оценках этой инициативы Джонсона разделились на два лагеря — паникёров и насмешников. Риторика первых проста и знакома по долгим годам премьерства Мэй, Кэмерона и других консервативных лидеров, вплоть до Тэтчер. По их словам, премьер желает заполучить абсолютную власть в свои руки. Для этого он избавляется от парламента, мешающего осуществлению его коварных планов. Не забыли журналисты и ряд неполиткорректных высказываний Джонсона, и "утёкшее" досье Sunday Times, сулящее Британии дефицит топлива и еду по карточкам — все кусочки этой мозаики складываются в страшный образ диктатора.
Оценки насмешников тоже не отличались оригинальностью. Мол, Борис — всего лишь эксцентрик, которого не следует воспринимать всерьёз, поскольку все его действия ведут в никуда, "жёсткий брекзит" не состоится, а свои премьерские полномочия Джонсон сложит столь же позорно и бесславно, как и его предшественница, только намного быстрее.
Тем не менее, ряд аналитиков вышел за пределы двух лагерей и попытался осмыслить действия Бориса в контексте главной цели его премьерства — "брекзита" до конца октября, как дедлайна, данного ЕС Лондону для решения этого вопроса. Всё обернулось довольно интересным образом. Оказалось, что сентябрь и начало октября — ключевой период, на который лейбористы и либерал-демократы рассчитывали для противодействия варианту "жёсткого брекзита" или хотя бы для его смягчения, для них потеряны безвозвратно.
Вскоре после возобновления работы британского парламента и речи Елизаветы II, декларирующей намерения официального Лондона, должен состояться саммит Евросоюза, где, разумеется, тема "брекзита" будет находиться в центре внимания. Именно там Джонсон (от которого после полутора месяцев пророгации парламента можно будет ждать внятных требований и разумных уступок) проведёт последний раунд торгов с ЕС, в ходе которого могут быть сняты многие острые и кажущиеся пока неразрешимыми вопросы, в числе которых: ирландская граница, выплата многомиллиардной компенсации Брюсселю и правила торговли между Соединённым Королевством и ЕС. Именно торг, предполагающий блеф, хитрости и вытягивание уступок любой ценой, будут вести Лондон и Брюссель до самого конца октября. Перспективы Джонсона в случае неудачи ясны — долгая медиа-раскрутка негативных последствий "жёсткого брекзита", закономерный и громкий провал консерваторов на следующих парламентских выборах и, как следствие, либо переход руководства партией в руки крайне правых консерваторов, либо, что куда вероятнее, приход к власти лейбористов, управляемых самым настоящим левым радикалом. Резкость позиции Джереми Корбина, его неприкрыто социалистические взгляды и пугающую британского обывателя риторику называли основной причиной того, почему лейбористы не сумели воспользоваться долгим и болезненным кризисом в рядах партии тори. В свете таких перспектив как можно более деликатный выход Британии из ЕС выглядит приемлемым и даже оптимальным вариантом для Брюсселя. В этом смысле интересную мысль высказал Эллистер Хит, главный редактор Sunday Telegraph. Он сравнил Бориса Джонсона с Маргарет Тэтчер. По мнению Хита, грядущие полтора месяца "диктатуры Джонсона" — самый важный момент британской истории со времён Фолклендской войны. Тогда в случае поражения "железная леди" Тэтчер моментально лишилась бы поста и уступила место всё тем же радикально левым лейбористам, что в контексте начала 1980-х стало бы катастрофой как для Британии, так и для всего Запада. Джонсон, планирующий пройти по грани такой катастрофы, повышает ставки до максимума.
