THEODOR BASTARD. "Ветви" (Theo records)
Питерский коллектив незаметно, но верно приближается к своему двадцатилетию. К нынешним рубежам группа подошла практически в культовом статусе: "Теодор Бастард" — один из наиболее влиятельных отечественных этно-электронных проектов. Хотя некий "эзотеризм" соучастия до сих пор имеет место быть: группа открыта к полноценной коммуникации, но привычный опыт "официальной эстрады", "русского рока" выводит потенциальный поп-проект чуть ли не в разряд культурной экзотики. Хотя слушать "Теодор Бастард" (при всей сумрачной стилистике) — совсем не то, чтобы вникать в шумовой террор или вкушать хулиганские интернет-мемы.
Это высококачественная визионерская world music, в которой больше живой стихийности, неомифологии, чем у иных групп, что апеллируют к фолку. Предыдущий альбом странствий "Oikoumene" был восточным видением, нынешний — вызов севера. "Мы каждый год путешествуем по русскому северу, по Карелии. Просто настало время обратиться к своей культуре, к своему краю, к своим корням. Это наши места силы. Это те места, где камни, ветер шепчут и говорят с нами. Наш альбом и есть песни этой северной суровой природы", — замечает идеолог группы Фёдор Сволочь. Получилось даже не обращение к фольклору-"посреднику", но прямой диалог с местом. Можно даже сказать, что "Ветви" — это альбом сил. Сила классного звучания — итог кропотливой трёхлетней работы в студии, сила музыки, где высокие технологии органично переплетаются с инструментами прошлых веков, а на альбоме ещё имеется сочетание архаичной перкуссии с народными струнными. Композиция "Ветер" создана совместно с чудной бурятской певицей Намгар Лхасарановой, также на альбоме встречаются имена мультиинструменталиста Филиппа Барского, певца Александра Платонова из Ансамбля старинной крестьянской музыки, Ольги Глазовой, сыгравшей на самых больших в мире гуслях. Гипнотический вокал Яны Вевы, с широким диапазоном мотивов — и русские плачи, и восток, и европейский дарк-вейв. Theodor Bastard порой ассоциируют с линией Dead Can Dance — логика в этом есть, хотя питерцы убеждённо самодостаточны. Но на альбоме, видимо, не обошлось без "подмигивания": так, номер "Aion" одноимёнен пятому диску Dead Can Dance. Наконец, сильная сторона — музыкантам явно есть что сказать.
Тёмные цвета оформления пластинки настраивают на соответствующий лад. И если с чёрным всё традиционно понятно, то зелёный двояк: яркий вариант — жизнь, бледный серо-зелёный — выражает смерть. И это столкновение разворачивается на всём протяжении диска — "ветви" древа жизни, "нити" судьбы, "колодец", традиционно некий канал связи с потусторонним миром или даже путь в иной мир.
А "Кукушка" неизбежно вступила в резонанс с цоевским хитом, который потом исполняли все, кому не лень, начиная с "ДДТ","Би-2", Кормухиной и Земфиры и заканчивая Полиной Гагариной. А ведь ещё были "кукушки" — и назидательно-добродушная пугачёвская, и шутливо-романтическая Ирины Бржевской, и народный "жестокий романс", известный в исполнении Юрия Щербакова, и трагическая "афганская". "Кукушка" Theodor Bastard — мистическая, отрешённая. Неслучайно в народе считали, что, когда кукушка кукует, то из её глаз на ветки капают слезы.
Мир "Ветвей" — красивый, несентиментальный, трагический. Это мир высоких парадоксов, мир, где снимаются привычные оппозиции. И за географическим севером уже возникает север метафизический. Тут скорее вспоминаешь про джемалевский "полюс невозможного", где "развязаны все узлы бытия", и про то, что "идущий на север не боится ночи".
