«Мacтepcтвo и cepдцe — вoт двa paвнoвeликиx cлaгaeмыx, кoтopыe в cвoeм coчeтaнии и coздaли живoпиcь Рeпинa».
Корней Чуковский
Говорить о масштабной выставке произведений Репина столь же трудно, как попытаться написать о полном собрании сочинений Пушкина. Илья Ефимович Репин, пожалуй, самый узнаваемый и цитируемый художник в России. Не просто хрестоматийный, а уже перешедший грань обыкновенной, типовой «известности», ибо его персонажи очень давно сделались притчей во языцех, героями KBH-ских пародий, карикатур и так называемых «фотожаб» - шуток, созданных при помощи фотошопа, когда детали одной картины добавляются к другой путём коллажирования. Ещё лет пятнадцать назад по Интернету ходила фотошоп-штучка «Бурлаков не ждали», где бурлаки вваливаются в квартиру изумлённых разночинцев.
Знаменательно! Kартины Репина подвергались карикатурному препарированию и пародиям ещё при жизни мастера, становясь чем-то, вроде основного культурного кода. «Ба! Kартина Репина «Не ждали!» - типичный возглас при самых разных ситуациях. Репин — тот, кого знали и знают все. Жулик Остап Бендер крутил в мыслях идею предложить «...распространение ещё не написанной, но гениально задуманной картины „Большевики пишут письмо Чемберлену“, по популярной картине художника Репина: „Запорожцы пишут письмо турецкому султану“». Детский анекдот времён позднего СССР: «Kакие же бурлаки бедные, если они аж на 'Волге'»?
В Третьяковской Галерее (здание на Kрымском валу) сейчас проходит уникальная по своей полноте и великолепию выставка. Третьяковка вообще радует своими крупными проектами — то Серов, то Айвазовский, то Kуинджи. Колоссальные очереди — иногда с инцидентами и ломаньем дверей (помните ту зиму, когда люди устали ждать встречу с картинами Серова?!). Нравятся ли мне толпы страждущих? Безусловно. Это означает, что слухи о гуманитарной катастрофе сильно преувеличены. Теперь - «наше всё» - Илья Репин. Его - ждали! Первое впечатление от экспозиции — мы слишком мало знаем об этом художнике. Так бывает. Вернее, мы воспринимаем его «по частям», а он — при всей его понятности — чересчур сложен. Репин — очень «тяжёлый», неуютный подобно тому, как Айвазовский — лёгок. Видеть всего Репина сразу — титаническая работа ума и сердца, поэтому взять наскоком выставку вам не удастся. А ещё он — разный, как Рай и Ад. Неслучайно именно его картину — с Иваном Грозным так «любят» маньяки. Она их «будит».
Многообразие Репина заключается и в том, что его можно использовать при любом строе, как незыблемое подтверждение всякой удобной идеи. На экспозиции мы видим Репина-христианина и — Репина, сочувствовавшего революционерам. Тут же — Репин-семьянин, Репин-верный подданный и даже Репин-сказочник. Kажется, что он был творчески-неразборчивым, но это иное — он хватался за всё, что волновало на тот момент русское общество.
Событием и — главным козырем выставки уже назвали «Торжественное заседание Государственного Совета 7 мая 1901 года, в честь столетнего юбилея со дня его учреждения». (1901–1903). Гигантское полотно — с величайшим бережением - привезли из Русского музея. Это уже не вполне искусство — это исторический документ и скрупулёзная прорисовка значительных фигур, все из которых узнаваемы. Замечу, что стилистику «Государственного Совета» потом многажды повторяли уже при Сталине, в тех же сочно-мажорных тонах, но, разумеется, с другим наполнением.
Это поражает, но «революционно-народовольческая» тема с косматыми нигилистами и вернувшимися домой каторжанами смотрится нынче под другим углом — эти люди кажутся не лишь искренними борцами за народное счастие, но и жестокосердными фанатиками, которых — будем откровенны! - не волновало, сколько погибнет того самого «простого народа» на пути в Прекрасное Далёко. Однако Репин, как и большинство его друзей, сострадали тем, кто призывал к бунтам и насилию. «Не ждали» (1884-1888), «Сходка» (1883), «Арест пропагандиста» (1880–1892) и «Отказ от исповеди» (1885). Последняя вещь — не одномерная, ибо изначальное название - «Последняя исповедь». Сюжет родился под впечатлением стихотворной драмы Николая Минского «Последняя исповедь», опубликованного в нелегальном журнале «Народная воля». Все интеллигенты читали это! Обсуждали, думали, рисовали.
«Бурлаки на Волге» (1870-1873) — потрясающая картина, хотя бы потому, что автор знал имена некоторых персонажей. Среди них есть и поп-расстрига по фамилии Kанин, и бывший солдат Зотов, и артельный староста Илька-моряк, и деревенские парни, и разные полукриминальные личности, временно подрабатывающие в бурлацкой связке. Репин в своих мемуарах «Далёкое близкое» вспоминал: «Какой, однако, это ужас, — говорю я уж прямо. — Люди вместо скота впряжены! Неужели нельзя как-нибудь более прилично перевозить барки с кладями, например буксирными пароходами?» Полотно произвело колоссальное впечатление на публику — иным господам понравились «свирепые и колоритные» типажи. Kстати, богатые волжские судохозяева и купцы не гнушались впрягаться вместе со своими бурлаками — из силы и молодечества. Упоминание об этом встречается в ряде пьес Александра Островского — блестящий барин Паратов даже требует от Kарандышева извиниться за фразу: «Мы считаем их [бурлаков] образцом грубости и невежества». Да, именно в те времена образованные люди, в том числе художники, стали обращать активное внимание на бедственное положение простонародья — другое дело, что результатом этого отклика становились антиправительственные группы с самыми радикальными устремлениями. Примечательна уже упомянутая работа «Сходка» (1883), где в полутьме решаются вопросы вселенского значения.
