Исполняется 665 лет со дня рождения св. благоверного князя Дмитрия Донского. Конечно же, все слышали о Куликовской битве. Но остаётся малоизвестным, что столкновение с Мамаем было спровоцировано предателями. А с именем св. Дмитрия в летописях связано одно из первых упоминаний отечественных спецопераций.
В XIV в. Московское государство усиливалось. Но набирало вес и столичное боярство. Ближайшим советником Ивана Калиты был Протасий Вельяминов. Он занимал пост московского тысяцкого — градоначальник и судья, он представлял перед великим князем интересы москвичей, руководил ополчением. После Протасия тысяцким стал его сын Василий, ходил советником у великого князя Семёна Гордого, даже породнился с ним. Выдал дочь за брата государя, Ивана Красного.
На столь выгодной должности Вельяминов сошёлся с ордынскими и генуэзскими купцами, участвовал в их делах, предоставлял льготы. Они тоже не обижали партнёра, в кубышку тысяцкого текли золотые ручейки. Правда, страдали русские купцы, но кто посмеет спорить с самим тысяцким, государевым родственником? Василий привык считать себя чуть ли не вторым великим князем, распоряжался на Москве единолично. На закате жизни передал свой пост старшему из сыновей, Василию Васильевичу.
Но Семёна Гордого раздражали замашки Вельяминовых, доходили жалобы на их махинации. Он показал семейству, что должность тысяцкого отнюдь не наследственная, передал её Алексею Босоволкову по прозвищу Хвост. Не тут-то было! У нового доверенного боярина сразу нашлись враги, подмечали каждое прегрешение. Доливали клеветы. Накрутили государя, и он возвратил пост Вельяминову, а Босоволкова даже выгнал со службы.
В 1353 году великий князь Семён умер от чумы, престол достался его брату, Ивану Красному. По натуре он был скромным, тихим, и Вельяминов возомнил, что станет при нём вообще всемогущим. Государь — его шурин! Он будет диктовать решения, наградит себя новыми пожалованиями. Но Красный изучил брата жены далеко не с лучшей стороны. Об истории с отставкой Босоволкова государь имел собственную информацию и убедился, что его оболгали. Амбиции Вельяминова он укоротил одним махом, отстранил с поста тысяцкого и назначил Босоволкова. Хотя занимал он высокую должность совсем недолго. Утром 3 февраля 1356 года его нашли на базаре убитым. Вычислить виновных не составляло труда, подозрения и улики указывали на Вельяминова.
Государь оказался в затруднении. Карать боярина по закону? За ним стоял мощный клан родни, иноземные купцы, половина Москвы. Вопиющее преступление всколыхнуло и горожан. Москвичи забурлили. Шумели, что повторяется история Андрея Боголюбского. Что Босоволков, как и он, опекал простых людей, и за это его угробили «сильные». Выносить сор из избы и судить родственника Красный всё-таки не стал. Но Василию Вельяминову указали, чтобы покинул владения великого князя.
Хотя политический детектив этим не завершился. В Орде хан Джанибек не угодил могущественным купеческим группировкам, и его убил сын Бердибек. Красному пришлось ехать к новому хану, хлопотать о сохранении великокняжеского ярлыка. Однако в Сарае встретили вдруг изгнанника Вельяминова! Ордынские и генуэзские торгаши не забыли, какие услуги боярин оказывал им в Москве. Порекомендовали полезного человека сановникам Бердибека. А те намекнули Красному, что надо простить их друга. В результате боярин вернулся в Москву, был восстановлен в должности тысяцкого.
