Каждый глобальный проект формирует свою собственную модель глобализации. Не так давно мы видели схватку двух таких моделей, «Западного» проекта и «Красного».
ИГИЛ продемонстрировал нам одну из моделей современного Исламского проекта (поскольку он находится, после реинкарнации в результате разгрома Османской империи в 1918 года, в сетевой стадии, то таких моделей у него несколько). Отметим, что после почти неизбежной реинкарнации «Красного» проекта после исчезновения «среднего» класса в результате предстоящего кризиса, новую модель, скорее всего, предъявит и он. И по этой причине интерес вызывает то, как именно проектная элита относится к региональным элитам тех территорий, на которые распространяется влияние проекта.
Вариантов тут довольно много. Наиболее гуманным поведением отмечаются проекты, построенные на авраамических принципах. В их логике, местные элиты, в случае принятия принципов соответствующего глобального проекта, не просто остаются на своих местах, но и имеют право на вхождение в элиты самого проекта. Так, испанцы давали вождям индейцев дворянское достоинство, а их дети вполне могли приехать в Мадрид и предстать перед королем. А дети эмиров, шахов и князей Средней Азии и Кавказа так просто становились российскими военачальниками и высокими сановниками (можно упомянуть только Багратиона, происходящего из грузинского царского рода Багратидов).
Если признание власти глобального проекта состоялось, но вхождение в него было признано региональной элитой нецелесообразным, то её, в общем, не ликвидировали и она существовала параллельно с внешней администрацией, которую ставила проектная элита. И только прямое военное сопротивление вызывало адекватную реакцию. Хотя и тут были варианты, судьба Шамиля и его сыновей тому пример (напомню, один из них стал русским генералом, а другой, которого отпустили в Османскую империю, стал генералом армии турецкой).
Проект Капиталистический к региональным элитам относился крайне прагматично. Если это выгодно и не стоит слишком дорого, то она уничтожается. Если слишком дорого, то её терпят на региональном уровне. Включение региональных элит в элиту проектную теоретически возможно, но каждый раз это результат индивидуальной активности конкретного представителя элиты. И, к слову, тот же путь может проделать и просто региональный представитель, даже если никто из представителей его элиты такой путь не прошел. Типичный пример — отношения элиты Британской империи и элиты многочисленных индийских княжеств. Или отношения элиты Германской империи и многочисленных германских княжеств.
Но, по крайней мере, эти элиты автоматически не уничтожаются и, при прочих равных условиях, признаются, хотя бы на региональном уровне. Это, конечно, не Российская империя с ее автоматическим включением представителей региональной элиты в элиту проектную (в случае принятия православия), но, хоть что-то. А вот проект «Западный» подходит к региональным элитам ещё более жёстко. Он их не признаёт в принципе.
Возможно, это связано с тем, что главный ресурс «Западного» проекта — контроль над валютной системой. И контроль этот осуществляется через институты, которые никаким образом к ведению региональных элит не относятся, они даже себе представить не могут, как там всё устроено, а потому, повлиять на их деятельность не могут. А что касается региональных экономик, то их капитализация или крайне низка (поскольку ее проектной валюте оценивают проектные же рейтинговые институты), или же служит для повышения капитализации проектных структур (как у нас конечным бенефициаром «Юкоса» оказались совсем странные и не имеющие отношения к России лица).
Региональные элиты могут попытаться, что называется, «порыпаться». Но это неминуемо нарушает внутренние проектные принципы и правила, начинается довольно жёсткая охота. За нарушение «демократии», «свободы», «священного права частной собственности». Типичный пример — атака на современные российский власти, конфискация национальных активов, разворовывание арестованных средств. Управление регионами при этом осуществляется либо местными администраторами по внешним лекалам (пример такой работы даёт нам Набиуллина), либо же напрямую, внешними наместниками (как это частично происходит на Украине). При этом одним из главных признаков «демократии» является возможность быстро удалить «неправильного», то есть не устраивающего элиту господствующего глобального проекта, чиновника.
Классический способ для этого — поощрение коррупции. Внешняя администрация, во-многом, занимается не столько прямым управлением (это не совсем удобно с точки зрения пропаганды на региональных территориях), сколько тем, что следит затем, чтобы честные и патриотические чиновники не могли сделать карьеру. Я с такой ситуацией сталкивался очень много раз и поэтому могу сказать, что инструментарий для этого создан крайне эффективный, от кампаний по очернению в прессе до лишения финансирования (что для политика в условиях публичной демократии смерти подобно). Ну и, конечно, санкции, использование агентуры, подкуп и так далее.
Именно этот коррупционный инструмент использовался (в сочетании с другими, конечно) в Японии (чиновников после войны специально содержали в одних камерах с мафиози-якудза), Южной Корее, сегодня мы его видим в России. Чем больше времени проходит с 90-х, тем больше мы узнаём о тотальном воровстве в процессе приватизации и о том, насколько приватизационная элита контролирует сегодня всю исполнительную власть. Её в любом случае придется выкорчёвывать, но это процесс очень дорого обойдётся России.
В общем, можно сказать, что у разных глобальных проектов совершенно разные способы взаимодействия с региональными элитами. Но только у «Западного» для этих элит путь в проектные элиты закрыт полностью, всеми проектными принципами и институтами. И поэтому как только начал сокращаться финансовый поток, которым «Западный» проект покупал региональные элиты, они начали, вначале подспудно, но затем всё более и более активно, процесс получения самостоятельности от элиты «Западного» проекта. И этот процесс будет продолжаться и дальше.