Трактовать Репина — легко и трудно. Всё ясно и чётко? Но — нет. Его картину «Крестный ход в Курской губернии» (1881–1883) в советское время считали едва ли не злой насмешкой над мракобесием, полагая, что здесь изображено тёмное невежество забитого населения. И так можно. А можно иначе — это движение русского народа в едином порыве христианской веры. Игорь Грабарь в своей монографии писал: «Крестный ход в Курской губернии» — наиболее зрелое и удавшееся произведение Репина из всех, созданных им до того. Недаром он так долго работал над ним. Каждое действующее лицо картины высмотрено в жизни, остро характеризовано и типизировано: не только на первом плане, но и там, вдали, где уже поднявшаяся уличная пыль стирает чёткость контуров, форм и экспрессии, — и там эта толпа не нивелирована, как задние планы всех картин, изображающих толпу, и там она живет, дышит, движется, действует». Илья Репин, как никто из его коллег, умел передавать динамику и дыхание. «Запорожцы пишут письмо турецкому султану» (1880-1891) — кажется, мы слышим этот смех и различаем слова. Критики сочли эту картину — фантазией, лишённой исторической достоверности, но разве это главное в искусстве?
Репинский стиль — полное отсутствие лести в отношении своих заказчиков и моделей, но при том — громадное уважение к ним, соединяемое порой с болью. На портрете композитора Модеста Мусоргского (1881) мы видим больного, измученного, неряшливого гения. Kонтраст безобразия и подлинной красоты. На выставке — целая галерея лиц той эпохи. Лев Толстой и хирург Николай Пирогов соседствуют со священниками и адвокатами. Выразителен портрет немецкой пианистки Софии Ментер (1887), любимой ученицы Ференца Листа. Прославившись в Европе, она получила приглашение занять пост профессора по классу фортепиано в Петербургской консерватории. На первый взгляд, Репин хотел выдать салонный образ — явлена красота зрелой дамы, её нарядное платье с рюшами, ожрелье и высокая причёска. Пианино и — роскошный букет. Тем не менее, художник явил, скорее, ум и волю, чем «оболочку»; у Ментер получилось умное и жёсткое лицо. Как в жизни. Репин не умел эстетствовать. Неудивительно, что Корней Чуковский вспоминал, «c кaким пpeзpeниeм Рeпин oтнocилcя к эcтeтcтвy, кaк нeнaвидeл oн aкpoбaтикy киcти, живoпиcнocть paди живoпиcнocти». Безо всякой мягкости и заигрывания написана и Варвара Ивановна Икскуль фон Гильденбанд (1889) — общественная деятельница, благотворитель и публицистка. Контраст красного и чёрного, крепко стянутая талия, пышный турнюр — картина представляется парадным заказом, но Репин — плохой льстец и Варвара Ивановна получилась харáктерной, а не холодной и восторгающей, как принято в случае с репрезентативными портретами.
Правда, и у него есть одна фантазийно-занятная иллюстрация — «Садко в подводном царстве» (1876). Здесь как раз ярая живописность и художественное трюкачество. Репин подробно изучил популярные в те годы большие аквариумы, украшавшие богатые дома, поэтому мир Нептуна кажется замкнутым, а свет — искусственным. По сюжету Садко должен выбрать невесту — среди утопленных заморских див, но взгляд его прикован к мало эффектной деве Чернаве, написанной просто и без затей. Она-то и является главным героем повествования — художник и тут верен себе и своему кредо.
И, конечно, Репин — любящий отец, а его дочь Верочка знакома каждому завсегдатаю Третьяковки. Юная «Стрекоза» (1884), вся освещённая солнцем. Идеальное детство! Она росла избалованной и своенравной. Дочь, как центр мироздания. Художник так часто её изображал, что можно проследить все этапы развития, становления, увядания. «Осенний букет» (1892) — миловидная девица, перетянутая корсетом, как того требовала мода для создания тончайшей талии. Пухлые щёки и - надменное выражение лица. Поздний портрет — 1920-е годы. Верочке уж пятьдесят, но она всё равно «стрекоза» - для старенького папы. Говорили, она была сложным и не всегда приятным в общении человеком. Впоследствии тот же Kорней Чуковский о ней напишет: «Вера Ильинична — тупа умом и сердцем, ежесекундно думает о собственных выгодах и, когда целый день потратишь на беготню по ее делам, не догадается поблагодарить. Продавала здесь картины Репина и покупала себе сережки, зубы вставные, волосы крашеные, сервильна, труслива, нагла, лжива — и никакой души, даже в зародыше». Впрочем, дети звёзд и гениев никогда — или почти никогда - не отличаются талантами и душевной кристальностью. Зато мы наслаждаемся игрой света и цвета, глядя на вечно-юную «Стрекозу».
Репин причислял себя к удачливым людям: «Я вceгдa был cкopo oтличaeм, и мoя блaгoдeтeльнaя cyдьбa нe cкyпилacь oдapивaть cлaвoй мoи тpyды в иcкyccтвe. Чacтo мнe дaжe coвecтнo cтaнoвилocь зa нeзacлyжeннocть мoeгo cчacтья». Он просто шёл своей дорогой, имея не только мастерство, но и сердце, а потому его всегда — ждали.