А в 1359 году умер Иван Красный. Наследником остался сын Дмитрий. Будущий Донской — но ему было 8 лет! На роль регента выдвинулся Василий Вельяминов. Дядя! Сейчас он развернулся в полную силу. Казна была в его распоряжении, он определял решения правительства. Дров он наломал изрядно. В Орде Бердибека зарезал Кульпа, его Науруз. Князьям опять требовалось снаряжать посольства в Сарай, раздавать «многие дары». Однако Вельяминов поскупился. Скорее всего, погрел руки на деньгах и подарках, предназначенных для хана. Такое за боярином случалось. Но он рассчитывал, что платить незачем, надеялся на своих сарайских друзей. А в переворотах кого-то перерезали, другие покинули Сарай.
В результате Москва утратила великое княжение. Его перехватил суздальский Дмитрий-Фома. Вельяминов допустил грубый просчёт и в отношениях с соседями. В Твери грызлись две ветви князей. Одна, во главе с Василием Кашинским, дружественная к Москве. Другая враждебная — её опекал государь Литвы Ольгерд, он даже женился на тверской княжне Ульяне. Митрополита всея Руси св. Алексия, поддержавшего Василия Кашинского, при посещении Киева бросили в тюрьму. А Вельяминов не считал нужным ссориться с литовцами и раскошеливаться, в Твери брали верх родственники Ольгерда.
Но под давлением патриархии св. Алексия всё-таки освободили. Вернувшись в Москву, он оттеснил от руководства Вельяминова, возглавил правительство. Взял под покровительство юного Дмитрия, принялся воспитывать из него настоящего государя. А в Орде грянула «великая замятня», её раскололи драки за ханский престол. У очередного скороспелого хана Амурата дипломаты св. Алексия сумели отспорить великое княжение. В 1362 году Дмитрий был коронован во Владимире.
Однако Ольгерд по-своему оценил развал Орды. Литва уже прибрала к рукам львиную долю русских земель. Теперь можно было хапнуть остальное — татары за своих подданных не вступятся. Послам германского императора Ольгерд откровенно заявил: «Вся Русь должна принадлежать Литве» и даже потребовал, чтобы крестоносцы отказались от «права на русских». А Тверь выглядела удобным плацдармом. Ольгерд сделал ставку на брата своей супруги, склочного и беспринципного князя Михаила. Подталкивал свергнуть дядю, Василия Кашинского, отобрать Тверь. И только ли Тверь? Михаил имел права на престол великого князя Владимирского! Разгромить Москву, вместо Дмитрия сделать великим князем родственника, и Северная Русь скатится под литовское владычество вслед за Южной!
Предлогом послужил спор из-за крошечного городка Вертязина. Василий Кашинский и наследник прежнего владельца князь Еремей обратились в Москву. Но Михаил не посчитался с решением митрополита. Захватил Вертязин силой, привёл на помощь литовцев, осадил дядю Василия и заставил отречься от Твери. Обиженные князья снова воззвали к Москве, Михаила пригласили на суд. Он явился, но за ним стояла Литва! Его распирало от сознания своей силы, он обнаглел. Выплеснул на суде грязные оскорбления и угрозы — даже святитель Алексий не выдержал. Он и государь Дмитрий Иванович взяли Михаила под стражу.
В темницу не сажали, устроили прилично. Пускай остынет, одумается. Он и впрямь одумался. Согласился на уступки. Но вмешались татарские послы. Ведь юридически Тверь не подчинялась Москве, сносилась с ханами независимо от неё. Послы объявили, что с тверскими тяжбами должен разбираться не Дмитрий, а хан. В результате Михаил остался великим князем Тверским, но спорный Вертязин отдал Еремею. Хотя Михаил был вне себя от злости. Вернувшись домой, он напал на Вертязин, перебил слуг Еремея и московских людей. Правда, испугался взбучки и сбежал в Литву.
Ольгерд был доволен — повод для войны был отличный. В 1368 и 1369 году литовские полчища хлынули на Русь. Захватили Стародубское и Оболенское княжества, умертвив князей. Подчистую выжигали сёла, угоняли людей и скотину. Дважды осаждали Москву. Но взять её не смогли — как раз перед этим Дмитрий отстроил каменный Кремль. И если в первый раз литовцы с тверичами увели огромные обозы награбленного, множество пленных, то во второй раз московский государь действовал гораздо более грамотно. Изготовил резервные корпуса, они двинулись в тыл врагам, отрезая обратный путь.
