Сообщество «Форум» 07:51 26 апреля 2020

Судьба плиточника - 12

Сказка — ложь, да в ней намёк...*

Александр Супалов

* Все исторические и географические параллели абсолютно произвольны, любое сходство персонажей с ныне живущими, ранее жившими либо имеющими родиться впоследствии реальными личностями случайно, а все понятые в дурном смысле намёки полностью лежат на Вашей совести, дорогой Читатель. Животные при съёмках не пострадали.

***

Скрипнул глазок, громыхнул ключ в замке, с железным лязгом распахнулась дверь, и на пороге камеры пыток появился сам Цап-Царап.

Он как всегда был в берете; он даже спал в нём. Поскольку Цап-Царап был серьёзным мужчиной, его любимый берет в красно-бурую крапинку на всякий случай называли тоже серьёзно: краповым.

Берет этот пользовался огромным уважением среди всех, понимавших его значение. Один видный остроконечник с именем настолько неприличным, что про него нельзя было без смеха сказать «мы его потеряли» (что подразумевало, что его когда-то массово имели), был однажды вызван Цап-Царапом на дуэль. Конечно, остроконечнику пришлось срочно отруливать задом в кусты, потому что иначе ожидаемая продолжительность его жизни стремилась к нулю.

Цепко оглядев диспозицию с распростёртой на ложе полураздетой красавицей и сидящим в углу у двери окровавленным телом чудовища, Цап-Царап строевым шагом подошёл к топчану и отдал честь.

Проснувшаяся Кнопка сладко потянулась всем телом, небрежно застегнула молнию на шикарной груди и села, поправляя роскошно спутанные волосы.

Цап-Царап безмолвствовал.

— Я рада, генерал, что вы наконец пришли.

Цап-Царап прищёлкнул каблуками и ел глазами начальство.

— Прикажите здесь прибраться, принести мне воды, и...

— Вы поедете назад на моей машине?

Кнопка смерила его взглядом сверху донизу и жёстко отрезала:

— ... и закажите мне такси, генерал!

***

Город вжался в потную подушку, встречая очередную холодную ночь. Погода была неустойчивой, заморенных сидением дома горожан то клонили в сон, то наоборот выталкивали из постели постоянные перепады давления, резкие переходы от ослепительного солнца к шквальным снеговыми зарядами и проливному дождю, мучительные периоды мёртвого штиля вперемежку с бешеным ураганным ветром.

Замок сиял в опускающихся прозрачных сумерках алыми верхушками башен, грозен и недвижим как скала. Могли ли догадываться заезжие зодчие, много веков назад принесшие диковинную кирпичную кладку с весьма отдалённых берегов сюда, в эти студёные гиблые места, что их творение переживёт и их самих, и их страны, и даже их память? Вряд ли они об этом думали.

Карантин очистил городской воздух до неведанной ранее кристальной прозрачности. Полное отсутствие прохожих на улицах, редкие самобеглые экипажи, пугливо юркающие в тёмные провалы проходных дворов при первом виде Стражи, шорох и писк странных существ, явившихся из городских подземелий на смену людям — всё это придавало картине вечернего Города сюрреальный вид.

Игемон смотрел из окна Замка на огромную пустынную площадь. Сегодня ему пришлось отложить на неопределённый срок празднования Виктории — самого значимого события в истории Державы. Проклятый Короновир спутал ему все карты. Сначала пошла прахом затея с Конституцией, а теперь отодвинулась в туман и Виктория.

А ведь Виктория была для Державы поважнее Конституции. Дух предков, игравший на скулах граждан отблесками вечногл огня, делал их не только неутомимыми погонщиками абсолютно диких обезьян. Он же превращал их из хлебопашцев, мастеровых, торговцев, священников в суровых воинов, за шесть веков непрестанных оборонительных войн расширивших Державу от моря до моря.

Игемон гордился своей Державой и её Историей. Она была величественна и кровава. Мелкое шебуршение западных соседей, давление соседей на востоке, кипящая страсть соседей с юга не давали Державе ни минуты передышки. Аки бурый Медведь — тотем предков — она наносила смертельные удары врагам, не меняя добродушного выражения физиономии.

Спиной Держава опиралась в бескрайний покрытый льдом студёный Океан. Но и оттуда грозила опасность. Там, далеко-далеко, не спал Рыжий и его страна, которую называли «этой». Впрочем, так называли Державу и остроконечники. Видимо, от большого ума они не могли пойти дальше буквального перевода.

Игемон вздохнул и отвернулся от окна. Пора было возвращаться на Базу.

***

Плиточник спал неспокойно. То его травили гигантскими пушистыми псами, то гоняли по полю как зайца на зловещих дельтапланах с моторчиком, то упорно преследовали в глубине словно щуку с подводным ружьём...

Разметавшаяся рядом на огромном ложе Секретутка постоянно просыпалась, нехотя прерывая свой восхитительный сон о том, как и она стала самой богатой женщиной мира, легко пережила «этого» и окунулась с головой в пучину увлекательнейших наслаждений — с ваннами шампанского, рукомойниками икры и бесконечным трахом со всем, что движется.

Посреди ночи Плиточник проснулся весь в холодном поту. Во сне ему явился Игемон и ласково погрозил пальчиком. И почему-то это было во сто крат ужаснее всех собак, дельтапланов и подводных ружей. Потерянный, он тнул в бок разоспавшуюся Секретутку и приказал ей работать по специальности.

***

Кнопка села в такси весёленького жёлтого цвета, едва подавив в себе внезапную дрожь тёмного предчувствия. Она усмехнулась про себя: «Что-то нервишки совсем расшалились!» — и кивнула водителю, устраиваясь поудобнее на заднем сиденье.

За окном поплыли бесконечные унылые предместья Города, погружающиеся в сумеречеую мглу. Кнопка поймала себя на мысли, что это могли быть окрестности любого города — настолько они были типичны и блёклы.

Таксист молчал. Хотя он вёл свой цветастый самобеглый экипаж ровно и уверенно, что-то в его поведении не давало Кнопке покоя. И когда она вдруг с ужасом осознала, что тот не включил радио, таксист ловко повернулся к ней на вираже и выстрелил ей в лицо.

(продолжение следует)