Ольгерду пришлось заключать перемирие, чтобы позволили уйти подобру-поздорову. Михаил оказался страшно разочарован неудачей. Он-то считал Ольгерда всесильным! Уже представлял, как Москва будет корчиться в пламени, как его возведут на великое княжение… А что в итоге? Короткое перемирие. А потом опять бежать? Но в 1370 году в ордынских усобицах выиграл Мамай. Занял Сарай, посадил своего марионеточного хана. Михаил загорелся переориентироваться на других заступников. Покатил не в Литву, а в Орду. Не скупился на взятки, влез в долги к ростовщикам. Получит великое княжение — вернёт. Если денег не хватит, отдаст на откуп подати, кредиторы с лихвой возвратят вложения русскими мехами, рабами.
В общем, получилось. Мамай вручил Михаилу вожделенный великокняжеский ярлык. Хотя московское правительство не подчинилось такому решению, другие князья тоже не признали новоиспечённого государя. Впрочем… и Мамай не считал Михаила «настоящим» правителем. Он намеревался только подразнить Дмитрия, припугнуть его и привести к послушанию, а то совсем отбился от рук, перестал платить дань. Ордынский посол Сары-ходжа объяснил в Москве, что требуется всего лишь выразить покорность. Уцелеть между двумя жерновами, Ордой и Литвой, шансов почти не было. Дмитрий Иванович счёл за лучшее смириться. В 1371 году он нанёс визит в Орду. Мамай чрезвычайно обрадовался, что он одумался, безо всяких проблем переоформил ярлык на его имя.
Хотя и для Москвы подобный поворот стал выгодным. Ольгерд сразу согласился дружить, отрёкся от покровительства Михаилу. Увы, достигнутый мир оказался слишком недолгим. В Орде возобновились усобицы, она распалась на части — и Ольгерд крутанул политику в обратную сторону. Литовские и тверские отряды разорили окрестности Переславля-Залесского, Дмитрова, спалили и вырезали Торжок. В 1373 году повторилось массированное нашествие. Однако на этот раз полчища Ольгерда остановили под Любутском, крепко потрепали и не пустили на свою землю. Только сейчас, потерпев фиаско, Ольгерд отказался от агрессивных замыслов. За Михаилом сохранили Тверь, но он клялся никогда не претендовать на великое княжение.
А тысяцкий Василий Вельяминов сохранял в Москве огромный вес. Как и раньше, поддерживал тёплые отношения с ордынскими и генуэзскими торгашами. Через них проворачивал собственные дела. Доверенным лицом тысяцкого выступал Некомат, купец и проходимец неопределённой национальности. А денежки и драгоценности Вельяминов любил страстно. Дошло до того, что на свадьбе великого князя Дмитрия он утащил подарок тестя, золотой пояс. Подменил на похожий, но поплоше и подешевле. Хотя мог бы не воровать, он и так был богаче всех бояр. Сыновей женил на княжеских дочках, тешил самолюбие. Одному из них подарил краденый пояс, ничуть не смутился. Поползли нехорошие слухи, но государев дядя считал себя неуязвимым. Слишком важная фигура!
В преемники себе тысяцкий готовил старшего сына Ивана. Когда отец состарился, Иван с Некоматом уже заправляли Москвой от его имени. Дмитрию Ивановичу и святителю Алексию замашки боярина давно стояли поперёк горла. Не забыли про убийство Босоволкова, не остались тайной и последующие безобразия. Выходку с поясом государь по-христиански простил, смолчал, но… сколько можно терпеть? Однако и избавиться от Вельяминова было непросто. Его приятели и партнёры входили сейчас в окружение Мамая, ссужали властителя деньгами!
Тем не менее великий князь и митрополит тайно готовили свои шаги. В конце 1374 года Василий Вельяминов умер, и тут-то Москву взбудоражила новость — на должность покойного… не назначен никто. Государь упразднил пост тысяцкого. Часть полномочий взял на себя, а остальные передал новым чиновникам, московским наместникам. Ивана Вельяминова эти новшества оглушили. Он уже чувствовал себя продолжателем династии — прадеда, деда, отца. Ему принадлежало исключительное положение в государстве — и вдруг отняли! Низвели до уровня одного из бояр! Но и чужеземные купцы в Москве озадачились. Теперь слуги великого князя начнут проверять, что им дали законно, что незаконно… Некомат передавал их опасения Ивану, о чём-то шептались за закрытыми дверями.
Весной 1375 года по столице пролетела ещё одна новость. Иван Вельяминов и Некомат сбежали! В принципе, боярин имел право уйти к любому князю. Но это осуществлялось официально, требовалось объявить об уходе, снять с себя присягу. Сын тысяцкого исчез тайно, и вскоре узнали, что парочка вынырнула в Твери. Что ж, князя Михаила провалы его авантюр ничему не научили. Вельяминов и Некомат пришлись ему очень кстати. Изложили вызревший у них план. Достаточно простой, но до сих пор он не приходил Михаилу в голову. Не надо метаться между Литвой и Ордой. Нужно идти против Москвы одновременно с Литвой и с Ордой! Беглецы брали на себя договориться с Мамаем, а Михаил должен был побеспокоить Ольгерда. Ни Литва, ни Орда в обиде не останутся, каждый урвет что-нибудь для себя.
Заговорщики самозабвенно делили шкуру московского медведя. Михаилу — великое княжение, Вельяминову — быть при нём вторым человеком, Некомату и его компаньонам — монополии на меха, воск, торговые и пушные концессии. Времени не теряли, рванули в разные стороны. Князь прискакал в Вильно. Ольгерд, уже обжёгшийся, поначалу отнёсся к шурину осторожно. Но неожиданный вариант — объединить усилия с татарами — показался ему любопытным. Пообещал, если это в самом деле исполнится, он выделит войска. А Вельяминов с Некоматом мчались в ханскую ставку. В деловых кругах обоих хорошо знали, а обещания предоставить монополии на русские богатства, отдать на откуп статьи доходов и промыслы были очень весомыми аргументами. Путешественникам мгновенно, даже без взяток и подарков, обеспечили аудиенцию у Мамая.
Впрочем, у Вельяминова имелись для него «подарки». Он с покойным отцом обретался возле государя, знал самые сокровенные замыслы. Выложил, что Дмитрий Иванович на словах признаёт подданство ханам, но держит курс на независимость Руси. Мамай был вне себя от ярости. Объявил, что лишает Дмитрия великокняжеского достоинства, выписал ярлык Михаилу. Вельяминов на радостях присвоил себе чин тысяцкого стольного города Владимира (такого чина на Руси никогда не существовало) и остался в Орде представителем тверского князя. А Некомат с ханским послом Ачи-ходжей ринулся в обратную дорогу.
Михаил только успел вернуться из Литвы, как ему доложили: посланцы уже в Твери. Преподнесли драгоценный ярлык. Сам Мамай написал ему, что поможет «верному улуснику» против презренного «Митьки». Вот уж взыграло сердце Михаила! Мамай за него, Ольгерд за него! Настолько возбудился, что в этот же самый день объявил Москве войну. Ох, поспешил Михаил Александрович! Потому что и Дмитрий Иванович медлить не стал. Разослал призывы собирать войска. При этом сказала свое влово сама Русь. Михаила не поддержал никто. Клятвопреступник, пакостник, сколько раз наводил чужеземцев! Полки из разных городов стекались к Дмитрию.
С объявления войны миновало всего три недели, а Тверь очутилась в осаде. Мамай просто не успел отреагировать! А Ольгерд послал рать. Но литовские воеводы узнали, что у Твери стоит огромная армия. Предпочли не губить воинов, повернули назад. Михаилу пришлось сдаваться. Он признал себя «молодшим братом» Дмитрия. То есть должен был слушаться старшего. Обещал «блюсти» великое княжение — наследственную «вотчину» московских государей. В договор внесли пункт, который ещё вчера показался бы самоубийственным. Против ордынцев! «А поидут на нас татарове или на тебе, битися нам с тобою с одного против них. Или мы поидем на них, и тебе с нами с одного поити на них». Но после измены Вельяминова имело ли смысл хранить это в секрете? Великий князь впервые открытым текстом заявлял: Русь уже не та, что прежде. Она будет давать отпор хищникам.
Но в ставке Мамая орудовал «владимирский тысяцкий» Иван Вельяминов. Именно при его участии вырабатывались планы большой войны против Руси. Хотя Вельяминов подсказывал и другое — корень зла в «Митьке». Если устранить его, сладить с русскими не составит труда. Мамай соглашался — действуй, тысяцкий. Если сумеешь, за нами не пропадёт.
Развязка этой истории наступила в 1378 году, после битвы на Воже. Войско Дмитрия Ивановича одержало блестящую победу над корпусом Бегича. Татары устлали трупами рязанские луга или бежали. Побросали шатры, обозы. Обрели свободу тысячи пленников, слуг. Среди них в неприятельском лагере попался человек в облачении священника. Вроде бы говорил по-нашему, но что-то в нём было чужое, не русское. Он показался подозрительным, его обыскали и нашли в мешке сушёные коренья, травы отнюдь не безвредного свойства. Незнакомца взяли в оборот. Он раскололся — послан Иваном Вельяминовым, должен был проникнуть к великому князю, извести его отравой и порчей.
При допросах выяснилось, что Вельяминов лелеял надежды перетянуть на свою сторону двоюродного брата Дмитрия, Владимира Андреевича Серпуховского. Пообещать ему престол, а за это он поможет подчинить страну Мамаю, исполнит условия Вельяминова и ордынских купцов. Лжесвященник должен был установить с ним контакты, забросить удочки… Что ж, предатель мерил других по себе самому. Когда Владимир Андреевич узнал, какую роль ему прочили заговорщики, он был глубоко возмущён и оскорблён. С братом они жили душа в душу и спина к спине, подпирали друг друга!
Но успокоились, обсудили с Дмитрием Ивановичем и задумались, а почему бы не схитрить? Разыграли сценарий, который сейчас назвали бы спецоперацией. В Орду к Вельяминову отправился гонец от Владимира Андреевича. Князь сообщал, что «поп» со смертоносными снадобьями добрался до него. Что в принципе он мог бы принять «заманчивые» предложения. Но для этого приглашал «владимирского тысяцкого» тайно приехать к себе в Серпухов. Пускай лично подтвердит, что Мамай поддержит его кандидатуру. Да и переворот пусть поможет сорганизовать, найти сообщников при дворе. В общем, выманили. Вельяминов явился в Серпухов, тут-то его и повязали.
Дмитрий Иванович был довольно мягким человеком. Прощал оплошавших слуг, воевод. Прощал князей, выступавших против него. С кем не бывает, бес попутал. Ты простишь — и тебе Господь простит. Но прощать выродка, продающего Отечество, он не стал. При стечении московского люда бывшему первому боярину отрубили голову. Казнь осуществилась на Кучковом поле. Наверное, место выбрали не случайно. Вспомнили про изменника боярина Кучку, казнённого Юрием Долгоруким. Вспомнили Кучковичей, погубивших св. Андрея Боголюбского. Иуду отослали в достойную компанию.
